Чем бы обернулась жизнь, прояви я больше настойчивости и упорства? Каким бы оказался мой путь? Сейчас, задавая себе эти вопросы, ясно понимаю – выбор, сделанный тогда, был единственно возможным, ибо послужил мне еще одним важным уроком.

Проявив слабость, забыв про поставленную перед собой цель, я, все же, не смог до конца отказаться от мечты, которой поклонялся. Она горела в сердце слишком ярко. Не чувствуя в себе способностей к фотографии, я, пускай и бессознательно, продолжал стремиться к прекрасному, отражающему грани жизни – тратил свободное время на изучение чужих работ, посещал всевозможные выставки и экспозиции, и таким образом старался приоткрыть узенькое окно в скрытый от меня мир.

Однажды, я встретил человека, очень сильно изменившего мои взгляды. Мы оба – каждый по-своему – влюбленные в искусство, с ранних лет погружались в него с головой. Но, в отличии от меня, её воля оказалась сильнее. Изучая искусство и сходя сума по творчеству авангардистов – запретному плоду хрущевской эпохи – она никогда не сомневалась в выбранном пути. Блуждающие огоньки в её глазах вспыхивали ярче любого пожара при упоминании обожаемых мастеров. Всего несколько раз за свою жизнь я встречал людей, настолько уверенных в себе. Каждая наша встреча становилась глотком свежего воздуха, все больше убеждая в силе её духа. Вскоре, под натиском чувств, я поведал ей о своей собственной мечте. Рассказал о предательстве и сомнениях, терзающих душу.

В тот день она неожиданно пригласила меня на одну из последних Абрамцевских выставок. Впервые оказавшись в этом котле нонконформизма, я был глубоко поражен работами художников, их уникальным видением окружающего мира, стремлением к самовыражению и борьбой со всеми замками человеческой души. Среди прочих оказалось полотно, особенно восхитившее нас. Замерев, мы молча наслаждались энергетикой, исходившей от той работы. Каждый из нас погрузился в свои мысли, терзаемый ведомыми только ему чувствами. Именно в тот момент я и решил открыться ей.

- Ты знаешь, в этом мы с тобой невероятно похожи, - после моего объяснения, её голос звучал грустно, но на губах играла едва заметная улыбка сопереживания.

- Почему?

- Каждый день я просыпаюсь с такими же мыслями. Страх оказаться на обочине жизни никогда не покидает меня. И я знаю, что обречена жить с ним до самого конца. Такая вот у меня натура.

Я был поражен этими словами, но продолжил молча слушать.

- В детстве, способность перенести окружающий мир на бумагу, наполнив его жизнью и красками, я считала настоящим чудом. Прикосновение кисти, превращающее безликий белый холст в дышащую энергией материю, поражало мое воображение. Я мечтала взмахом руки создавать настроение, эмоции, жизнь и бессмертие. Но этому не суждено было случиться. Я оказалась исключительно бездарной художницей.

Она рассмеялась.

- Не смотри на меня так удивленно.

- Уже в школе я терзалась и страдала из-за собственных неудач. Однажды, гуляя вместе с отцом по парку, и увидев выставленные там полотна каких-то малоизвестных авторов, я вдруг расплакалась. Вся горечь, копившаяся внутри, вырвалась наружу. Помню, слезы текли ручьём, и я все никак не могла успокоиться. Отец долго молчал, нежно обнимая. Но, когда я наконец смогла взять себя в руки, он дал самый ценный совет в моей жизни: «Никогда не позволяй страху перед неудачей отравлять твое сердце, а зависти к чужим успехам туманить разум. Ведь талант – это не только что-то врожденное, но и приобретенное – потом и кровью. Запомни это, золотце».

- Я не сразу поняла значения его слов, пускай они и вселили в меня уверенность. Но, с годами их смысл все сильнее отзывался в моем сердце. Только в старших классах я смогла полностью расшифровать скрытую в них силу. Отец скончался вскоре после того случая, но, его слова живут со мной и по сей день. Именно благодаря этому я смело и без оглядки двигаюсь вперед, не смотря на все свои страхи.

В тот момент, стоя рядом с таким сильным человеком, я ощутил восхищение – перед её убеждениями, и презрение – к своей собственной слабости. Я осознал, насколько далек от собственной мечты, от собственного счастья. А несколькими днями позже – что по-настоящему сильно влюблен. Впервые в жизни...

5

Я не до конца понимал причину произошедшего, но чувствовал, как сердце больно сжимается от набежавших воспоминаний и переполняющих сердце эмоций. Очень сильных и противоречивых эмоций. Грусть одиночества, теплота давней любви, обида непонимания, возбуждение победы – смешавшись, они превратились в неистовый бурлящий поток, захлестнувший меня с головой и зародили настоящую бурю беспокойных мыслей в голове.

Но, постепенно туман начал рассеиваться. Я смог собрать спутанные мысли воедино и немного успокоиться. В конце концов, и сердце перестало стучать так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Буря стихла, уступив место безмятежности. Я все сильнее ощущал себя живым человеком, а не далеким воспоминанием – чувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев, неприятную горечь во рту, явственнее ощущал, как ноет спина и огнем горят разбитые колени.

И в тот самый момент, как осознал себя живым, мне захотелось вернуться к ускользающим обрывкам воспоминаний – пускай лишь на короткий миг. Захотелось вновь испытать лучшие из чувств, вновь пережить далекие эпизоды собственной жизни. Меня захлестнуло желание, столь сильное, что, зажмурив глаза, я постарался отгородиться от раздражающих ощущений и окунуться в сладкий мир иллюзий. И мне это удалось. Разрозненные отрывки увиденного все еще плавали в сознании. Прикоснувшись к ним, я смог испытать нечто на подобии прежних чувств. Однако, удовлетворения это не принесло. Скорее наоборот – я только сильнее ощутил горечь утраты. Это было пустой тратой времени, которой я не мог себе позволить. Я был обязан продолжить свой путь, навстречу далекой цели, какие бы преграды не стояли на пути. Иллюзиям же нет места в моем новом мире. Нельзя было об этом забывать. Поэтому, взяв себя в руки, я открыл глаза.

Взор, устремленный к небу, оказался необычайно ясен. Тысячи рыб разных размеров, форм и цветов медленно проплывали надо мной. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и яркие лучи, спокойно проникая сквозь толщу вод, теплой ладошкой падали на лицо и шею. Приятное чувство истомы и спокойствия медленно растекалось по всему телу. Тонкие стебли водорослей за головой, слегка раскачиваясь, проникали в поле моего зрения, и, задержавшись на несколько секунд, так же медленно исчезали.

Я по-прежнему находился недалеко от входа в ущелье, и громада серого плато все еще нависала надо мной всей своей мощью. Но, ненавистное сердцу кладбище кораблей бесследно исчезло, будто привидевшись в отчаянном бреду. Вместо него расстилался простой пейзаж морского дна – открытая подводным ветрам равнина убегала во все стороны насколько хватало взгляда. И совсем недалеко от этого места начиналась едва различимая тропа.

Я шел вперед в приподнятом настроении, беспричинно улыбаясь и ощущая небывалую прежде легкость в движениях. После пережитых эмоций и побежденных страхов, все казалось осуществимым, а любые преграды – незначительными.

Довольно долго пейзаж оставался неизменным: и мельтешение маленьких разноцветных рыб, и окружающее меня однообразие форм, и расположение солнечного диска над головой. Но, вскоре я заметил чей-то одинокий расплывчатый силуэт, дрожащий далеко впереди, подобно миражу в пустыне. Расстояние между нами сокращалось, и контуры его тела постепенно приобретали все большую ясность – проявлялись характерные очертания, форма наполнялась красками, изгибами, мелкими деталями.

В конце концов, тень человека превратилась в мальчика, одиноко идущего в одном со мной направлении. Одетый в светлую джинсовую куртку на голое тело, такого же цвета шорты и серые летние кроссовки без носков, он выглядел очень необычно в этом пустынном месте. Более того, внезапное появление незнакомца никак его не смутило – казалось, он даже не заметил моего присутствия, продолжая идти вперед уверенной пружинистой походкой. Какое-то время я молча шел рядом, не решаясь заговорить, и лишь изредка с любопытством оглядывался на его странный облик и поведение. Блуждающий взгляд его карих глаз не был сосредоточен на чем-то конкретном. Все время с интересом смотря по сторонам, он иногда останавливался и со вздохом восхищения указывал на что-то пальцем – как будто вел диалог с еще одним попутчиком, для меня невидимым. При этом эмоции на его лице сменялись с невероятной скоростью, от безудержной радости до комичной трагичности. Пожалуй, то был облик, олицетворявший собой дисбаланс между бесшабашной смелостью и непосредственной впечатлительностью.