Шикамару с Хинатой что-то делают в сторонке. Быть может, обсуждают, как меня убить, не важно.

Я же, хорошенько разминаясь, хватаюсь загрубевшей ладонью за ветвь и начинаю подтягиваться. Кай где-то рядом со мной, вытворяет разнообразные нереальные вещи, вроде медленного выхода на одной руке.

Тридцать — мой предел. Явно не самое лучшее мое достижение, но до встречи с Каем, я бы и пять не сделал. Тело снова укрепляется, на щеках здоровый румянец, огромная регенерация позволяет увеличить количество подходов до неисчислимого количества раз. Ускоренные процессы значат и увеличенную скорость сворачивания белков, значит и большую силу.

К сожалению, все имеет свою цену — скорость сокращения мышц плохо сказывается на выносливости, а количество еды, необходимое мне, просто запредельно.

Тренируюсь я целый день, а после съедаю все оставшиеся запасы еды и ложусь спать с чувством жуткого голода.

На рассвете я натыкаюсь в лесу на кабана, куда большего, чем предыдущий. Не смотря на боль во всем теле, я справляюсь с ним, потому что теперь я просчитываю все — выхожу из укрытия с ветром в лицо и прыгаю ему на спину раньше, чем он меня замечает. Когда он меня сбросил, мои пальцы уже разодрали ему шею. Сделав пару шагов в сторону спасительной чащи, вепрь падает замертво.

На этот раз труп не пропадает — я за целый день съедаю чуть ли не половину, остальное делит троица моих знакомых. А вечером, когда мои мышцы уже немного успокаиваются, я снова сижу и пишу два текста одновременно. Контролировать не только письмо, а и несинхронное окунание кистей в чернильницу сложно, но я справляюсь, хотя и с частыми остановками и в результате на два текста трачу времени больше, чем потратил бы на них, выписывая одной рукой. Голова болит, личность словно раздваивается. В голове сразу две мысли, я воспринимаю сразу несколько чувств и обрабатываю больше информации. Это только начало, в идеале, я думаю, мыслительные процессы ускорятся в два раза. Главное не спешить, а то сойду с ума.

«Куда уж дальше?»

*

Расправив свои конечности, я улегся на траву. Мышцы расслаблено повисли, кое-где забившись, а кое где просто вызывая тупую боль.

— Есть еще один момент, — рядом, совершенно неожиданно, присаживается Кай. — Если ты когда-нибудь модифицируешь свое тело, то земля отвергнет тебя полностью, и будь ты хоть в сотню раз сильнее меня, ты не сдвинешь и пылинки. Я имею ввиду самое распространенное — татуировки и пирсинг. А еще любого типа модификации вроде операций.

— А что насчет шрамов?

— Это другое, — ответил Кай. — Есть очень тонкая грань между раной, нанесенной себе по доброй воле и раной, нанесенной тебе насильно или случайно.

— Ты так говоришь, как будто земле есть до этого дело. Типа она живая, — скептически поднял я взгляд в темное небо я.

— Ну во всех смыслах этого слова нет, — резонно сказал и спокойно склонил голову Кай, — но если взять научное обозначение жизни, то, в целом, да.

— Не беспокойся, старина, — я с удовольствием следил за скривившемся от прозвища лицом саннина. — Я точно не собираюсь татушек себе наставить. Никогда этого не понимал. Максимум — хна, браслеты, кольца и амулеты.

— Ну это вполне разрешенный джентльменский набор, кроме того, их можно использовать с пользой. Ладно, я оставлю тебя, с тобой, вон девчонка поболтать хочет, — ухмыльнулся Кай, одним плавным движением оказываясь на ногах.

Я скосил взгляд и с неудовольствием заметил идущую ко мне Хинату. Уже оказавшись рядом со мной, она протянула руку.

— Коснешься — умрешь.

Хината остановилась как вкопанная. Я лежал на боку, спиной к ней и моя реплика была для нее как гром среди ясного неба.

— Чего ты хотела?

Ни один нормальный человек после этого не продолжит разговор. Приблизительно, последующая реплика будет звучать: «Не-не, ничего, я мимо проходила».

Но! Хината продолжила!

— Я хочу поговорить, — выпалила она.

— Ну говори, — великодушно заявил я, перевернувшись на спину и закинув за голову руки.

Хината покосилась на мой торс. Но теперь она не смутилась и не покраснела. Она задохнулась и испугалась. Множество грубо заживших ран, в тех местах, где с меня снимали кусочки кожи, шрамы на руках. Но это все ерунда — был толстый шрам, начинавшийся около солнечного сплетения и прячущийся в штанах.

Хината замолчала, а ее взгляд так и уцепился в мои увечья.

— Откуда это? — едва выдохнула она.

— А, это, — картинно взмахнул рукой я. — после пары недель в Конохе.

— А кто это с..?

— Он не представился, — недовольно прервал я. — Это все?

— Наруто, так много времени прошло… — будто она и не заметила моего вопроса.

— Ага, два гребаных года, половину которых я провел в тюрьме, — лицо девушки вытянулось. — если бы не Шика, так бы там и сгнил.

Судя по лицу Хинаты, мои попытки перескочить на другую тему не увенчаются успехом. Можно было ее просто послать, но она еще может пригодиться.

— Я часто о тебе вспоминала, — проговорила она так тихо, что приходилось вслушиваться.

— Что-то я не заметил результатов твоих «вспоминаний», — буркнул я себе под нос.

— …и было так тяжело без тебя. Будто исчезло солнце.

«У тебя и имя фамилия — «Солнце», мало?»

— Я подумала, может я смогла бы..?

— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками я. — Ты мне, что, в любви признаешься?

Хината вспыхнула и опустила глаза.

— Прости, но видимо мы друг друга немного не поняли, тебя ждет Шикамару, — указал я ей в сторону леса и спокойно откинулся на спину.

— Чем я хуже Сакуры?! — неожиданно выпалила девчонка.

— Чем ты лучше Сакуры? — поднял бровь я, не отрывая взгляда от звездного неба.

— Она далеко, страдает по Саске, а я рядом!

— Красноречиво, но неубедительно, — вздохнул я. — Знаешь ли, от девушек одни проблемы. Ищи себе кого-то более нравственного, а я, пожалуй, в бордель загляну.

Отгородившись от доносившихся до меня всхлипов, я повернулся на бок.

*

— Ты идиот! — затылок настигла затрещина, что едва ли не опрокинула меня на землю. Только поза лотоса, в которой я сидел, и спасла меня от этого.

Лес наполнен ночными звуками, но с голосом Кая все вокруг затихает и с земли поднялись заспанные Шикамару и Хината.

Кай на секунду закрыл глаза, а затем, когда открыл, они стали абсолютно черными, словно зрачок растянулся до краев сетчатки. Взгляд словно вгрызается в лес, а затем падает на меня, вызывая холодок по спине.

— Ты привел хвост! — шепчет он, но так, что все очень хорошо слышно. — Десяток АНБУ. Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если они найдут Цуцуми? С меня хватило твоих друзяк. Ты создаешь слишком много проблем..! Никакого света! — шикнул он на Шикамару, готовившегося чиркнуть спичкой. — Итак, Наруто, — мое имя впервые произносили с такой язвой. — Выбирай. Или ты сейчас уведешь хвост подальше отсюда, а там крутись как хочешь, или ты прямо здесь получишь сломанную шею и хорошую могилу. Правда надгробия я тебе не обещаю.

— Я понял, — прохрипел я. — Шикамару, Хината, идите по побережью на юг, в страну Волн. Оттуда — куда угодно. Возможно, мы пересечемся.

— Наруто! — недовольно прошипел Шикамару.

Я без слов закинул на спину рюкзак и выхватив из рук Шикамару коробок спичек, рванул вверх по реке.

Я наелся и сейчас могу бежать очень долго. Слежка меня уже не пугает — в этом мире только один человек может меня догнать. На ходу вижу сухую ветку и высоким прыжком достаю до нее и с хрустом ломаю.

В эту же секунду из леса выныривает АНБУ. За неимением лучшего варианта я бью его легкой веткой по лицу, закрытому маской, но в отместку получаю апперкот в грудь. Из груди вылетает воздух, но это не важно — я бью с разворота ногой. Противник оказывается куда опытнее ожидаемого и пригибается, ударяя подножкой. Я тяжело падаю на спину и едва успеваю сложить печать. В мое деревянное тело ударяет кунай и в следующую секунду я уже посреди леса, срываясь в сторону. С пояса кунай опускается в руку и влетает между деревьев, а затем взрывается — в обмотку вделано восемь взрывных печатей. За взрывом я сразу закрываю все тенкетсу и схватившись за ветку, делаю выход, становлюсь на нее и прыгаю выше.