— Да, лучше взять и всем дружно помереть! — хотя она не повышала голос, было чувство, что она кричит.

— Да почему помереть? Наоборот, даже если что-то случится у одних, у других всё будет хорошо, а так как они не будут в одном месте, то хотя бы часть будет спасена, — влез в разговор вертлявый мужичок.

— О да! Конечно! Новак, тебе бы лишь не сидеть на месте. Ты скольких потерял? Пятерых?

— Семерых.

— Хорошо хоть не десять! Бестолковее тебя группой никто не управляет.

— Да, ты никогда людей не теряешь! — эти двое схлестнулись, не обращая внимания на собравшихся.

— Успокойтесь! — обрубил Герман зло, — как не сбор, так лбами сталкиваетесь. Идите на улицу ругаться. Мы это уже всё слышали!

Спорщики замолчали, Абра со свистом выпустила воздух, набранный для очередной хлёсткой фразы. Глава повстанцев устало потёр веки. Было видно, что он давно не спал:

— Кому-то кроме Абры, ещё не нравится план действий?

— Да всех все устраивает, расслабься, — подал голос кряжистый мужчина, — полагаю, на сегодня хватит. Все в курсе, что им делать. Завтра закончим обсуждать подготовку. Отдохнул бы ты Тэкэо. Смотреть на тебя тяжело. Пошли, друзья, — и, не ожидая ответа, он направился к выходу. За ним потянулись остальные.

— Герман, останься, — обронил Тэкэо и опустился на узкую лежанку, стоявшую у стены, — значит жена, — продолжил, когда все кроме нас ушли. Муж лишь сдержано кивнул, — выращенная?

— Рожденная.

— Уверен?

А ты проверь, — я слышала, как клокотала в словах любимого, — ты совсем свихнулся со своим рождением.

— Я не представляю, чего ждать от выращенных. Ты мне можешь гарантировать, что в один прекрасный день у них не сработает какая-либо тайная программа, вживлённая Обществом, о которой мы ни сном, ни духом? — супруг молчал, — вот и я не могу. Скорее я даже уверен, что она есть, иначе всё было бы слишком просто. Остаётся одна надежда, что в покорёженной психике она не сможет включиться. Пусть с утра сдаст анализ. Не допускаешь, что стоит всё же её куда-то отдельно поселить? Мы тут не цветочки растим. За её жизнь никто не сможет поручиться.

— Я поручусь.

— Вам виднее. Я бы свою женщину спрятал.

— А как бы ты обеспечил ей безопасность? — зло выплюнул муж.

— Ты всё же знаешь, зачем эти выпады?

— Я тебя понял, и ты меня услышал. Надеюсь, мы всё прояснили?

— Да. Это твоя жена и, если тест покажет, что она рождённая, она имеет полное право остаться.

Мы вышли и двинулись к землянке. Супруг вёл меня за руку, а я могла размышлять только о тёплой ладони сжимавшей мою.

— Зря я конечно так. Семья Тэкэо погибла, когда Общества воевали между собой. Их деревня оказалась на пути сражений. К нему в дом ворвались солдаты и убили жену с сыном, а его сильно ранили и, посчитав убитым, пошли в следующую хату. Вечером его нашел человек из повстанцев. Тэкэо потерял много крови. Его с трудом выходили, а когда наш предыдущий предводитель умер, все выбрали его. Он хороший мужик, но начисто повернулся на ненависти к Обществу, а ещё на том, что выращенным нельзя верить. Солдатами чаще всего делают выращенных. Во многих из них заложены специальные навыки, у рождённых есть только призвание, но оно обычно не одно и не столь ярко выражено, у них больше возможностей выбора профессии. Редко кто стопроцентно подходит для армии, как например я, хотя я и рожденный, — молвив это он замолчал, размышляя о чем-то, о своем.

Когда мы спустились, Риши дремал на диване. Только после того как мы поужинали муж разбудил друга:

— Риши, просыпайся. Надо поговорить, — врач с трудом разлепил веки.

— Что у тебя ещё? — он сел и принялся тереть глаза, как малыш, который хотел спать, мою душу наполнила нежность к нему. Как быстро это огромный мужчина стал совсем родным, как брат.

— Решено завтра твою группу отправить к очередному Лагерю.

— Ну и ладно, — он громко и с удовольствием зевнул, — то же мне неожиданность. Я уже сколько тут торчу? Ты меня не удивил.

— Я рад, что это для тебя не сюрприз. Как быть с Карой?

— А что с ней? Полежит пару дней. А потом её отпустят. Не устраивай кипиш на пустом месте.

— Тэкэо сказал, что Асе надо сделать анализ.

— Тоже не новость. Этого тоже следовало ожидать.

— Как считаешь, Кару не будут ещё раз проверять?

— Не думаю. Но если что-то и произойдёт ты же будешь здесь. Скажи, что после отдыха твоя группа выйдет в дозор. Потом, когда я вернусь, ты пойдёшь на задание. Просто пока девчонки не обживутся, не будем их оставлять здесь одних. А теперь дай мне поспать. Не придумывай проблем там, где их нет, — Риши завалился обратно и положил предплечье на глаза, — свет потушите поскорее, я просто умираю, как спать хочу, — любимый задумчиво посмотрел на смежившего веки друга.

— В этом есть доля логики, — пробормотав это муж выключил фонари у кухонных шкафов и у софы, оставив только лампу на тумбочке у кровати.

Я замерла у стены, вдруг ощутив, что мне нестерпимо хочется уснуть, чувствуя себя защищенной в объятиях Германа. Но как намекнуть ему об этом, и не охватит ли нас безумие сегодняшнего дня. Робко подойдя к топчану, я села на него и подняла взор на мужа. Он стоял на грани света и темноты, превращаясь из простого человека в сказочного героя.

— А что, если нам лечь вместе? — нерешительно спросил он.

Я, улыбнувшись, похлопала по ложу, приглашая. Он присел и прижал меня к своему боку, так нежно и аккуратно, как если бы я была хрустальная. Я положила ему голову на плечо и вдохнула любимый аромат. Это был мой мужчина. Мой от кончиков волос до пальцев на ногах. Мой и больше ничей. Сколько мы так сидели, не знаю. Я чувствовала, как душа погрузилась в забытие блаженной неги, от тепла родного человека. Не исключаю даже, что закемарила. Не могу точно сказать. Очнулась от того, что любимый с предельной осторожностью разворачивает меня, укладывая. Затем он лёг рядом, а вернее притулился на краю, потому что несчастная лежанка не была рассчитана на двоих. Я забилась в угол, давая ему больше пространства. Но он подвинулся чуть ближе лишь для того, чтобы обнять меня. Так мы и заснули в объятьях друг друга.

Ли в моей голове похож сразу на двух людей:

— Айрис

— Тэкэо в молодости

55

Когда я проснулась, первая мысль была о том, что это самое замечательно утро с того момента как я ушла из села. Но, шевельнув щиколоткой, я поняла, что это не совсем так. Лёгкое движение отозвалось болью, всё тело затекло и теперь нещадно начало жаловаться о том, насколько ему было неудобно ночью. Муж с улыбкой открыл глаза тут же, стоило мне пошевелиться.

— Привет, — от того какая у него было довольная моська мне сделалось смешно. Вот много ли человеку надо? Поспать на неудобнейшей кровати с любимой. Перегнувшись через него, я взяла блокнот.

— Всё классно в совместном сне, но, наверное, если б мы спали на полу, моя спина была бы мне более благодарна, — прочитав это супруг рассмеялся во всё горло так, что наше ночное пристанище заходило ходуном.

— Не поверишь, я с тобой абсолютно согласен, — сообщил он, отсмеявшись, и, покряхтывая, как столетний дед, сел.

Риши уже не было. Мне было стыдно. Человек нас приютил, а я даже не сподабливаюсь его кормить вовремя. Германа же угрызения совести, похоже, не мучали. Он с удовольствием уплетал нехитрый завтрак, который я соорудила:

— У нас сегодня очень насыщенный день, — заявил он с набитым ртом, я вопросительно вскинула брови, — поначалу мы сходим и сдадим эту треклятую кровь, — его лицо посуровело, но тут же сменилось обратно к своему благодушному выражению, — проведаешь Кару, а потом надо бы тебя научить стрелять. Конечно, я постараюсь быть всегда рядом, но ты просто обязана уметь постоять за себя. Мы выбрали слишком неспокойную планиду, и лучше я тебе дам этот навык, чем это сделает судьба, она жестокий учитель.

Я споро вымыла посуду, убрала со стола последствия моего кулинарствования, и мы выдвинулись к лечебнице. Когда я вошла туда, в нос удалил сильный запах лекарств и хлорки. Всё-таки эта палатка отличалась от тех, что в которых мы жили после освобождения из Лагеря, каждая койка была отделена занавесками, создавая хоть какую-то иллюзию уединения. К моей великой радости стонов вокруг не было. Вообще тут властвовала тишина, лишь где-то дальше слышались приглушенные речи и мерное попискивание аппаратов.