Приговорив больше половины, я всё-таки поинтересовалась — что же я ем?

— Креветок.

— Креветок? — я чуть не подавилась от удивления. Креветки, которых мне довелось пробовать во время поездки с родителями в Крым, были размером с мизинец.

— Ага, креветок, — Алехандро с наслаждением пережёвывал свою порцию. — Я так понимаю, что это местные. Но вкусные, заразы!

Что вкусные, так это точно. Лялька вон, свою порцию добивает с треском и соблюдает при этом вколоченное в далёком детстве правило: «Когда я ем — я глух и ем».

Когда мы допили сок, Алехандро подозвал хозяйку и расплатился за всех. Мою попытку возразить он отмёл одной фразой: «Я так с детства воспитан».

Поднявшись, мы взяли сумки и, пожелав ему спокойной ночи, отправились по своим номерам. Судя по выражению лица, Алехандро не собирался, по крайней мере, — сейчас, нас снимать и действительно был «так воспитан». Обидно, нормальный мужик, а эта грёбаная Сучка засветила нас перед ним! Пожелав ей, чтоб она под себя гадила каждый раз, когда давала, я открыла дверь своего номера. Он представлял собой небольшую, примерно два на четыре, комнату с окном напротив двери. Справа от входа стоял небольшой столик и пара стульев, дальше вдоль стены, полуторная кровать. Слева, сразу у входа, была узкая дверь, а в дальнем углу были видны створки встроенного шкафа.

Заперев входную дверь, я заглянула в ту, что слева, и с удовольствием обнаружила крохотный душ и туалет в одном флаконе. Мигом сбросив одежду, я влетела в душ и стала быстренько мыться. И только когда уже второй раз промывала волосы, до меня наконец дошло, что я не в бирюлёвской хате, и никто не примется сейчас выносить дверь, вопрошая — долго ли я там буду ещё торчать?!

Наплескавшись от души, я растёрлась роскошным полотенцем из номера и рухнула на кровать, всеми фибрами души наслаждаясь роскошью уединения, которой была практически лишена последние полтора года…

05 число 04 месяца 24 года, 05 часов 33 минуты. Порто-Франко. Рогнеда Костина

Меня поднял «индейский будильник»*. Все-таки сока за ужином я выпила не меньше полулитра. Приведя в порядок организм, я убедилась, что вдоволь выспалась, и впервые в спокойной обстановке стала размышлять над своей дальнейшей судьбой.

Собственно, реальных вариантов у меня было только два: или снова погрузиться в «первую древнейшую», или вспомнить полученную в колледже профессию портного. Первый вариант наводил на мысли о лежащем в сумке «нагане», как радикальном решении проблемы, а второй… Я никогда особо не западала на это ремесло, но, по крайней мере, оно могло обеспечить меня хоть какими-то средствами к существованию, хотя бы на первое время. А там, действительно, чем чёрт не шутит, вдруг найдётся мужик, который не будет слишком уж настойчиво лезть в моё прошлое…

Тут мой взгляд упал на камуфляж… итицкая сила! Ворох вчерашних событий задвинул куда-то далеко мысль о том, что его неплохо было бы и погладить! Так, ср-р-рочно ищем утюг. Тем более что вчера передо мной промелькнул мужик, тащивший на плечиках свежеотутюженные рубашку и брюки. Значит, этот прибор имеется в пределах досягаемости.

Со вздохом натянув несвежий «профессиональный прикид», я схватила камуфляж, джинсы и футболки и ринулась на поиски утюга. Искомое нашлось в самом конце нашего крыла. Комната явно была прачечной самообслуживания, там стояли пять довольно больших стиральных машин и три гладильных доски с утюгами.

Налив в утюг воды, я принялась старательно отпаривать камуфляж, по ходу задаваясь вопросом: «А сколько же ему лет?» С внутренней стороны брюк, на кармане и на левой поле куртки было несколько готических букв и цифр и странный рисунок. На брюках он был испорчен избытком краски, а на куртке чётко виднелась эсэсовская молния, перекрещенная с ключом**

Закончив глажку, я тут же переоделась и уставилась на снятые с себя вещи. С одной стороны, они были неплохими и не самыми дешёвыми, а с другой… Сохранять память о самых отвратных днях своей жизни… Я резко скомкала блузку с юбкой и затолкала их в мусорное ведро.

Оттащив остальную одежду в свою комнату, я вышла в коридор и принялась тарабанить в Лялькину дверь. Через несколько минут меня сначала послали по всем русским адресам, а спустя ещё какое-то время дверь всё-таки открылась, явив полупроснувшуюся Ляльку с красными следами от подушки на физиономии.

— Рэгги, какого…

— Лялечка — такого! Ты что, так и собираешься ходить, как пожёванная, или всё-таки погладишься? Если не собираешься, то марш под холодный душ, а то опять себе руки прогладишь.

— Ладно, заходи.

Пропустив меня в комнату, Лялька исчезла за дверью санузла, и через несколько секунд оттуда донёсся громкий визг и нецензурные пожелания в мой адрес.

Я плюхнулась на стул и скорчилась от хохота. Моя подруженька явно проснулась намного меньше, чем наполовину, и вместо того, чтобы пустить тёплую воду, а потом плавно убрать температуру, видать, просто открыла кран холодной воды. Ну ничего, зато проснётся по-быстрому.

Когда Лялька погладила свои шмотки и тоже, как и я, переоделась в камуфляж, без сожаления отправив в мусорку свой московский прикид, мы вспомнили, как вчера Алехандро говорил, что завтрак здесь входит в стоимость номера, и направились в холл.

Там, возле левой стены, на продолговатом столе стояло несколько здоровенных подносов с бутербродами и булочками, глубокие миски с салатами, кувшины с соками и молоком, а с краю примостилась кофеварка. Вышедшая из открытой двери с очередным подносом в руках хозяйка приветливо поздоровалась по-английски и жестом предложила выбирать.

— О! Ляль, как я понимаю, тут «шведский стол»!

— Здорово!

— Ты только не слишком увлекайся, что наберёшь — то надо будет съесть.

Взяв себе в симпатичную стеклянную мисочку приглянувшегося салата и три приличного размера сэндвича, я налила себе стакан сока и, перетащив всё это на выбранный столик, вгрызлась в бутерброд. Рядом с таким же примерно набором плюхнулась Лялька.

* «Индейский будильник» — способ ранней побудки, применявшийся американскими индейцами и заключавшийся в употреблении перед сном значительного количества воды. Ну, а дальше — физиология рулёз.

** Рогнеда, если и интересовалась историей Второй Мировой, то не более, чем в пределах школьных учебников и фильмов. А изображение эсэсовской руны, перекрещенной с ключом, было эмблемой 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд», воевавшей на Западном фронте.

05 число 04 месяца 24 года, 07 часов 06 минут. Порто-Франко. Алехандро Бланко

Выйдя в холл, я обнаружил сидящих за столом девчат и присоединился к ним. По ходу разговора Рогнеда сказала, что собирается выяснить, как добраться до русской территории и, если получится, отправится туда. Лялька, судя по всему, собралась вместе с ней. Договорившись встретиться вечером, я попрощался и, усевшись в «Бандейранте», отправился на станцию.

Вопрос разгрузки и перевозки «птичек» был предварительно обговорен ещё вчера, и через полтора часа целая колонна техники торжественно вкатилась на аэродром: пара полуприцепов, нагруженных рамами с самолётами и буксируемых, к моему удивлению, «двести полста пятыми»* КрАЗами, трёхосный «китаец» с контейнером, кран и мой джип.

Временно припарковав колонну, я отправился разыскивать бригаду, которой можно было бы доверить сборку машин. Быстрый зондаж нескольких собеседников привёл меня в итоге к «французской бригаде» мосьё Шарлеманя. Моего опыта в общении с технотой вполне хватило, чтобы оценить их, как достаточно опытных и дотошных ребят.

Поскольку они уже третий день сидели без серьёзной работы, и к тому же их явно заинтересовали мои «птички», бригадир, которого звали Жан-Франко, тут же показал, куда сгружать рамы с самолётами, и бригада сразу же занялась «Пчёлкой».