Ну ладно, взлететь я взлетел. Можно включить отбор воздуха и подогреть салон до комфортных градусов эдак двадцати пяти по Цельсию. Все же маленькие дети заболевают очень легко, а на высоте, мягко говоря, не жарко. Я планирую идти «по потолкам» — это и по топливу выгоднее, и болтает там меньше. А на шести-семи километрах температура градусов двадцать-двадцать пять. С минусом, естественно. Тут за пару часов и взрослый околеет в легкую, если без теплой одежды. А у меня грудничок на борту.
Примерно пол часа мне потребовалось для того, чтобы залезть наверх и найти там если не попутный, то относительно спокойный слой воздуха. Причем второе было заметно сложнее первого и я во время процесса снова вспомнил родео, попутно помянув массой нехороших слов здешнюю погоду. Но пробился. И началась обычная рутинная работа. И чего некоторые с нее так прутся? Романтику там видят, красоту… Не знаю, где они ее находят здесь. Чувство прикосновения к огромной мощи – это есть, но не здесь. Красота – да, бывает. Ночной аэропорт своеобразно красив, но это опять-таки не про малую авиацию. Возможно, кого-то вдохновляет вид с высоты, не знаю. Пейзажи на южном берегу Залива шикарные, не спорю. Это не унылая северная степь. Но меня красоты в духе рекламы «Баунти» не трогают совершенно. Вот и остается просто работа. Которую я люблю за две вещи. Во-первых, мне нравится ковыряться в авиационных железках. Почему-то именно авиационных. Ну и оружейных еще. Те же автомобили совершенно не трогают, к примеру. А во-вторых, авиация – это самый быстрый способ перемещения из точки А в точку Б. Ну а я люблю все делать быстро. Не мое это – время в дугу гнуть. Хотя порой и приходится. Блин, не загнуться б с тоски за зиму! Чувствую, это будет суровое испытание для моей нервной системы.
Но до этого испытания еще нужно дожить. Сейчас у меня в планах снижение и посадка. И если снизиться – не проблема, то вот сесть будет сложнее. Не нравятся мне эти облака. Их тут сразу два слоя – кучевые километрах на полутора и под ними, метрах на пятистах, мощные кучево-дождевые. Но пробивать надо. Возвращаться в Дели было бы как-то глупо.
Верхний слой облачности прошел нормально. Снижался, конечно, крутовато, но лучше подскочивший к гландам желудок, чем обледенение. Возможностей набрать льда на самолет у меня еще будет предостаточно, так что лучше преждевременно не обмерзать. Противообледенительная система, разумеется, включена, но выяснять предел ее возможностей я не хочу совершенно.
Что внизу – совершенно не видно. Если судить по радиокомпасу с ДИССом [допплеровский измеритель скорости и скольжения] меня ветром утащило западнее. Но это не точно. Надо выйти к земле и проверить. Визуально-то я в районе аэродрома сориентируюсь, а вот так, лишь глядя на приборы, без нормальной штурманской прокладки – смогу лишь примерно предположить свое местонахождение.
Осторожно, буквально по пол метра в секунду, вхожу в нижний слой облаков. В кабине сразу резко темнеет, за стеклом – непроглядная пелена. Но это не важно – я туда сейчас не смотрю. Мои глаза бегают между высотомером и вариометром. Самолетик начинает кренить, я парирую момент штурвалом и продолжаю снижение. Правый крен почему-то не убывает, я доворачиваю «рога» еще. А крену, такое ощущение, что пофигу! Упираюсь взглядом в авиагоризонт и продолжаю давить. А крен все растет.
Да чтоб твою на все четыре! Резко перекладываю штурвал в противоположную сторону, выправляя тот крен, который сам же и создал. Что на вариометре? А хреново на вариометре! Упустил вертикальную скорость. Тяну штурвал на себя, пытаясь ее погасить. Тот бьется в руках как живой. Даже не глядя на скорость дергаю ручку выпуска механизации. И в совершенно непонятном положении вываливаюсь из облаков. Радиовысотомер надрывно орет, сигнализируя о том, что под крылом меньше сотни футов. Пытаясь совладать со ставшей такой непослушной машиной добавляю тяги двигателям и самолетик меня снова возносит в пелену облачной мути. Да мать жеж твою!
Так, спокойно. Выровнять машину, и перевести ее в режим установившегося полета. На авиагоризонте полоски совпадают? Совпадают, ровно иду. Скорость постоянная? Ну, примерно. Механизацию убираю, надеясь на просадке [при уборке закрылков и предкрылков подъемная сила резко уменьшается и самолет «проваливается» ниже] вывалиться из облаков. Нет, не судьба. Ну значит снова аккуратно вниз, в этот раз уже контролируя свое положение в пространстве.
Ага, сигнальная лампочка загорелась. Ну здравствуй, обледенение. По-хорошему бы ускорить снижение, но мне что-то стремно. Так что идем как идем. А вот и белый свет.
Ну и где это я? Внизу куча островов, но знакомых очертаний береговой линии я не вижу. И что это значит? А только то, что я проскочил вглубь архипелага и сейчас удаляюсь от Лусона. Показания радиокомпаса это предположение подтверждают. Ну ладно. Сейчас заложу вираж и выйду с правильной стороны. Только решу, лезть наверх или здесь, под облаками, крутнуться?
Наверное, наверх. Разворот «блинчиком», без крена (а крены закладывать на сотне с хвостиком метров – идея не лучшая) потребует кучи времени. А керосин у меня не казенный. Да и лед на элементах конструкции напрягает. А наверху у меня будет время оттаять и обсохнуть. Так что перевожу самолетик в набор высоты, одновременно разворачиваясь.
Десять тысяч футов высоты. Больше и не надо, я думаю. Теперь отойти на северо-восток и снова строить снижение и заход. Отойти лучше подальше, с запасом. Избавиться-то от излишка высоты достаточно просто, а срочно ее набрать несколько сложнее. Пока есть время, кладу на коленку планшет и начинаю прикидывать новый профиль снижения, отличающийся от расчетного большей пологостью.
Ну, как-то так. Должно получиться. Еще пару минут тем же курсом, потом разворот и погнали вниз. Если не налажал в расчетах – должен буду как раз к торцу полосы выскочить. Секунд на десять кладу штурвал влево, после чего выравниваю самолет и аккуратненько посылаю его вниз. Совершенно никуда не спеша, всего-то по два фута в секунду. Вот кучевые облака пошли, это нормально. Главное – справиться с болтанкой, самому при этом не раскачав самолет. А то ведь запорю заход. Но вроде нормально, прошел верхний слой без проблем и особо не отклонившись. Теперь километровый примерно просвет и самое сложное. Но пока полет нормальный, идем дальше.
Снова за стеклом темнеет и эта темнота давит на нервы. Ну недостаточно моей квалификации для слепых полетов! Мне бы, по-хорошему, только простые метеоусловия и с опытным командиром. Но нет ни того, ни другого, так что придется самому. Стрелка радиокомпаса лихо прыгает на сто восемьдесят градусом. Высота? Девятьсот пятьдесят высота. Млядь! Двигаю РУДы от себя, а штурвал, напротив, тяну к себе. Ну а что еще делать если я выше глиссады на полторы сотни метров выскочил? Это даже разворотами не сбросишь. Вот и остается только уход на второй круг.
И снова планшет на коленку и опять расчеты. Получается, с таким углом захода мне надо было километра на три дальше отойти. Ну вот сейчас и отойду. Ну а пока – снова лезем вверх, к солнышку.
И снова снижение, и опять глаза обшаривают приборную доску. При этом одним из них я пытаюсь заглянуть в переделанную схему. Не знаю, правда, зачем – в этот раз болтает куда сильнее и моя траектория вместо линии больше похожа на синусойду. Снижаться дальше или сразу уходить? Попробую дальше – вдруг получиться. Пока дальний привод не пройден – уйти на второй круг можно совершенно спокойно. А вот и он! Высота шестьсот пятьдесят, это почти нормально. Попеременно выжимаю педали, сбрасывая скорость скольжением и тут же добираю потерянное за счет более крутого снижения. Нормально сбросил. А вот и полоса! Чутка поправить курс и можно целиться. Закрылки в посадочное, нос приподнять, вертикальную скорость погасить. И плавненько-плавненько вниз. Есть касание! Двигатели сразу на малый газ, тормоза даже трогать не буду от греха подальше.
