Не получилось.

Не успела.

А теперь — все.

Зверь наверняка забыл о ней, как только поднялся на борт тевтской «платформы».

Нет. Не забыл. Не сможет он ее забыть.

Ведь было же, сейчас уже и не верится, но было. Совсем близко факельные огни в узких черных глазах. Горячие, сухие губы. Чуть заметный сердце стукает болезненно — рубчик под кожей. Такой остается, если сильно, насквозь прикусить губу. Когда больно.

«Ты совсем другая, чем я думал…»

«Ты совсем другой…»

Айс не умела плакать. Ни от боли, ни от досады, ни от щемящей пустоты в душе.

Айс метала ножи в полированную, сплошь покрытую тонкой резьбой двустворчатую дверь. Это успокаивало. А если кто-нибудь войдет не вовремя, впредь будет наука: стучаться надо.

Три дня спустя, поздним вечером постучали не в дверь, а в окно.

Седьмой этаж… Выше покоев Айс были лишь царские апартаменты — мода такая в мире, чем знатнее, тем дальше от земли забираются. Мода на небо. На пилотов.

Но вот, снова, вежливый стук в стекло.

Погасив свет, Айс, не приближаясь к окну, взглядом распахнула створки.

— Привет, — сказал Зверь.

И улыбнулся — белые зубы ярко сверкнули в полутьме.

— Тарсграе, — только и выговорила Айс.

Прямо под ее окном висел двухместный «болид», висел чуть накренившись, потому что Зверь, ничтоже сумняшеся, сидел на борту, свесив ноги в семиэтажную пропасть.

Столица уручьего царства. Дворцовый комплекс. Этажом выше начинаются царские покои. И гвардии пилот наиболее вероятного противника, оцененный в миллион золотых, сияет улыбкой, зависнув на своем «болиде» в самом центре этого осиного гнезда.

— Ты с ума сошел, — Айс подбежала к окну, — ты ненормальный, ты… нет, ты правда, сумасшедший! Что? — она недоуменно осеклась, когда Зверь протянул ей руку.

— Пойдем, — сказал он, — ты же не собираешься провести вечер в этой дыре?

— Куда? — очень умно спросила Айс.

— В Цесарру, — удивился Зверь, — куда же еще везти настоящую леди? Нет, можно в Лонгви, но я Лонгви не люблю. Впрочем, если ты настаиваешь…

— Ты хоть знаешь, сколько здесь охраны? — поинтересовалась она.

— Приблизительно. Давай руку.

— Подожди, я же не одета… Нет, о чем я вообще… Великая Тьма, Зверь, ты совершеннейший псих… Здесь опасно!

— Точно, — согласился он и глянул вниз, чуть не перевернув «болид», — можно так брякнуться — по всему двору брызги. Представляешь, как завтра все удивятся? Выходит это царь с утра на крылечко, а вокруг мозги разбрызганы.

— Какие мозги? — она из последних сил старалась сохранить здравость рассудка. — Были бы у тебя мозги, ты сидел бы дома.

— Да ну, — Зверь поморщился, — я из госпиталя сбежал. Дома меня сейчас во как ждут. С силовыми установками, чтобы хватать, вязать и лечить. А чего меня лечить? Я твоими молитвами здоров и счастлив. Они же со злости… — он сделал большие глаза, большие, испуганные и загадочные, — изучать меня начнут. И нахрен замучают, — закончил буднично и печально. Оглядел ее с головы до ног: — Зачем тебе одеваться? Ты и так одета.

Айс посмотрела на свои потертые замшевые штаны, на мужскую рубашку и вздохнула:

— Подожди. Я быстро.

— Ага, — проворчал Зверь, скатываясь внутрь «болида», — как же. Знаем мы это быстро.

В перерыве между полетами, стоило «Блуднице» влететь в ангар, как «болид» тут же подхватили, перевернули, вытряхнули Зверя на пол:

— Кто она? Колись, Суслик!

— А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… — пропел Зверь, не вставая.

Оглядел склонившиеся над ним лица. Покачал головой:

— А за ней воробушек прыг-прыг-прыг-прыг…

— Та-ак, — сказал Мал.

— Он ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк…

— Упорствует, — выдал Падре коронное словечко палачей-дознатчиков, — придется воздействовать.

— Не надо! — сказал Зверь. — Не надо воздействовать. Во-первых, я навру. Во-вторых, убегу. В-третьих, наябедничаю.

— Мне все чаще кажется, — задумчиво заметил Каркун, — что у нас теперь два Шаграта.

— Куда нам их столько? — в тон подхватил Падре. — Одного, и то много.

— И за что я вас люблю? — спросил Зверь.

— Ишь ты, — умилился Мал, — Суслик ведь, зверушка ведь бессмысленная, а гляди-ка, любит.

— Не бьем потому что, — объяснил чуждый сантиментов Шаграт, — а могли бы. Даже ногами.

— Не думаю, — сказал рассудительный Каркун. — Скорее уж, Суслик нас. С ним же легат Бессмертных персонально занимается.

— Это Айс фон Вульф, — сообщил Зверь.

И сам удивился, так тихо вдруг стало.

— Ты, Суслик, шутишь так? — осторожно спросил Мал.

— Не-а, — Зверь встал, — не шучу. Тема закрыта и обсуждению не подлежит.

Не подлежит обсуждению! Ну да! Весь оставшийся день, весь вечер и, наверное, всю ночь в «Антиграве» только эта тема и обсуждалась. На разные лады, разными голосами, с выстраиванием самых разных предположений и домыслов.

Зверь в «Антиграве» не был. Его, по окончании полетов, отозвал Эрик и осторожно поинтересовался, что за дикие слухи ходят среди пилотов.

— Слухи? — удивился Зверь.

Его Величество перешел на «ты», значит, опала снята, и снова можно выделываться.

— Говорят о тебе и об Айс фон Вульф, — строго сообщил император, — не ври, что не знаешь.

— А, — Зверь кивнул, — так это не слухи. Это правда.

— Зверь, — стальной взгляд Эрика стал сочувствующим, — ты в порядке? Уруки с тобой ничего не сделали?

— Да нет, — с Мохнуркой и его десятком расстались чуть ли не друзьями — приглашали заходить еще, — все нормально, сир. Обращались хорошо, не обижали, с Айс разрешали видеться.

— Не паясничай, — попросил император.

— Не буду. Нет, правда, все в порядке.

— Айс фон Вульф собиралась… — Эрик запнулся, явно подыскивая слово поделикатнее…

— Изучать меня, — подсказал Зверь, — я знаю.

— И?

— И вот, — Зверь изобразил на лице виноватую обреченность.

Император помолчал, покусывая губу. Фамильный фоксовский подбородок угрожающе двигался вверх-вниз. Наградил же бог челюстью — иной раз завидно становится.

— Хильда говорит, ты так и не заглянул к ней по возвращении.

— Ну, — Зверь развел руками, — все как-то времени нет.

— Из госпиталя сбежать и от врачей прятаться ты время нашел, — ядовито напомнил Эрик, — значит, так, Суслик, сегодня вечером мы ждем тебя на ужин. Неофициальный. Это приказ.

— Понял, — вздохнул Зверь.

Император кивнул ему и отпустил с богом.

— Ждем на ужин в качестве главного блюда, — пробурчал Зверь в удаляющуюся спину.

Такого поворота он не ожидал. Видеться с Хильдой не было ни малейшего желания. Ну, да ладно. Не в первый раз. И, к сожалению, наверное, не в последний.

Так оно и повелось. Раз в два-три дня он прилетал, стучал в окно и забирал ее куда-нибудь, где было людно, весело, шумно и на удивление хорошо. Айс до встречи с Эльриком поверить не могла в то, что ей может быть хорошо среди толпы веселящихся людей. И уж тем более она не могла поверить, что ей может быть хорошо в таком месте не с мужем, а с веселым и совершенно сумасшедшим чародеем. Настоящим чародеем, тварью, которая даже просто быть не имеет права.

Чем-то они походили друг на друга. Ее Эльрик, Торанго, очень старый, очень спокойный, очень опасный. И ее Зверь — совсем мальчишка, улыбчивый, безбашенный и совершенно безобидный. Во всяком случае, пока он на земле, а не в небе. Может быть, они походили друг на друга непоколебимой уверенностью в себе. В своей силе. Потрясающей уверенностью, от которой полшага до нахальства, но… полшага. И она никогда не нарушается, эта тонкая грань, граница. И хочется, закрыв глаза, поверить самой.

И веришь.

С ним было интересно. Ей, пятисотлетней, было интересно со Зверем, которому не стукнуло еще и семидесяти. А ведь Айс всегда считала свое образование не только глубоким, но и весьма обширным. Куда там? Она разбиралась во многих вещах. Зверь, кажется — во всех.