— И они смогут снова начать войну за освобождение?
— Раз в их руках все деньги и многие артефакты, они победят! И волшебники будут им служить? — округлил глаза Мальсибер.
— Есть другие варианты?
— Гоблины не могут нарушить клятвы, пока есть хоть один род, которому они их приносили, верно? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Тогда… А можно ли возродить род по-тихому, например, собрать кровных родственников под любой другой фамилией? Это будет считаться, или завязка на имя?
— Завязка на кровь и кровное родство. Род погибает, если остаются только полукровки. Пока живы те, в ком более пятидесяти процентов крови, жив и род.
— Поэтому полукровки не наследуют?
— Могут, но чисто формально. Поднять род им не по плечу.
— Получается, что политическая линия Дамблдора на сближение с магглами ведет к разбавлению крови и тоже на руку гоблинам?
— Безусловно.
— Получается, фамилия не важна?
— Только для магов, для понимания, кто есть кто.
— Ну да, как иначе определить-то…
— Но откуда у магглов могут рождаться маги? — Эванс, конечно, это интересовало больше всех.
— Чтобы избежать вырождения, представители древних семей заводили множество бастардов, но в семью их принимали только в самом крайнем случае. И избавлялись от сквибов, правда, тем было слишком трудно оставаться в магическом мире, и срок их жизни был довольно короток. А вот в мире магглов они могли прожить довольно долго, чем многие и пользовались.
— То есть магглорожденные волшебники на самом деле, скорее всего, — их потомки? И они могут нести…
— Сквибы могут быть даже чистокровными. Вопрос в том, что их дети будут уже полукровками, внуки — скорее всего, четверть, и так далее.
— Эванс, тебе надо поднять всю родословную!
— Да ты сам про мать узнай, Петтигрю!
— Принято. Сегодня же напишу деду с бабушкой.
— Кто еще? Снейп, ты с Малфоями контачишь?
— Да. Берусь.
— Парни, — повернулся Питер к Эйвери и Мальсиберу. — Вам как-то надо поговорить с родителями. И при этом не заложить нашего информатора.
— Да можете хоть их самих сюда привести, — усмехнулся Бинс. — Мне уже ничего невозможно сделать, я, вообще-то, умер. А изгнать меня, спасибо нашему Великому Светлому, уже и некому. Это же такая ужасная Темная магия!
— О! А в чем суть разницы между Темной и Светлой магией?
— Этому есть такое множество трактовок, что поиск настоящего ответа возложите уж сами на себя. Я просто историк. А в книгах…
— Да где их взять?! — возмутился Пит. — Днем с огнем не сыщешь ничего по Темной магии, да и по истории все издания последнего времени выпуска.
— А Выручайка нам зачем?
— Сиви, ты серьезно думаешь…
Девочка-стрекоза только тряхнула золотистой шевелюрой.
— Вы нашли Выручай-комнату? — в голосе профессора Бинса впервые зазвучал искренний интерес.
— Проболталась, С-сивилла, — прошипели хором Пит и Ремус.
— Не беспокойтесь, дети. Все равно скоро некому будет вести историю в Хогвартсе.
— Профессор Бинс, а… вы не останетесь?
— Зачем это вам? — устало спросил призрак. — Найти вас все равно не смогут, если сами не признаетесь.
— Ну, а разве вам не интересно?
— Не настолько, чтобы продолжать это существование.
— Мы думали…
— Нет. Но чтобы мое исчезновение нельзя было сопоставить с вашим посещением, безусловно, отмеченным директором, и не только им, я не скажу, когда уйду. Я передал все и теперь сам могу выбрать время.
— Еще вопрос, профессор, пожалуйста! — выкрикнул Петтигрю уже в спину обернувшегося к доске Бинса.
— Чего еще?
— Чем грозит развитие этой ситуации магическому сообществу?
— Сменой формации. Если вы понимаете, что это такое…
Питер кивнул.
— А вот откуда у вас это представление, мне уже интересно. Приходите завтра, — Бинс задумался, видимо, выбирая, как обратиться к студенту, — юноша. Побеседуем. Без компании.
Петр обомлел. Как только профессор почувствовал? Или просто угадал? Призрак здорово облегчил ему будущее: встретиться лучше всего будет действительно наедине, чтоб не выбирать слова и не косить под мальчика. Хотя эта маска с ним уже почти срослась…
В Выручай-комнате наша семерка продолжила день, полный открытий. Расходиться им совершенно не хотелось, а потому они только сбегали в Главный зал, он же столовая, и снова собрались вместе. Чары невидимости они накладывали на себя уже почти что автоматически. Правда, понимали: не видят их только портреты и другие студенты, а директор и деканы, видимо, если это необходимо, черпают информацию прямо от замка. Или, может быть, у них карты какие-то есть? Тем не менее у всех этих «вышестоящих» было достаточно дел, да и студентов слишком много, чтобы следили за каждым.
В этот раз они попросили любимую комнату не показывать их присутствие никому и никогда. Так, на всякий случай.
— И что у нас в «сухом остатке»? — задал самый точный вопрос, как обычно, Северус.
— Какая разница, на кого работать, если все равно работать? — пожал плечами Люпин.
— Всяко лучше — на себя, — отметил Северус.
— А получится? Все равно придется отдавать налог, — справедливо заметила Эванс.
Эйвери задумался:
— Главное, кто и как его будет определять.
— Как всегда, Министерство, — хмыкнул Мальсибер.
— Вы уверены, что все решения Министерства идут от Министерства?
— Упс… Сиви, давайте в это не лезть. Так мы Мерлин знает до чего договоримся.
— Почему Мерлин, все мы знаем, как это называется. До государственного переворота. Только оно нам надо? Кто-то хочет стать министром магии? А? Что-то ни у кого энтузиазма не вижу, удивительно даже…
— Снейп, хорош уже со своим сарказмом. Все мы хотим просто встать на ноги, жить, ни от кого не зависеть…
— Жить в обществе и быть от него свободным, увы, невозможно. А жизнь волшебника для гоблинов — «мелочь», помните? Кому-то все еще нет разницы, на кого работать?
— Ну, Петтигрю…
— Что?
— Да ничего. Сказал так сказал. Теперь для всех разница есть. А что за фигня такая, формация? Ни разу не слышал.
Петр вздохнул и невесело усмехнулся про себя.
«Вот только лекций по марксистской классике Хогвартс еще не слышал… Но мужик-то был не дурак, голова… ого-го какая голова была, Боннский и Берлинский университеты того времени даром-то не прошли. Да и его неогегельянство… А в этой волшебной стране непуганых… хм-м, они же, вроде как, не виноваты. Но быть для них Марксом и Энгельсом, а уж, тем более, Лениным я как-то погожу»…
— Ну ладно, слушайте. Был в Германии такой интересный философ… Это такие ученые, которые стараются объяснить, как устроена жизнь и по каким законам работает мир вокруг нас…
Петр задумался. Ну, смена формации всегда достаточно болезненна для общества, причем для всех его частей. Кому-то перепадает больше, кому-то меньше, но покоя и нормальной жизни — никому, факт. А тут еще и войнушка, кажется, уже затевается, осталась им пара-тройка мирных лет или нет? Увы, он не помнил точно, когда по канону Волди начал куролесить, и узнать было неоткуда. Разве что-то уловить по обмолвкам приятелей-аристократов, точнее, их родителей. А тут возможны и «глухие телефоны».
Другой вопрос, не будет ли это еще и влиять на магию Островов в целом? Ведь помимо того, что они все увидели, вымирание старых магических родов сопровождалось и общим падением магических знаний, и уровня каждого следующего поколения магов. Интересно, кто-то, кроме него, это заметил или нет?
Если эту формацию можно оценить как феодальную, а, учитывая домовиков, считать еще элементы рабовладельческой, переход к «волшебному капитализму» под эгидой гоблинов светит совершенно явно. Но как это повлияет на магию в целом, и повлияет ли? Просмотренные данные в самых разных источниках уже намекали, что здесь не все так относительно просто, как в человеческом обществе.
«Черт, так и не ясно, как же тут все устроено. Как они вообще живут без фундаментальных знаний о собственной природе и функционировании главного, что у них есть, — магии?» — Петр шел на встречу с призрачным профессором, пыхтя, как сердитый ежик.
