…одиночество.

Комментарий к 6.3 detection

========== Chapter 7. heal me ==========

sia — bird set free

С отрезанными крыльями,

Я была абсолютно беспомощной,

У меня был голос,

Был голос — но я не могла петь…

Ты успокаивал меня,

Пока я пыталась выжить на земле,

Совсем одна; черта уже проведена.

У меня был голос, но я не могла говорить.

Ты взял меня в плен,

И теперь мне тяжело летать.

»… вы получаете столько денег, так выполняйте свою работу!.. Ваша ученица ушла во время занятий, и вся ответственность лежит на вас. Не надо…»

Бетти никогда не думала, что очнется в больнице. С обмотанным бинтом вокруг лба, растяжением ноги, синяками и обтертой до крови кожей почти по всему телу. Девушка смотрит в белый потолок, пытается думать о чем угодно, чтобы заглушить физическую и душевную боль, пока на фоне играет раздраженный голос Джагхеда, доносящийся из коридора.

»…сотрясение мозга. Вам повезло, если бы было хуже, вы бы сейчас уже собирали свои вещи, миссис Смит…»

В маленьком окошке двери Бетти видит, как Джонс устало трет затылок, выключает телефон и оборачивается. Элизабет реагирует сразу: поворачивается спиной и закрывает глаза. Глупый, глупый, глупый ребенок. Сколько же еще будет от нее проблем? Сзади щелчок, тихое шарканье по плите и скрип стула. Его дыхание такое спокойное совсем не соответствует ауре, повисшей над ними.

— Доктор сказал, у тебя сотрясение мозга, — его голос хоть и спокойный, но он так въедается под кожу, становится не по себе. Джагхед знает, что Бетти пришла в себя, видел, как она пустыми глазами смотрела вверх, дотрагиваясь кончиками пальцев до раны на виске, но все равно дает ей фору, время на обдумывание, потому что кричать в припадке злости на нее — бессмысленно, хотя очень хочется. Джагхед встает и подходит впритык к кровати, потягиваясь рукой, почти касаясь кончиками пальцев одеяла, в котором Купер так лихорадочно ищет щит спасения. «Ты как?»

Элизабет открывает глаза, вглядываясь в глубину темноты и желая утонуть без возможности на шанс, чтобы жить. Потому что внутри все ноет и это явно не ссадины и ушибы. Невыносимо больно.

Всю эту «прекрасную» атмосферу рушит доктор, который кивает Джагхеду, а тот отходит, садится на диван. Элизабет приходится покинуть свой кокон, выйти наружу. Она садится, одним взглядом поглядывая на Джагхеда, и следует указаниям врача. Он осматривает рану на виске, выглядывает что-то в своем большом блокноте, щупает пульс. Элизабет терпит, не все эти нехитрые медицинские махинации, а внимательный, изучающий и напряженный взгляд Джагхеда, который он ни на минуту не отвел от нее. Мучениям ее нет конца.

Доктор, седовласый мужчина лет пятидесяти, встает со скрипом стула и обращается к Джагхеду. Постельный режим, месяц отдыха, замысловатые названия препаратов и сухое, бесцветное «спасибо» Джонса. Доктор уходит, и они вновь один на один.

Злится, ненавидит, хочет избавится? Скажи уже что-нибудь, чтобы она смогла понять.

Они продолжают свою игру под названием «сначала скажи ты», понимая, что в проигрыше окажутся оба.

Один волновался, как сумасшедший, не собираясь даже признаться себе в противоречивости своих чувств, другая — хотела просто, чтобы все закончилось, и боль с размером в ледник перестала давить на нее.

Почему все так сложно?

Теперь они сейчас здесь. В больнице с огромными волнениями и переживаниями.

Элизабет мутит и с каждой секундой кислород кажется каким-то ядом, порабощающим каждую живую клетку. Душно и стыдно. На языке еще остался горьковатый вкус предательства.

Так всегда. Все бросают. Из-за ненужности, глупости, иллюзий и навязанных мыслей. Ее бросают все.

Но может быть…

— Поехали домой, — Джагхед подходит близко, отводит взгляд, ставя пакет с одеждой и выходит из палаты, оставляя Купер на растерзание своих мыслей.

Прихрамывая, Бетти садится в машину, закрывает за собой дверь, сквозь прикрытые веки рассматривая его руки, что так напряженно сжимают руль, все так же в кожаных перчатках… Посмотреть выше не позволяют остатки совести. Джагхед же упрямо молчит. Только в четких действиях Бетти слышит его иступленную злость.

По пути они заезжают в аптеку. Джагхед садится в машину, кладя на колени Купер зеленый пакет с медикаментами. И они продолжают этот путь молчания.

Как только нога переступает порог квартиры, Элизабет почти бежит в свою комнату, поскорее скрыться в ворохе одеяла и двух подушек. Девушка переодевается в домашнее, шипит, когда касается синяков и невольно замирает перед зеркалом. Кошмар в чистом виде. Кожа на ноге стерта, даже на щеке синяк, покрытый царапинами. Бинт у виска пропитан кровью, что заставляет Купер надавить на него пальчиками и почувствовать влагу на их подушечках.

Черт…

Неужели шов открылся.

Бетти спускается вниз, ругая себя, ведь забыла на диване пакет с медикаментами. Она быстро бежит, держась за висок, это оказывается плохой идеей. Голова начинает кружится в трех ступеньках у конца, Бетти чувствует, как ее тянет вниз. В глазах темная дымка, а в ногах — слабость.

— Только с больницы, обратно захотелось? — доносится куда-то в макушку. Бетти виснет на парне, как тряпичная кукла упирается щекой в грудь и медленно моргает, пока парень пытается поставить ее на ноги и привести в чувство. Элизабет заглядывает в глаза, где плещется волнение, смешанное с раздраженностью, и улыбается уголком губ, вовсе не искренне, вымученно. Видя, что от девушки нечего ждать, Джагхед просто подхватывает на руки и идет к дивану. Бетти смотрит куда-то вниз, потираясь щекой об мягкую ткань рубашки и вдыхая щекочущий рецепторы парфюм.

— Злишься? — выходит как-то вымученно и немного с издевкой. Парень укладывает ее на диван, осторожно убирая руки из-под шеи и ног, садясь на край дивана.

— Нет. Я просто в бешенстве, — Джонс шелестит пакетом у ног Купер, доставая все нужное и пододвигает ближе кофейный столик, кладет под голову девушки подушку, медленно перебирая пальцами, снимая бинт. Когда последний слой, немного приклеенный к ране, оказывается убранным, девушка шипит и хмурится, а потом жмурится от прикосновения к ране ваты, смоченной в чем-то.

— Аа-ай…

Джонс никак не реагирует. Нависает сверху и все давит на рану, а Бетти не выдерживает и бьет его по запястью.

— Ты это специально? — обиженно бурчит девушка.

— А ты специально издеваешься надо мной? — Джагхед останавливается и вглядывается в глаза напротив, как та внезапно отводит. Молчит. Джонс вздыхает и берет, чистый бинт, придерживая голову девушки.

Бетти хочет лечь удобнее, порывается вперед и ударяется носом об холодную щеку Джонса. Джагхед, застывает и смотрит на Купер, взволнованную и уставшую. Губы пересохшие, на щеке синяк с царапинами. Он вот так просто смотрит, в то время как Элизабет в жар бросает, пульсация не только в груди, но и в висках стучит. Переволновалась, наверно.

— Ты обязательно ответишь за этот случай, но не сейчас, — выдает Джагхед, заканчивая перевязку. Бетти ждет, когда Джагхед встанет и уйдет, просто куда-нибудь уйдет, а он сидит, смотрит настойчиво и холодом обдает. — А если бы водитель не заметил тебя, и во время не затормозил? — Джонсу не хотелось говорить это, но все же говорит, сквозь зубы, раздраженно, незаметно от девушки сжимая ладонь в кулак.

— Купили бы гроб с подогревом и шикарные похороны, — хрипит Бетти.

— Не смешно, — Джагхед хмурится и скрещивает руки.

— Я и не шучу, — показательно отворачивается и разглядывает спинку дивана. К чему эти разговоры. Она никому не нужна. Этот детский лепет…

— А что бы тогда делал я? — его рука касается макушки Купер и проводит, совсем невесомо. Гладит.

Все-таки не показалось.

Вот снова душа обнажается, заставляя кровоточить, резать плоть, сотканную из воспоминаний. Бетти прикусывает до боли губы, хмурясь. Пусть это будет плодом ее больного воспоминания, возможно удар об асфальт головой был слишком сильным, вот и мерещится. Реальность неизменна. Джагхед рядом.