Его Высочество ожидал, что раны Эса традиционно заживут, не успев появиться, но они ярко пламенели на его руках, скулах и спине. Впрочем, самому хозяину замка это не мешало, и, едва солнце нашло в себе силы выбраться из-за края мира, он распахнул зеленые глаза, рывком сел и принялся ощупывать свое тело, словно боялся, что где-нибудь чего-нибудь не хватает.

  - Доброе утро, - негромко произнес Уильям, сдерживая зевок. Спать хотелось невероятно сильно, и он сменил позу, прижавшись левой щекой к подлокотнику дивана. Подумаешь, нет подушки - после ночевок в закрытом экипаже перестаешь переживать из-за таких мелочей. - Как ты себя чувствуешь?

  - Уильям, мне кажется, - доверительным полушепотом сообщил Эс, - что дракон все-таки где-то рядом.

  - Да, мне тоже так кажется, - терпеливо вздохнул Его Высочество. - Послушай, ты не мог бы сотворить немного еды? Я страшно голодный, ты же со вчерашнего дня тут валяешься. Я подумывал сходить на охоту, но ворота не открываются, да и лес...

  Он содрогнулся, памятуя, как яростно зашелестели деревья, обнаружив, что песочный звероящер вполне себе жив. На мгновение Уильяму почудилось, будто они шепчут: "Уходи, уходи прочь!", но стоило тряхнуть головой, как наваждение пропало, и над башнями нависла мертвая тишина.

  - Разумеется, мог бы, - деловито согласился хозяин замка. - Чего бы тебе хотелось?

  - Подошел бы даже бутерброд.

  Уверенный щелчок пальцев, и бутерброд, а с ним - полный кубок легкого эльфийского эля плавно опустились на стол перед Уильямом. Он вяло сообразил, что надо бы, пожалуй, встать, а еще - вымыть руки, до сих пор перепачканные каменной крошкой и кровью Эса, но силы стремительно исчезали, и он перекусил лежа, мстительно размышляя, как вопила бы приемная мать, если бы наткнулась на него сегодня.

  - Спасибо, Эс, - пробормотал юноша, закрывая глаза. Рассветные розовые лучи смущенно переметнулись на другую сторону комнаты, лишь бы не тревожить измотанного принца. - Ты хороший парень. Если не возражаешь, я немного посплю, а потом...

  Он уснул, не успев договорить, и хозяин замка невольно улыбнулся. Разбитые губы отозвались болью, и он, покинув постель, с недоумением уставился на свое отражение в зеркале - побитое, помятое, бледное, - после чего опять покосился на Уильяма, наконец-то обнаружив, что состояние Его Высочества совсем не уступает его личному.

  - Что же случилось?.. - почти испуганно прошептал он. Сам по себе, страх был самой невнушительной и редкой эмоцией хозяина замка, но сейчас приобрел такую мощь, что у Эса перехватило дыхание.

  Продолжая смотреть в зеркало, он увидел, как человеческие черты лица изменяются, ломаются, вытягиваются, и проступает лицо драконье. Клыкастое, угловатое, покрытое чешуей, с короной из роговых наростов, оно насмешливо приоткрыло пасть, и хозяин замка отшатнулся, жалея, что под рукой нет ни меча, ни ножа, ни хотя бы вилки.

  И - вспомнил.

  Дракон действительно был поблизости. Расчетливый, хитрый, голодный, песочного, как волосы хозяина замка, цвета. Он был так близко, что спрятаться от него не сумела бы даже крохотная фея. И Эс, обернувшись на Уильяма, беззвучно рассмеялся, сдерживая рык, подступивший к пока еще человеческому горлу.

  Его Высочество ошибался. Обычно у светловолосого парня хватало выдержки, чтобы не показывать никому свою вторую ипостась. Но случайный, неожиданно удачный выстрел глупого рыцаря, мечтавшего убить крылатую зверюгу, сильно повлиял на ее сознание, и, чтобы спастись, она отправилась убивать. Давно, куда раньше, чем Эс предполагал. И только сейчас, когда регенерация, наконец, подошла к закономерному итогу, он осознал, скольких людей уничтожил и сколькими, Боги упаси, пообедал, пока чертово револьверное ядро торчало под его черепом.

  Последняя атака рыцарей Этвизы не имела ничего общего с тем одиноким выстрелом, из-за которого ближайшие королевства узнали о песочном ящере. Она произошла несколькими годами позже, и все эти годы Эс попеременно был собой - и кем-то еще, кем-то ненасытным, жестоким и...

  ...и если бы не Уильям...

  Съежившись на полу у зеркала, хозяин замка благодарно взглянул на талайнийского принца. Юноша спал - потрясающе спокойно для того, кто недавно помогал дракону. Вдохнув - и осторожно, неуверенно выдохнув, Эс направился к постели, сдернул с нее пуховое одеяло и укрыл своего незваного гостя - и друга, первого друга с тех пор, как...

  Из комнаты на вершине Иройны он выходил в таком подавленном состоянии, будто растоптал целый отряд рыцарей. Да так оно, по сути, и было.

  Сломанную часть южного корпуса он починил тем же методом, что и стену, и Великие Врата. Обновленная, она стала выглядеть гораздо свежее, чем северное крыло, и Эс планомерно обошел весь замок, избавляясь от пыли, грязи, паутины и крохотных, но весомых увечий. А закончив, с теплотой огляделся и направился в тронный зал, прикидывая, не пора ли последовать примеру того, кто вот уже семнадцать с половиной лет там отдыхал.

  Колоссальное помещение, украшенное фресками, было погружено в полумрак. Очередной уверенный щелчок пальцами, и пыль пристыженно убралась, а свечи в канделябрах у колонн - зажглись. Неторопливые шаги Эса порождали эхо, и оно бродило из угла в угол, слепо натыкаясь на стены.

  Королева Талайны любила, когда на фресках изображали Богов, ангелят и небесное царство, предназначенное для погибших людей, откуда они посматривают на живых, чтобы убедиться - их потомки не становятся причинами известных бед. А король Драконьего Леса - потемневший от времени, высохший скелет на троне, - любил море. И оно окружало его, как диковинная защита от любых невзгод - вторая после армии народа хайли, бессмертной, сильной, бесконечно верной. Синий, голубой и белый цвета причудливо переплетались, образуя волны, к ним примешивался черный и серый, изображая дельфинов, китов, мелких беспокойных рыбешек и далекие силуэты кораблей - чудесных кораблей архипелага Эсвиан, изящных и смертоносных, словно стилет, спрятанный в рукаве убийцы...

  На спинке трона печально поблескивали сапфиры, оправленные в золото. Их тоже затянуло пылью, и нынешний хозяин замка вытер ее изодранным рукавом. Камни посветлели, но не перестали нагонять на него тоску - лишенные короля, запертые посреди погибшего леса, где отныне жили только зайцы, медведи и прочая неразумная живность.