Кампания 1868 года, так же как и предыдущая, началась в конце июня. Боевая подготовка в этом году была значительно усложнена. Прежде всего Бутаков решил начать изучение приемов маневрирования для нанесения таранного удара и для уклонения от него. С этой целью на Транзундский рейд прибыли специально оборудованные для "таранных учений" канонерские лодки "Прилив" и "Гул". С них были сняты мачты, а на верхних палубах во всю длину судов, но шире их, положена подвижная рама, в которую должен был ударять подвижной деревянный таран. Это устройство служило для ослабления силы удара. Как таран, так и рама обшивались с наружной стороны фашинами. На этих двух канонерских лодках ежедневно тренировались командиры кораблей и рулевые.
Помимо "таранных учений", большое внимание Бутаков уделял артиллерийским стрельбам кораблей эскадры. В отличие от иностранных флотов, и особенно английского, где роль артиллерии паровых кораблей недооценивалась, в русском флоте ей придавалось решающее значение. Если, например, англичане считали, что артиллерийский огонь в морском бою должен вестись на малых дистанциях и при небольших скоростях хода, то в русском флоте совершенно четко представляли, что бой паровых броненосных судов будет быстротечным и артиллерийская стрельба в связи с этим будет вестись на больших скоростях хода при меняющихся дистанциях между противниками. Поэтому в приказе № 61 от 11 августа 1868 года Бутаков писал: "Будем же гоняться не за тем, чтобы в отчетных ведомостях о пальбе у нас стояли высокие проценты попавших ядер, а употребим все усилия, чтобы пальба подходила возможно более к тем условиям, которые предстоят в действительном бою, т.е. будем стрелять с неопределенных заранее расстояний и в движущиеся предметы"{124}.
В соответствии с этой установкой и была организована артиллерийская подготовка кораблей эскадры. Стрельбы проводились главным образом по треугольным щитам, буксируемым кораблями на встречных курсах. Изменены были также условия подготовительных стрельб по неподвижным щитам. Пользоваться буйками, показывающими расстояние до шита, было запрещено.
С невиданным упорством артиллеристы осваивали стрельбу в новых, более сложных условиях. Не прошло и месяца, как Бутаков с удовлетворением констатировал, что отмена всяких буйков при стрельбе по щитам нисколько не ухудшила меткости стрельбы. Наоборот, стреляя на ходу по неподвижным щитам, комендоры эскадры добились более высоких результатов.
Несколько хуже получалась стрельба по буксируемым щитам. Дальномеров, более или менее точно измеряющих быстро меняющиеся расстояния от корабля до щита, еще не существовало. Навыков в стрельбе в таких условиях личный состав почти не имел. Поэтому попаданий было немного. Однако, несмотря на трудности и неудачи, артиллеристы настойчиво стремились овладеть новым методом стрельбы. Бутаков понимал причины неудач и был уверен, что все трудности будут преодолены. "Что касается стрельбы в буксируемые шиты, - писал он в своем приказе, - то пробы наши указали, как их нужно строить в будущее время, и хотя в них попадали немного, но мне гораздо приятнее видеть на них маленькую царапину, чем ядро в яблоке неподвижного шита: одно - дело, другое - игрушка, игра в пушечки, которые уже не по нашему возрасту"{125}.
Стрельба в спокойных условиях, да еще по неподвижной цели - "это все еще не то, что может встретиться в бою среди открытого моря. Там нужны другие приемы, с которыми необходимо знакомиться заранее..."{126}
И Бутаков искал новые приемы, искал их неустанно, привлекая к поискам своих подчиненных. Так, в 1870 году, когда благодаря успехам русских ученых металлургов и конструкторов на кораблях были установлены стальные нарезные орудия большого калибра, что способствовало увеличению дальности и меткости стрельбы, а также увеличению веса залпа, Бутаков ввел в боевую подготовку артиллерийскую стрельбу на качке.
Усовершенствование минно-торпедного оружия навело Бутакова на мысль об усилении обороны броненосных кораблей от атак миноносцев путем установки скорострельных артиллерийских орудий небольшого калибра, имевших большие углы возвышения и снижения и большой сектор обстрела. Такая артиллерия могла бы открывать огонь по атакующим миноносцам с момента их обнаружения и вести его вплоть до приближения их к борту. В виде опыта на командирском мостике флагманского фрегата "Петропавловск" были установлены на шлюпочных станках две медные четырехфунтовые пушки, которые затем были перенесены с командирского мостика на специально сделанные для них мостики. Опытные стрельбы из этих пушек дали положительные результаты. К концу 1873 года Обуховский завод освоил изготовление металлических станков для четырехфунтовых пушек, что позволило Бутакову разработать проект противоминной обороны "Петропавловска". По этому проекту пушки, предназначенные для отражения атак миноносцев, устанавливались на выдающихся за борт корабля площадках, обеспечивающих угол обстрела по горизонту в 137°. И уже в кампанию 1874 года фрегат "Петропавловск" был первым в мире кораблем, вооруженным противоминной артиллерией, состоящей из десяти четырехфунтовых пушек, установленных на специальных станках. Батареи этих орудий получили название "летучих батарей". Позже, когда "Петропавловск" плавал в Средиземном море, его "летучая батарея" легкостью, удобством и целесообразностью устройства привлекала к себе внимание иностранных моряков.
Но все это было позже. А летом 1868 года на Транзундском рейде проводилась напряженная боевая подготовка броненосной эскадры. Бутаков стремился как можно лучше подготовить эскадру к боевым действиям, внушая подчиненным офицерам и матросам, что личный состав флота существует для того, чтобы в случае военных действий "было кому хорошо действовать пушками, машинами, рулями, чтобы было кому распорядиться батареями пушек, бойко управиться каждым кораблем"{127}.
В свободное от занятий и учений время на эскадре устраивались различные состязания. Наибольшую популярность получили соревнования по плаванию. Так, в погожий день 28 июня 1868 года в таких состязаниях приняли участие 140 человек. Участники должны были проплыть 200 метров от борта монитора "Ураган" до монитора "Броненосец". Только десять пловцов сошли с дистанции и были взяты на шлюпки. Лучший пловец прошел дистанцию за четыре с половиной минуты, а последний - за семь с половиной минут. Заплыв делался в две смены. Первые десять человек каждой смены были премированы.
Правильная организация на эскадре морской подготовки молодых матросов способствовала воспитанию в них смелости и находчивости. Показателен в этом отношении следующий случай. На эскадре проводилась артиллерийская стрельба. По приказанию офицера матросы Михайлов и Максимов остались у щита для его исправления. Они не знали, что с минуты на минуту должна начаться учебная артиллерийская стрельба, а офицер забыл предупредить стрелявших, что у щита остались люди, которых за полотнищем щита не было видно. Таким образом матросы неожиданно оказались под огнем 60-фунтовых орудий броненосца. Обращенный к ним борт то и дело вспыхивал яркими огнями. Гремели выстрелы, ядра шлепались все ближе и ближе... Казалось, гибель неизбежна.
Но матросы не растерялись. Во время каждого залпа они ложились на плот щита, а в промежутках между выстрелами вскакивали и начинали размахивать бескозырками, надеясь, что их заметят. Но с кораблей их не видели. Тогда, схватив топоры, они начали рубить дректовы, - тросы, связывавшие щиты с небольшими якорями (дреками), которые удерживали их на месте.
Как только один дректов был обрублен, щит развернулся по ветру и артиллеристы прервали стрельбу, увидев, что со шитом творится что-то неладное. Михайлов и Максимов обрубили второй дректов. Щит понесло. Матросы на щите были замечены. "Настоящие военные люди, хотя на службе всего с 1868 года! - писал в приказе о матросах адмирал Бутаков. - Они выдержали отлично экзамен в наилучшей академии, и если будут хорошо вести себя, такие обстрелянные молодцы пойдут далеко"{128}. Он приказал выдать обоим денежные подарки "не за то, что по ним стреляли - это для них хорошая школа, - но в отличие, за то, что они не потерялись посреди свиста ядер, направленных прямо на них"{129}.
