Затем Святейший Патриарх наградил главу нашей группы архимандрита Ювеналия орденом Святого Равноапостольного князя Владимира и преподал свое святительское благословение каждому паломнику в отдельности. Заканчивая прием, Святейший Патриарх сфотографировался со всеми присутствующими.
Из Патриаршей резиденции мы возвратились в Отдел, где Борис Сергеевич объявил нам, что мы можем быть свободными до следующего дня. Точный день и время отъезда еще неизвестны, но едем мы обязательно.
Воспользовавшись свободным временем, я поехал к своему двоюродному брату Н.А. Изюмскому, где и провел вечер за разговорами о предстоящей поездке, которая и для него была полной неожиданностью.
В Великий Четверток все паломники собрались к литургии в Елоховский собор. Богослужение совершал Святейший Патриарх Алексий в сослужении с Высокопреосвященнейшим Митрополитом Пименом, причтом собора и духовенством паломнической группы. Встреча Святейшему Патриарху была не у главного входа, а у служебного. Во время богослужения паломники-миряне стояли в алтаре. Богослужение прошло торжественно. Некоторые из паломников-москвичей приобщались. Во время запричастного, по обычаю, все подходили под благословение к Святейшему Патриарху и митрополиту Пимену. Литургия закончилась в 12 часов, и все мы поехали в Отдел.
Продолжается то же неопределенное ожидание, которое царило все эти дни. Александр Феодорович пытался несколько раз устраивать спевки пасхальных песнопений, которые нам надлежало исполнять во время паломничества. Из четырнадцати человек не могли петь только двое: В.П. Котелкин и я. Все остальные обладали хорошими голосами и хорошо знали церковное пение. Но спеваться никому не хотелось. Каждого волновала предстоящая поездка, и странная неопределенность только усугубляла волнение. Александр Феодорович, имевший большой, многолетний опыт заграничных поездок, говорил мне, что случалось всякое. Бывало, что отменялись поездки; бывало, что людей возвращали с аэродрома, а был случай, когда вернули из Праги, где была пересадка. «Здесь все может случиться, но удивляться ничему не следует, – сказал он мне. – Если меня станут звать Степаном, я не удивлюсь и буду откликаться. Запомните: ничему не удивляйтесь и меньше говорите. Отвечайте только на вопросы, и то, по возможности, уклончиво». Впрочем, сам Александр Феодорович своему совету не следовал и все время говорил. Говорить он мастак и во время томительного ожидания своими разговорами у всех поднимал настроение.
Только в четыре часа дня Борис Сергеевич объявил, что все приготовления закончены, все оформлено, билеты получены и сегодня ночью мы вылетаем. До вечера все могут быть свободны, но ровно в 12 часов ночи должны с вещами приехать в Отдел. В гостиницу ехать было поздно, так как все паломники к вечернему богослужению собирались в Елоховский собор.
После всенощной заехал ненадолго к своему дяде, Борису Николаевичу Людоговскому, родному брату моего покойного отца, попрощаться перед столь неожиданной и необычной для меня поездкой. Дядя и жена его, Мария Павловна, уже знали о моем паломничестве и были крайне удивлены. Простившись с родными, заехал в гостиницу за чемоданом и вместе с Александром Феодоровичем поехал на такси в Отдел, куда и прибыли около двенадцати часов. Все паломники уже в соборе. Заканчивались последние приготовления к отъезду. Настроение у всех приподнятое. Чувствуется, что необычная паломническая поездка взволновала даже привычных ко всему людей. Провожающие начинают поторапливаться. Наконец, все готово, и не только можно, но уже и нужно выезжать. Присев, по древнему русскому обычаю, на благополучную дорогу и помолившись перед образами, вышли во двор, где нас ждали автомобили. Быстро разместились и выехали в Шереметево. Невольно вспомнилось, как несколько дней назад я собирался в этот путь, как провожали меня «соборяне». Исповедь, святое Причастие, напутствующий молебен, простые, полные любви пожелания благополучной дороги, просьбы близких помолиться о них у Святого Гроба Господня. Все это было проникнуто духом христианской любви и благоговения.
Путь до аэродрома мелькнул незаметно. Оформление багажа, заполнение деклараций и проверка документов заполнили все время ожидания. Перед самой посадкой тепло попрощались с провожающими нас И.В. Варламовым и Г.Н. Скобеем, которые пожелали нам доброго пути и благополучного возвращения. В контрольном пункте нас пропустили без досмотра. Посадка прошла спокойно. Мы удобно разместились в самолете «ИЛ-62». Попутчиков мало, а в Отделе говорили, что с трудом достали билеты.
Итак, 18 апреля (1 мая), ровно в 2 часа 50 минут по московскому времени, мы вылетели в Каир. В 4 часа предложили ужин; я ограничился апельсином и минеральной водой. После ужина сразу же задремал и, засыпая, подумал, а ведь, кажется, я и в самом деле отправился в паломническое путешествие. Сон, конечно, был непродолжительный. Вскоре я уже любовался восходом солнца, которое как-то сразу вынырнуло из туманной дымки моря. Сказали, что это Средиземное море, а в 7 часов утра мы пролетали над Кипром. В 8 ч. 15 м. самолет приземлился в аэропорте Каира. Таким образом, через каких-нибудь 5 часов 25 минут мы оказались в другой части света, в совершенно ином и незнакомом мире.
Красивое, хотя несколько слишком современное, здание аэропорта заполняет разноплеменная толпа; яркие национальные одеяния Востока мешаются с привычными европейскими костюмами. Надо сказать, что последних значительно больше. В обширных и высоких залах много киосков с парфюмерией, папиросами, винами и сувенирами, но все они закрыты; работают только бар и кафе. Официанты одеты в какие-то синие и красные халаты, расшитые желтыми орнаментами. Они бесшумно скользят между низенькими столиками, разнося на подносах в маленьких чашечках ароматный черный кофе. Несмотря на то, что в зале очень много народа, нет ни шума, ни суеты. Девушки-арабки, видимо служащие аэрокомпании, носят черную униформу, которая состоит из тужурки с отложным воротником и очень короткой юбки, плотно облегающих фигуру; на голове шапочка, типа пилотки, видимо прикреплена к копне черных кудрей. На ногах черные туфли на шпильках. Косметика в большой моде – веки у девушек выкрашены зеленой краской, а губы – ярко-красной. Мужчины-арабы одеты или в обычные европейские костюмы, преимущественно черные, или в какое-то подобие женского платья до пят, поверх которого обычный пиджак. На голове кефье, нечто вроде кисейного платка, спадающего на плечи и спину, а вокруг головы обвитого агалом (черным шнуром). Среди арабов много красивых мужских и женских лиц.
В Каире у нас пересадка, но очередной рейс в Иерусалим будет только через сутки, которые нам предстояло провести здесь. Воспользовавшись таким благоприятным обстоятельством, мы смогли познакомиться с интересным городом и его древними историческими памятниками. Но для поездки в город потребовалось дополнительное разрешение, которое довольно скоро было получено. Около 10-ти часов по местному времени в небольшом, очень удобном автобусе мы выехали в город. Хорошая асфальтированная дорога с односторонним движением позволяла развить очень большую скорость. Вдоль дороги тянутся акации, но встречаются и пальмы. Два направления дороги разделяются газонами с обилием различных цветов. Несколько в стороне от дороги, среди цветущих садов, виднеются новые дома, как многоэтажные, современной архитектуры, так и небольшие особняки. Своеобразная архитектура домов напоминает, весьма отдаленно, мавританский стиль. Многоэтажные дома, хотя в общем однотипны, но каждый имеет какую-то едва уловимую особенность, индивидуальность, свое собственное лицо, – нет этого унылого казарменного однообразия. Вдали виднеются группы деревьев, преимущественно пальм, и обработанные поля, а еще дальше желтеют пески. Вдоль дороги, на довольно близком расстоянии друг от друга, расположились заправочные станции, на которых можно не только заправиться горючим, но и купить любые запасные части, а также произвести необходимый ремонт и выпить чашечку ароматного кофе.
