- Ты задолбал! Башкой ни черта не думаешь, а потом мне разгребать!

- И много ты уже разгреб? Человек-бульдозер нашелся! Ладно, хватит ругаться. Поехали в поселок.

Поселок был уныл – другого определения мне не подобрать. Уныл настолько, насколько может быть унылой сборище халуп, энное количество дней поливаемых дождем. Хорошо, что я живу не в нем, а то от таких пейзажей не знаешь, уйти в запой или сразу застрелиться. Покрытые толстым слоем грязи различной консистенции узкие улочки, покрашенные непонятно чем (если вообще покрашенные) развалюхи… Тоска, в общем. В таких декорациях хорошо какое-нибудь депрессивное артхаусное кино снимать, а вот жить в них… Да ну нафиг здесь жить! Даже если создать себе сколько-то приемлемые условия существования. От общего фона ведь никуда не денешься. Я скотина достаточно толстокожая и на ранимую психику не жалуюсь, но через сотню с чем-то дней созерцания подобного зашедшим за ролики шарикам не удивлюсь. И как местные тут выживать будут? Я не знаю.

Не самое радужное и прежде настроение плавно проседало дальше к нулевой отметке. Причем даже не столько из-за окружающей обстановки, сколько из-за того, что нужный нам Хайме проживал в дальнем от берега конце. Не знаю, почему он так решил и как таскает к воде свою лодку – но это не мое дело. Мне от него только брезент нужен, которым он эту лодку накрывает.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк – громко чавкает под сапогами грязь. Приходится тщательно выбирать, куда поставить ногу – дорога гладкостью не отличается, и глубина конкретной лужи может сильно варьироваться. К тому же, надо стараться стараться держать равновесие, чему висящий на каждом сапоге килограмм исправно скользящей грязюки совсем не способствует. Засыпать бы все это щебенкой или гравием и сделать что-то похожее на нормальную дорогу. Только вот денег на это у местных властей нет. Да и вообще, покажите мне, у кого здесь эти деньги есть. Посмотреть в зеркало можно не предлагать. Так что осуществимым этот проект может стать только лет через несколько, когда анклав более-менее встанет на ноги. И то, если в процессе вставания не появится куча более насущных потребностей. Хорошо, что идти нам всего метров двести -не успею сильно измазаться. Можно, конечно, эти двести метров и проехать было, но на этой узкой извилистой улочке машину не развернуть. Мне, по крайней мере. А сдавать эти же сотни метров задом по далеко не прямой траектории – тоже занятие, у меня энтузиазма не вызывающее.

Шедший впереди нас с Джоком Родриго остановился и, вытянув левую руку, указал ей на ничем не выделявшееся на фоне соседей домовладение. Собранная из примерно полутораметровых колышков оградка категории «от честных людей», причем только со стороны улицы, небольшой домик со стенами из тех же жердей, разве что длиннее раза в три и заметно потолще, где-то с руку примерно. Ну и хозяйственная постройка типа «сарай». Правда, наши селяне постыдились бы называть данный объект таким гордым именем – уж очень непрезентабельно выглядел сей «объект современного новофилиппинского зодчества» со стенами и крышей из веток с какими-то разлапистыми листьями, каждый из которых не сильно уступал размером среднестатистическому лопуху.

Не хочется делать далеко идущих выводов, но есть ощущение, что прав был профессор Преображенский – «Разруха в головах». Потому что даже на этом забытом богом острове в заднице мира можно нормально обустроиться и жить по-человечески. Ведь есть нормальные дома в поселке! Даже не беря жилища алькальда Маркоса и «торгового китайца» - оба местных плотника поставили себе нормальные деревянные дома, да и кроме них еще два-три десятка нормальных построек наберется точно. А остальные… Мне плакать хочется от их вида! А еще больше хочется поскорее уехать обратно на аэродром и как можно дольше сюда не возвращаться.

И соваться внутрь мне тоже совершенно не хочется. Так что отправляю на переговоры Родриго и Джока, а сам остаюсь стоять у забора, задумчиво глядя вдоль улицы. А ведь дожди только начались! Однозначно, надо придумывать себе какое-то интеллектуальное занятие на «мокрый сезон», иначе отупеешь полностью. При царе ссыльные революционеры языки учили, чтобы мозг в тонусе держать. Не самая плохая идея, кстати. Английского и испанского здесь, в общем, хватает, но для общения с более-менее образованными людьми. Народ попроще же в разговоре часто срывается на смесь английского или испанского с коренным тагальским. Ближайшая понятная мне аналогия – встречающийся среди наших эмигрантов «рунглиш» в самой лютой его вариации, с перлами вроде «зачарджить» или «смувиться». Я покупать брезент отправил Джока в том числе и потому, что носитель английского, да еще в Азии хорошо поживший, скорее поймет эту «смесь французского с нижегородским». Я могу нормально разговаривать с алькальдом, с Кирино, со священником и еще пятком представителей местной то ли интеллигенции, то ли элиты. С парнишкой, который за бармена в забегаловке Цзо. С «братьями Р», которые когда-то на американской военной базе работали. Но вот люмпены из трущоб Манилы или крестьяне из филиппинской глубинки меня практически всегда ставят в тупик. Правда, я с ними контактирую очень редко, так что проблемой это не является. Но идею все равно обдумать стоит. Или лучше до Руперта докопаться, чтобы он меня архитектуре поучил? Сопромат с теоретической механикой мозг в форме удержат ничуть не хуже.

Но это я потом обдумаю. За спиной слышатся шаги и обернувшись, я наблюдаю Джока со странным выражением лица, одновременно злым и довольным, что ли… Шустро подойдя ко мне, мой сотрудник озвучил итоги переговоров:

- Он согласен продать брезент. Сейчас поедем в его лодочный ангар смотреть.

- И почем?

- Три сотни – радостно улыбается мой компаньон.

- Скоко, блядь??? – на миг опешиваю я.

- Триста. А если не устраивает – можешь поискать дешевле. Но торговаться пойдешь сам.

Офигенная мысль! Я найду, да. Ну ладно. Запомним. И при случае обдерем со всей капиталистической беспощадностью. И даже не обязательно конкретно этого персонажа. А то возникает ощущение, что меня тут за богатого лоха держат. Быть которым я решительно не согласен. Но вот беда – конкретно сейчас мне некуда деваться. Так что остается только затаить зло и когда-нибудь поквитаться.

- Тащи сюда этого коммерсанта. У него минута времени. Не успеет – пойдет пешком. – бросил я через плечо, направляясь к «Тате».

- Он не пойдет – ухмыляется Джок. Я этого, разумеется, не вижу, но по интонации догадаться нетрудно. – Ему и так нормально. Это же тебе брезент нужен, а не ему деньги.

И не возразишь. Не в том положении я, чтоб выпендриваться, тут Джок прав полностью. Но как же хочется орать матом от такого беспардонного выкручивания рук!

Продавец соизволил появиться минут через десять, за которые я успел сжевать третью сигарету и придумать десяток мучительных казней для алчной скотины. Но пришлось ограничиться лишь мелкой местью, отправив его в кузов. Ну не Джока же туда сажать, в самом деле. Мне с ним рядом еще целую зиму жить, а как американец умеет выносить мозг я уже знаю. Нафиг-нафиг такие перспективы.

По дороге меня подмывало поддать газку и заложить поворот покруче, чтоб наглое рыло из этого кузова выпорхнуло, но удержался. Нет, не из гуманизма. Побоялся во что-нибудь врезаться. Хотя на подъезде к берегу, наверное, уже можно было. Но тогда вряд ли бы состоялась сделка. А брезент мне позарез нужен. Тут этот сморщенный коричневый старикан держит меня за горло. В фигуральном смысле, разумеется.