Я часто сижу тихими ночами и смотрю в звездное небо, завидуя Докеру, что он теперь с Алиной, надеясь на то, что он увидел все, что я сделал и, наконец, обрел свою обетованную землю. Бывает, разговариваю с ним и прошу передать нашей девочке привет. Знаешь, в тот злосчастный день, он поделился со мной, что ты начала напоминать ему Алину. Я тоже это видел и мимолетно обрадовался, что он уже не такой каменный, каким был раньше. Он искренне переживал и пытался сделать все, что было в его силах, чтобы тебя нашли и спасли. Еще на крыше я видел, как он мимолетно достал телефон и прочитал сообщение от командующего на дом Власа отрядом. Док умер, зная, что ты в безопасности.

Мне искренне жаль, что два года назад ты постучала не в ту дверь, но я безгранично счастлив, что мне довелось узнать тебя. Я прошу, не совершай моих ошибок. На протяжении долгих лет я жил прошлым, забывая о здесь и сейчас. Вдохни полной грудью, забудь обо всем. Начни совершенно новую, чистую страницу своей жизни. Надеюсь, она будет замечательной.

P.S. Пусть эта книга останется с тобой. Сохрани её, пожалуйста, ради двух мальчишек и рыжеволосой девчонки, которые читали друг другу сказки во времена шторма.

Навсегда твой,

Никита»

Я дочитала последние строчки и прижала письмо к сердцу, задыхаясь от собственных слез. Я не могла поверить, что больше никогда их не увижу. Докера больше нет? Этого не может быть. Он всегда виртуозно убегал от смерти, показывая ей средний палец. Как же я его ненавидела в самом начале, но потом, со временем, полюбила и его, и Никиту. Вдруг вспомнилась наша последняя с Докером ночь. Я наслаждалась каждым мгновением, будто понимала, что мы в последний раз разговариваем, в последний раз он берет меня на руки, в последний раз обнимает. Я сидела на подоконнике и втянула носом воздух, все еще чувствуя его запах. Такой уже привычный и дорог сердцу запах ветра и дождя. Вдруг пришло осознание, почему он не выпускал меня из рук на протяжении всей ночи: он чувствовал, что все в последний раз. Я помню, как уже под утро перевернулась лицом к нему и ощутила, как он опустился ниже к моим губам. Я приоткрыла один глаз и увидела его умиротворение, закрытые веки. Мы так и спали. Не прикасаясь, лицом друг к другу. Будто в последний раз мысленно прощаясь, но пытаясь сохранить в себе хоть капельку, хоть маленькую частичку того тепла и нежности, которые мы методично выжигали друг из друга. И в голове было: «Только не буди меня. Оставь в полусонном коконе ночных иллюзий, где сны затертыми кинокадрами бегут под закрытыми веками. Я хочу остаться здесь.

Не буди меня...». Я чувствовала волшебные нити, что обволакивали нас. Эта хрупкая материя. Я помню ямочку между его ключицами и созвездие из родинок на грудной клетке. Рассказывая какие-то истории, он периодически потирал рукой то лоб, то глаза. Помню, как Никита запускал пальцы в волосы, взъерошивая их. Помню первый разговор. Я не забыла. До дрожи, до мурашек, до темных точек под зажмуренными веками. Я раскрываю губы, слипшиеся от невысказанных слов. Это удушье не проглотить и не выплюнуть. Оно вяжет рот, сушит нёбо и встает в горле тошнотворной массой. Докер забрал с собой частичку моей души, а я даже не подозревала, что она ему принадлежит. Я не могла понять, жалею ли, что несколько лет назад постучала не в ту дверь. За окном была глубокая ночь, а я все так же прижимала письмо к сердцу, надеясь на то, что Докеру все же удалось обрести покой и достичь своей земли обетованной.

***

Ник сидел в гостиничном номере за письменным столом, и поставил последнюю точку. Он решил оставить память о друге незапятнанной, поэтому не сказал Дине, что Докер подстроил похищение. Пробежав глазами по тексту, он запечатал письмо и положил его в коробку с книгой, оставив инструкции. Он выключил свет лампы, затем вышел на балкон и посмотрел в звездное небо:

− Мой дорогой друг, − прозвучал его тихий голос в пустоту, − я сделал все, о чем мы мечтали. Знаешь, я так долго не спал. Целых два года, мне кажется. – Ник прикурил сигарету. – Помню, как-то раз сидел возле тебя спящего в библиотеке, и точно так же разговаривал с темнотой, – он хмыкнул, улыбаясь воспоминаниям. – Тогда я попросил тебя вывести нас из тьмы. Я был таким потерянным. В прочем, ничуть не меньше, чем сейчас. – Он вдохнул дым и опустился в кресло. – Не стоило тебе меня спасать, хотя, на твоем месте, я сделал бы то же самое. Но кто я без тебя? Мы покалеченные дети, страдающие от собственных душевных мук. Потерянные люди, давно свернувшиеся в клубок где-то внутри своей груди. Всю жизнь мы жили одной целью, и когда её достигли, я остался один. Подскажи мне, что делать дальше? Я никогда не чувствовал такую пустоту. – На его глазах выступили слезы. – В этом месте ты должен рассмеяться, хлопнуть меня по плечу и сказать, что я всегда был склонен к драматизму.

Он поднялся, пошел в комнату и налил себе выпить. Немного подумав, Ник взял с полки пузырек со снотворным и вылил все содержимое в стакан с виски. Он вновь вернулся на балкон и сел в кресло, вытянул ноги и подставил лицо порывам ветра, наслаждаясь мерцанием звезд. Никита поднял глаза к небу и взвел руку со стаканом в воздух, будто кто-то невидимый сейчас легко ударит по нему своим бокалом.

− Скоро увидимся, – тихо произнес он, залпом выпивая всю жидкость. Спустя какое-то время, Ник уснул крепким сном, представляя, что вскоре обнимет самых дорогих для него на свете людей.

***

Я решила в последний раз съездить туда, где было столько рвущих душу воспоминаний. Юля поехала вместе со мной. Когда машина заехала на территорию, мое сердце пропустило удар. Развалины, обломки стекла, бетона, обгоревших вещей. Мне надо было в последний раз увидеть то дерево. Мы с Юлей сидели там, пока я в подробностях рассказывала свои воспоминания, когда в первый раз услышала эту страшную историю трех покалеченных детей. Широкий ствол дерева упирался в спины, и даже для меня оно уже стало таким родным. Я плакала, жалея, что больше никогда не увижу крупинки золота в глазах Докера, и никогда не услышу задорный смех Никиты.

Юля сидела за рулем машины и везла нас домой. Я провожу пальцами по щекам, прикрываю глаза и упираюсь лбом в прохладное стекло, в попытке остудить буйную голову, но ничего не помогает. На горизонты опустился туман. Он поглощает все на своем пути, а я подавляю в груди колкое желание быть так же поглощенной.

Никита оставил мне все данные с местом нахождения сбережений. Я забрала их и наняла рабочих, чтобы они убрали обломки взорванного дома. Нужно было закончить этот круговорот, поэтому я распорядилась, чтобы всю территорию засадили деревьями. Опыт показал, что ничего хорошего в том месте не происходит. Если быть точнее, теперь там растут яблони, ведь именно яблоко стало началом всей истории, когда рыжеволосая девчонка, сидя на сырой земле, протянула его рукой дружбы.

Спустя несколько лет, я все же смогла перебороть свой страх к противоположному полу и начала видеться с замечательным мужчиной. Он постоянно обо мне заботился и никогда не спрашивал о шрамах на теле, понимая, что я не смогу рассказать, откуда они. Вскоре мы поженились и купили замечательный дом. Мы ни в чем не нуждались и практически никогда не ругались. У нас родились дети, как бы иронично не было – два мальчика близнеца и девочка. Частенько, мы все вместе приезжали в горы и останавливались в том самом домике.

Каждую ночь, перед сном, я беру с полки книгу, обнимаю своих детей и читаю им сказки о разных мирах. Как-то раз, девочка ткнула своим пальчиком на картинку, где на облаке Алиной были дорисованы три человекообразных фигуры, и спросила: «А это мы?». Я посмотрела в окно, из которого пробивался лунный свет в мерцании звезд, и улыбнулась. «Нет, милая, это не вы, – отвечала я ей. – Но знай, что каждую ночь, сидя на облаках, трое детишек берут из волшебного мешка звезды и рассыпают их по небу». И я действительно в это верю.

В оформлении обложки использована фотография с https://www.canva.com/