— Тесс ... — начал он, но я его перебила:

— И, хочу еще сказать, ты смог уговорить своего брата вернуться в дом на обед, и я знаю, что у тебя дел невпроворот, но, как только ты разберешься с некоторыми проблемами, тебе необходимо выбрать время и поговорить со своим братом. Не о твоем отце или обо мне, ему нужно самому разобраться со своим отцом, и, в конце концов, я его уломаю, так что, ты тоже зря беспокоишься обо мне, тебе не следует этого делать, а поговорить с ним о Ленор. Она влюблена в него, и она хороший человек, милая, и, если он ее не любит, ему нужно порвать с ней и сказать честно об этом, также ему нужно вытащить свою голову из задницы, потому что, если он разобьет ей сердца, то след будет длиною в Денвер, это будет не круто с его стороны.

Когда я замолчала, Брок молча пялился на меня.

Молчание затянулось, а потом он спросил:

— Ты закончила?

— Ну, — начала я, — ага.

Затем он опять спросил:

— Ты думаешь, Оливия красивее тебя?

Я нахмурилась, и повторила:

— Ну... ага.

Он снова замолчал, глядя на меня.

— Брок… — начала я, но он прервал меня.

— Господи, неужели ты этого никогда не делала?

— Чего не делала?

— Никогда не действовала в своих интересах, не играла в игры.

Я стала раздумывать над его словами. Затем ответила:

— Нет.

Он покачал головой, его губы приподнялись, руки заскользили по моим ребрам, притягивая меня к нему. Я положила руки ему на грудь, когда приблизилась, Брок обнял меня.

Затем он заговорил, и как только он тихо сказал, я почувствовала уютную атмосферу, появившуюся в комнате.

— Хорошо, сладкая, это ужасно, но мне придется тебя просветить.

Ой-ой.

Я склонила голову набок, почувствовав напряжение в теле, и осторожно спросила:

— О чем?

— Об играх, в которые привыкли играть такие женщины, как Оливия, в частности, почему она провоцирует других.

Ну, ладно. Звучит не так уж плохо. На самом деле, казалось даже интересным.

Я расслабилась и сказала:

— Хорошо.

Его губы приподнялись, и он начал:

— Такая женщина, как Оливия, заходит ко мне в дом и видит женщину на моей кухне, которая выглядит не лучше, чем она, тогда она не будет выплескивать все свое дерьмо на всех подряд.

Она не будет выдавать стервозных комментариев. Она вообще никак не отреагирует. Оливия будет очень довольна, что я согласился на меньшее, и засыпая, будет улыбаться, думая, что я нашел ей второсортную замену.

Я кивнула, когда он замолчал, потом он продолжил:

— Если она видит женщину, которая выглядит лучше ее, у нее волосы встают дыбом, она начинает злиться.

Именно в этот момент и начинается ее игра. Она начинает сыпать своим дерьмом, выдавая стервозные комментарии, и пока она едет домой не в состоянии ни о чем думать, кроме как, как бы посильнее вцепиться в тебя своими когтями. И она разыгрывает сцену, в которой я точно узнал ту самую Оливию, которая была столько времени со мной, и, кстати, именно такой она и была, той, кто сегодня стоял на лужайке перед домом моей матери, и впервые я увидел ту Оливию с тех пор, когда она в последний раз хотела что-то получить от меня. И она все это разыгрывала не потому, что хочет меня вернуть. Она все это устроила, чтобы одолеть тебя, чтобы снова засыпая, улыбаться, будучи довольной тем, что она победила, убрала тебя со своей дороги, и все еще может таким образом манипулировать мной.

Я посмотрела ему в глаза.

Затем прошептала:

— Ну, я не знаю…

Его руки сжались вокруг меня, он заговорил:

— Тесс, не ври, Оливия красивая, но она не красивее тебя. Ни черта не красивее. Думаешь, она красивее, Леви было достаточно одного взгляда на тебя…, поэтому он устроил тебе такую проверку?

Хм. Интересное мнение.

—– Но... — я вздрогнула и снова уперлась ему в грудь руками.

— Детка, серьезно. Я был настолько погружен в свою работу, и с Дарлой хлебнул достаточно дерьма, грязного дерьма, особенно то дерьмо, которое она нюхала, колола или глотала, она считала, что выглядела крутой. И у меня было много подходов к тебе, я мог играть с тобой, как разрабатываемым лицом, так и с подозреваемой. Но в ту минуту, когда я увидел тебя, мне потребовалась всего лишь доля секунды, чтобы принять решение, как с тобой сне стоит себя вести, и, — он еще раз сжал свою руку, — когда я говорю, в ту же минуту, когда я увидел тебя, имею ввиду твои фотографии в деле. А когда я увидел тебя лично, детка, давай, вспоминай. Сколько я пробыл у тебя в магазине, прежде чем ты согласилась пойти со мной выпить пива?

Мне не пришлось долго вспоминать. Встреча с Броком слэш Джейком была словно выжжена в моем мозгу. Я выставляла в витрину свежие кексы, дверь открылась, прозвенел колокольчик, я подняла глаза, он посмотрел на меня. Затем он улыбнулся и направился прямиком ко мне, не обращая внимания на двух продавщиц, купил полдюжины сникердудлов и пригласил выпить пива.

Он был в моем магазине всего секунд тридцать, когда я согласилась пойти с ним на свидание.

Мне казалось, что это был самый крутой ход — без всякой фигни, дерзкий, смелый и самоуверенный.

Не говоря уже о том, что он был самым красивым мужчиной, которого я встречала.

И не прошло и пяти секунд, как я согласилась (к восторгу и удивлению девушек, стоящих за стойкой в моем магазине).

Я уставилась на него.

Потом меня осенило, и я выпалила:

— Ты считаешь, что я красивее Оливии?

— Детка, — пробормотал он, ухмыляясь, и сжал мою руку, но больше ничего не сказал.

Ой. Он считал, что я красивее Оливии.

— Кажется, мне нужно более внимательнее рассмотреть себя в зеркале, — сказала я ему, и его тело затряслось от смеха, он разжал руки, стал просеивать мои волосы сквозь пальцы, а затем притянул мою голову поближе к своему лицу.

— Как насчет того, чтобы потом рассмотреть себя в зеркале, — пробормотал он, опустив глаза на мои губы.

— Потом? — Прошептала я, понимая, что означает его взгляд, опущенный на мои губы, так было и раньше, но гул в комнате изменился, стал более теплым, интимным, и я поняла, что у него на уме.

— Да, — он поднял свой взгляд к моим глазам, затем придвинул еще ближе мою голову, но наклонился в сторону, к моему уху, прошептав:

— Я съел кленовый пирог с пахтой во время обеда, кусок шоколадного торта, пока смотрел футбол, но у меня все еще есть желание попробовать что-то сладкое и любимое, я хочу попробовать прямо сейчас свою Тэсс.

Я почувствовала покалывание на коже головы и еще в трех местах.

— Хорошо, — прошептала я, вытягивая руки между нами, чтобы обхватить его и прижаться к нему грудью.

Его губы скользнули по моей шеи, затем вернулись, заставив меня непроизвольно передвинуть бедра у него на коленях, он вернулся к моему уху, зарычав:

— Обожаю тебя, черт побери, любить внизу, детка.

Я задрожала всем телом, потому что мне тоже это нравилось, но нравилось еще больше, когда он рычал мне эти слова на ухо.

— Брок, — прошептала я.

Его рука скользнула по моей спине, крепко обхватив, пальцы погладили легко, как перышко, одну сторону моей груди, когда он продолжил:

— Никогда за всю мою гребаную жизнь, у меня не было ни одной такой сладкой киски, Тесс, как твоя.

Я издала горловой звук и прижалась губами к его шеи в том месте, где были завивались его волосы, а бедра снова качнулись на его коленях.

— Ты мокрая? — прошептал он мне в шею.

О, да. Определенно, я была мокрой.

— Да, — прошептала я.

— Хорошо, тогда ты готова.

Затем он повернул голову, прижался к моим губам, вторгся мне в рот языком и поднялся с дивана, подняв меня с собой.

Я обхватила его ногами за бедра, обняла за плечи и скользнула пальцами другой руки по его волосам, он целовал меня, пока нес в спальню.

Потом я отдала Броку что-то сладкое.

А он дал мне что-то послаще.

Затем мы оба делились свой сладостью друг с другом.

Затем он натянул футболку и джинсы, я надела ночнушку, теплые носки, порылась в его раскрытой сумке, которая теперь постоянно стояла в углу моей спальни, и натянула одну из его фланелевых рубашек. Он взял пиво, налил мне красного вина, я сняла контактные линзы и надела очки. Потом мы свернулись калачиком на моем диване в подвале и стали смотреть футбол.