— Мы? — неуверенно спрашивает Питер. Стрэнджи кивают одновременно.

— Я, вы, — начинает перечислять один из них, — местные Мстители, желательно, еще какие-нибудь Мстители. Ваш любознательный двойник, к которому вы, очевидно, уже наведались, хотя его участия я предпочел бы избегать.

— Что? — охает Паркер. — Вы его видели?

— Его, — кивает Стрэндж. — И несколько других ваших копий. Целое царство пауков.

Он ворчит, но, судя по голосу и обстановке — и напряженному разговору, который они ведут не первую минуту, — наверняка испытывает стресс. Что бы там он ни увидел в будущем, это ему не понравилось.

— Мистер Паркер, — добавляет маг, — логика и здравый смысл запрещают мне говорить то, что я сейчас скажу, но с будущим весьма трудно спорить, когда на кону висит судьба всей планеты в нескольких измерениях сразу: ваша девушка вернется на Землю и приведет за собой существ, которые уничтожат саму суть всего углеродного мира. Поэтому нам потребуется любая помощь любых героев, способных противостоять угрозе галактического масштаба. Я понятно выражаюсь?

— Нет, — отрезает Питер, совсем запутавшись. Стрэндж вздыхает.

— Если коротко, то: эти пять месяцев и двадцать дней вы, мистер Паркер, проведете со мной и моим… кхм, коллегой, и от вас будут требоваться все дипломатические способности, которыми вы обладаете. Вам придется уговорить полсотни своих копий на взаимодействие с нами. Так понятнее?

Если бы Паркер мог ответить, он снова сказал бы «нет», но шок запечатал ему рот, так что возразить он не сумел.

***

На то, чтобы устранить угрозу от Мистерио, человека-хамелеона и всей корпорации Оскорп, уходит месяц. Гарри Озборн, узнав невеселые новости предлагает сотрудничать почти сразу же, но ставит условия.

— Помоги моему отцу, — просит он Питера. Тот хмурится, скрещивает на груди руки и смотрит на Стрэнджа.

Они собираются в доме на Бликкер-стрит через день после путешествия в параллельный мир. Маг говорит, что перед тем, как они начнут «полномасштабное вторжение» (что звучит просто отвратительно клишировано, но Паркер опускает свои комментарии по этому поводу), им нужно разобраться с проблемами своего Нью-Йорка.

— Док говорит, моя кровь ему не поможет, — напоминает Питер. Озборн кивает, выглядя очень несчастным, будто его на куски рвет осознание того, что он почти готов пойти против отца, чтобы спасти невинных людей. Это благородно, но… Питер почти понимает его сомнения.

— Да, но ведь можно же что-то попробовать… Мы шли к этому так долго, у нас не осталось других надежд…

— Я знаю, это жестоко прозвучит, — вздыхает Стрэндж, — но, мистер Озборн, я видел реальность, в которой ваш отец испытал на себе сыворотку из крови человека-паука. Делу это не помогло. Она его уничтожит.

— Но он и так умрет! — вскрикивает Гарри. — Не сейчас, так через месяц! Вы не понимаете, ему остались считанные дни, а я не могу!..

Вся ситуация кажется Питеру неправильной, а сам он выглядит теперь злодеем. Ему не нравится это.

— Док, — зовет он Стрэнджа, — неужели ничего нельзя сделать? Не потому, что мне жаль этого говнюка, вы не подумайте. Надеюсь, он сгниет в тюрьме через долгие-долгие годы, если мы сможем что-то для него сделать.

— Что?.. — охает Гарри, уже теряя надежду на всякую помощь со стороны паука.

Паркер пожимает плечами.

— Ты согласился помочь мне с Теей, не раздумывая. Я обязан тебе, а я не хочу быть обязанным твоей семейке, потому что вы все уроды и… прости, это не то. — Питер чешет в затылке, подбирая слова. — В общем… У меня нет родителей, и я понимаю, как это тяжело, так что не хочу, чтобы ты тоже… Хотя, на твоем месте, я удавился бы с того, как у тебя скверный папаша, и я действительно считаю, что место ему в тюрьме, и пусть его засадит полиция за похищение и махинации. Простите, я снова отошел от темы. Я… хочу сказать, что не желаю ему смерти. Хотя лучше бы он сам сдох. Простите.

Стрэндж не встревает в этот монолог, выглядя, мягко говоря, удивленным. Гарри понимающе кивает и хмыкает.

— Да, я не сказал бы лучше. И я сам зол на него, Паркер, но он мой отец.

Питер стискивает руки в кулаки. Сейчас, когда он понимает, что ему нужно набраться терпения и только ждать, эмоций у него меньше, но они все же есть.

— Я злюсь сильнее, — все-таки говорит он в ответ на реплику Озборна. — Поверь, я ненавижу твоего папашу едва ли не больше того золотого хмыря, что утащил Тею.

Стрэндж, наконец, решает вмешаться и вежливо кашляет.

— Я тронут вашим взаимопониманием, господа, — говорит он, — но не вижу способов, которые помогут вашему отцу излечиться, мистер Озборн. Знаю только, как отсрочить его смерть.

— Надолго? — хрипит Озборн. Стрэндж мотает головой.

— На год, не больше. Этого хватит, чтобы Норман Озборн передал вам права на корпорацию и прошел все судебные заседания. Он будет признан виновным по нескольким статьям, но в тюрьму уже не попадет, лишь в государственную больницу, где, по его желанию, пройдет процедуру эвтаназии.

Гарри сглатывает застрявший в горле ком. В этот миг Питеру жаль его. Только его, не Нормана. Этот ублюдок может катиться в ад со всеми своими приспешниками.

— Хорошо, — отвечает Озборн. Он бледен и почти дрожит, стискивает руки в кулаки, смотрит в пол. Но кивает. — Хорошо, я согласен. Я поговорю с ним об этом.

Отчего-то Питеру кажется, что Норман Озборн не пойдет на такую сделку: он слишком горд и высокомерен и считает себя правым до зубного скрежета.

Через пару дней от Гарри приходит короткая смс: «Он отказался. Найди Мистерио.»

***

Он думал, что путешествия по параллельным мирам это интересно. Он думал, что знакомство с копиями себя это увлекательно. Сейчас все, о чем думает Питер Паркер, это настенный календарь, где он вычеркивает каждый прожитый день и ждет назначенной даты, словно преступник, который ждет освобождения. Дни текут медленно, каждый новый кажется ему наваждением, сном, из которого он забывает выныривать к реальности. Если он ничего не делает, то спит. Если спит, то видит Тею и просыпается с накатывающим отчаянием.

Официально ее объявили пропавшей, в полиции завели дело на ее имя. Семьей Амидала занялся отдел розыска. Но похитители не предъявляли своих требований, о том, куда она пропала, никто не знает, а настоящую причину Питер никому не говорит — нельзя. Он скрывается от людей Оскорпа, подбрасывает полиции улики на Нормана Озборна и ждет решения. Через месяц глава корпорации умирает, о его делах становится известно общественности, акции компании стремительно ползут вниз. В итоге Гарри Озборну достается тяжелое наследство и имя отца-преступника: Нормана Озборна связывают с похищением Теи Амидалы на официальном уровне. Самой Теи так и не находят.

Мэй говорит, что Питер загонит себя в могилу и что хандра не принесет ему ничего хорошего. Говорит, что зацикливаться на ожидании плохо и непрактично. Он понимает это, но пока бездействует, и это убивает больше всего. Стрэндж говорит, что им придется немного подождать, прежде чем начать полномасштабную подготовку. Ради чего и кого, Питер не знает и не задает вопросов.

Через месяц он съезжает от тети на съемную квартиру. Решение дается ему легко, будто оно росло и крепло в нем долгие годы и только ждало своего часа. Мэй не держит, понимающе ему кивает и просит только заходить в гости почаще.

Несколько раз в месяц Питер навещает семью Теи. Сидеть с ними за одним столом после того, как сам принес им тяжелые вести, кажется безумием, но они стараются оптимистично смотреть на вещи и сохранить атмосферу теплых семейных ужинов. Питер знает, что семья Амидала винят его в том, что случилось. Он их не осуждает. Он сам себя винит.

— Она вернется, целой и невредимой, — повторяет Питер, как заведенный, всякий раз, когда прощается в мистером и миссис Амидала. Те кивают, но Джейн хмурится и пытается не заплакать, а Джон так стискивает руку Паркера, будто хочет ее оторвать. Кирк и Селеста совсем потеряли интерес к приходам Питера, раз он не приводит домой их сестру, и Кирк теперь дуется и уходит к себе, демонстративно хлопая дверьми. Говорить с семьей Теи сложно, но Питер заставляет себя делать это каждый раз, потому что иначе, он чувствует, потеряет с ними любую связь, заставит думать, будто надежды уже нет.