Я поставила в спальне Коба арома свечу, которую купила в «Альбертсоне», с запахом замороженного лимонного лайма, и принялась готовить ужин.

Куриный суп с лапшой подогревался в кастрюле на плите, я расставляла пиалы и тарелки с солеными крекерами с кусочком масла (мама делала их, когда мы с сестрой заболевали), надеясь, что масло не окажется слишком жирным для Коба, когда услышала, как открылась входная дверь.

Затем я услышала удивленное приветствие Коба:

— Привет, Слим.

Я втянула носом воздух.

Потом услышала, как Брок спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, — ответил Коб. — Тесс на кухне.

— Хорошо, — услышала я бормотание Брока, — ложись, папа.

— Ладно, сынок.

Я схватила ложку и начала помешивать суп, внутренне напрягаясь.

Я почувствовала его настроение еще до того, как увидела его. От него не исходили искры электрических зарядов, он не злился, не был резким и злым. Было совсем другое, я никогда не чувствовала раньше в нем такое настроение. Оно было тяжелым.

Он был отягощен или обременен. Был мягкий, но не теплый. И когда я увидела его, его взгляд был тяжелым, а на лице отражалась нежность.

Он остановился у плиты, но не слишком близко ко мне.

Потом он взглянул мне в глаза и произнес:

— Привет.

— Привет, — ответила я.

Он некоторое время изучал меня.

Затем спокойно заметил:

— Ты злишься.

— Я не люблю зацикливаться на чем-то, особенно когда покупаю чистящее средство для ковров, чтобы избавиться от запаха блевотины, — также тихо ответила я.

Он продолжал смотреть мне в глаза.

Затем кивнул и пробормотал:

— Точно.

— Я справилась бы сама, тебе не было необходимости приходить, — сказал я ему, все еще тихо, чтобы Коб не слышал.

— Он мой отец, Тесс, — ответил Брок.

Я наклонила голову в сторону и спросила:

— Твой отец?

Я заметила, как сжались его губы.

Затем он кратко предупредил:

— Не ступай на эту территорию, детка.

Я выключила газ на плите, схватила кастрюлю и направилась разливать суп в пиалы.

Наливая суп, прошептала:

— Время пришло, Брок. Тебе нужно выбрать на какую сторону ты спрыгнешь на землю с изгороди. От тебя ничего не может укрыться, поэтому думаю тебе стоит лишь взглянуть на отца, и ты все поймешь. Когда это произойдет неизвестно, но другого пути нет, и тот который будет, он будет тяжелым. Больше ты не можешь себе позволить иметь такую роскошь, как сидеть на заборе, наблюдая за всем сверху. Тебе необходимо принять решение. — Я поставила кастрюлю на плиту и посмотрела ему в глаза. — Или он или нет? У тебя есть десять секунд, чтобы принять решение, пока я буду относить ему еду. Ты можешь уйти отсюда, это будет твое решение, и я поддержу тебя в нем, но ты должен понять, что я все равно буду помогать Джилл и Лоре ухаживать за Кобом. Если ты решишь остаться здесь, я налью тебе супа, мы все вместе сядем с твоим отцом и поговорим о том, о сем, пока он не поест.

Потом я взяла ложку, положила ее в пиалу Коба, взяла тарелку и направилась в гостиную.

Когда я вернулась, Брок передвинулся, стоя у кухонного окна, а не у плиты, с силой опираясь одной рукой на оконную раму. Его взгляд был прикован к белым хлопьям, падающим с неба. Его настроение заполняло кухню, и оно было такое тяжелое, что он сам с трудом дышал, стиснув зубы.

Но я поняла, что он принял решение.

И решение, которое он все же принял, вызывало во мне еще большее чувство любви к нему.

Я вдохнула и подошла поближе.

Обхватила его руками за талию и прижалась грудью к его спине.

Обняв его, прошептала:

— Снегопад не прекратится, отвезешь меня к себе, а завтра утром отвезешь меня сюда, чтобы я забрала машину? Я не люблю ездить в снегопад.

Несколько долгих секунд он молчал.

Потом ответил, глядя в окно:

— Ага, детка.

Я прижалась лбом к его спине.

Затем подняла голову, прижавшись к нему еще крепче, осторожно произнесла:

— Тебе следует поговорить с ним.

Я посмотрела поверх его плеча на его профиль, у него дернулся мускул на челюсти. Он не ответил, но я поняла, что он услышал меня и сделает все, что в его силах.

Я сжала его в своих руках, продолжая шептать:

— Возьми пиалу, дорогой, и иди посиди с папой. Он смотрит игру. Я налью себе тоже суп и приду через минуту.

Он кивнул, все также глядя в окно.

Потом его тело зашевелилось, я разжала руки, он подошел к столу, на котором стояла пиала с супом. Посмотрел на нее и вернулся ко мне. Затем он обхватил меня за скулы, наклонился лицом к лицу, чтобы прикоснуться губами к моим.

Когда он поднял голову, я прошептала:

— Он любит тебя.

Он закрыл глаза, и удушающее чувство заполнило комнату, потом он открыл глаза и прошептал:

— Я тоже тебя люблю.

Его взгляд смягчился, хотя тяжелая атмосфера в комнате сохранялась. Затем он повторил шепотом:

— Я знаю.

— Мы вместе пройдем через это, — пообещала я.

Похоже, он мне не поверил, потому что больше ничего не сказал.

— Иди ешь, иначе остынет, — приказала я.

Его глаза задержались на мгновение на мне, потом он отпустил меня, вернувшись к своей пиале с супом.

Я налила себе другую и пошла в гостиную смотреть игру Наггетс вместе с Броком и его отцом.

Коб не вылил обратно суп, крекеры и один кекс, который испекла его внучка (я сбегала к машине и принесла коробку с кексами).

Наггетс выиграли.

18.

В некоторой степени, пока нормально

— Я собираюсь заскочить к отцу посмотреть спорт, а потом приеду.

Услышала я голос Брока по телефону, ставя цыпленка в духовку.

Был четверг, и это был именно тот четверг, когда Брок позвонил своим сестрам, сказав им, чтобы они поставили его и меня на пересменок посещения отца. И в тот же четверг Брок узнал, что у Коба имеется единственный телевизор, который находился в гостиной. И, наконец, в этот же четверг Брок заскочил в «Бест Бай», чтобы купить отцу телевизор в спальню, теперь выходило, что отцу было чем занять свое время, когда он ощущал себя вдвойне дерьмово и не хотел вставать с постели. Брок даже позвонил в кабельную компанию, чтобы они подсоединили дополнительный пакет к уже существующему кабельному телевидению Коба, и даже поведал о болезни отца, а это означало, что ждать, когда подключат дополнительный пакет телепрограмм, нужно было не семьдесят два часа, а двадцать четыре. Компания заверила его, что все подключит в пятницу, кроме того, в качестве бонуса дадут ему еще пару месяцев бесплатных премиальных каналов, только в качестве бонуса.

Было понятно, что Брок не терпел беспорядка, когда дело касалось телевизоров или кабельного телевидения, он напрягался и делал все возможное, получая соответствующие результаты.

Поэтому в этом для меня ничего нового не было.

— Хорошо, дорогой, — ответила я. — Ужин будет готов через полтора часа, но, если ты не успеешь к этому времени, он все равно будет теплым.

— Я успею, — ответил мне Брок, — удивимся позже, детка.

— Увидимся.

И он повесил трубку.

Я нажала «отбой» и отправила Марте ответное сообщение. Она планировала на выходные девичник у себя дома, и я могла присутствовать на ее девичнике, потому что Брок должен был быть со своими сыновьями, и я посчитала, что самое лучшее мне предоставить Броку время, чтобы он смог наедине побыть со своими мальчиками, а мальчики с отцом (по крайней мере, я надеялась на это).

И, как обычно, я совершенно была не в восторге по поводу девичника у Марты. Она не собиралась рассматривать новую концепцию свой жизни, поэтому это могло превратиться в полное дерьмо, с которым возможно столкнуться, если появиться у нее… на девичнике. У нее может возникнуть настроение поэкспериментировать с разными рецептами, которые сама же и придумала, успеха ждать не придется, но самое ужасное, что, если вы пришли на ее девичник, то должны, просто обязаны, попробовать все, что она приготовила, иначе она до краев заполнит свой дом фаст-фудом и откопает свою обширную коллекцию романтических комедий.