Решено! Темный аккуратно забрал с рук Тамиши то, что не донеслось до рта и не было съедено. Потом взяв на руки любимую, кстати это уже входит в привычку, перенес на кровать, с нежностью укрыл одеялом. Сам же, недолго думая, лег рядом, крепко обнял, закинув на Тамишу свою ногу, и только тогда спокойно уснул. А, вот халат с себя так и не снял, сил на это уже не было никаких.

Все замерло в тишине и покое. Все устали. Все спали.

— 2 -

Правда такое утверждение вряд ли подходило к другой парочке, проснувшейся к этому времени. Хотя и ту полудрему, в которой они находились до этого, вряд можно было бы назвать сном.

— Хватит толкаться своими локтями! Что, за дурная привычка! Дай поспать ещё немного! — с негодующим шипением выговаривал Гредис Златанке. — Жалко своего хвоста? Положи его на место, сейчас же! На моё бедро! Мне же холодно! А теперь еще и больно! Что ж ты своим локтем-то, в мое лицо все время тычешь? Других свободных мест нет, что ли? Кровать, взять к примеру. Лежи там, сколько душенька пожелает и раскидывайся своими локтями направо и налево. И мне заодно будет хорошо! Пусть неудобно, жестко и холодно, но зато не утыканный тобою, злосчастье мое. Я сказал, положи хвост на место!

— Отстань. Куда руку убрал? Мне теперь на чем лежать? Головой на холодном полу? Совсем сдурел? Вернешь руку, укрою хвостом. Подумаешь, локтем его задела, я только повернулась на другой бок, а возмущений, как будто предала и убила. А насчет кровати сам иди туда, может этот кровопийца обиженный, тобою захлебнется. — так же недовольно бухтела Златанка.

Третье негодующее шипение раздалось уже со стороны кровати.

— Сами вы…обиженные. А будете обзываться, то конец ночи и начало утра в коридоре встретите. Мне для вас, это ничего не стоит сделать! И так всю ночь спать не давали! Как вы только друг друга терпите, если вас даже окружающие еле-еле выносить могут.

— Вот, Златанка! Не только я пал смертью храбрых от твоей душевности. Есть оказывается и другие, которым ты мозг «выносишь». Даже и не знаю, удивляются они твоей жестокости, завуалированную в милосердие, или просто терпят до поры до времени?! Ты меня не слышишь, что ли? Хвост отдай!

— Не хами! Мне самой с ним теплее…

— Ты давай, не очень там торгуйся! Руку ей под голову… Да, на! Вот тебе моя рука! Только и ты уж, будь добра, в хвису оборачивайся! Твои крылья тоже от холода спасают, да и сама такая пушистенькая, тепленькая… Ой, ой, ой…Чего дерешься! Правду же сказал!

Лучше бы не говорил.

Со стороны кровати опять раздалось злобное шипение:

— Что брат, что сестра, наглые. Все только для себя!

— Ты бы уже там помолчал, добродетель кровососущая. Это ещё не известно, «кто только себе и для себя». Если бы не твои дурные требования, все сейчас спали бы у себя в комнатах. Так нет же! Тебя обидели! Подумаешь, его волосы потрогали! — не остался в долгу Гредис, и тут же охнув в очередной раз, обратился уже к лежащей рядом хвисе.

— Что ты свою морду мне в подмышку суешь? Щекотно же! Крыло и хвост на место! Сколько раз повторять, мне без них холодно!

— Что-то ваше возмущение, на объяснение в любви смахивает! — тут же раздалось толи хмык, толи фырк, с той же кровати.

— И чего тебе не спиться? Нас с кровати согнал… — начал было говорить Гредис.

— Не согнал, а предотвратил посягательство на место, где я сплю. А особо не сговорчивым в этом деле, придал необходимое ускорение, чтобы попонятливее было!

— А я говорю, согнал! Так как это отнюдь не твое спальное место, и кстати не твоя комната! Ты нарушил правила проживания в академии!

— Да и ты здесь не должен ночью находиться!

— Это комната мой сестры, в которой она дала мне разрешение переночевать!

— Где?

— Что, где?

— Разрешение, где?

— Как где? Мне оно дано в устной форме!

— Докажи.

— Ты в своем уме? Я что сейчас должен бежать за своей сестрой, потом привести её сюда, где она и подтвердит свое согласие?!

— Да.

— Угу. А ты от такой щедрости не подавишься?

— Я же не спрашиваю, сколько можете вы в себя вместить! С вашей-то наглостью!

— Да, что тебе далась наша наглость? Ты находишься в комнате моей сестры, спишь на её кровати, терроризируешь всех сюда входящих и в добавок шипишь, что обидели именно тебя! Ты вообще нормальный?!

Агааа….

Матрац с кровати взлетел вверх и ударился об стену, потом каким-то замысловатым образом вернулся на место. Его странные движения повторили подушки и одеяло. Потом что-то крякнуло, шмякнуло, грохнуло и наконец в темноте проявился он, его вампирючесь, будущий правитель клана Темной стороны Закатной империи, а пока только его сиятельство, Виттор.

Красив! Что тут скажешь, красив!

А вот где были глазоньки у его сестренки? Она, что себе позволяет?! Отпрыска правящей династии пододвинуть к себе, чтобы его потрогать! Волосы захотелось ей пощупать! А мозги свои, пощупать она не догадалась?! Может, просто не узнала? Бывает у неё такое, глюканет секунд на пять, а потом опять в норме. Глюк этот у нее, с самого рождения. Когда ей вдруг что-то захочется, а на пути препятствия…, то эти препятствия сметаются на фиг, и все…. Что хотела получила, да и глюк тут же испаряется, будто его не было совсем. И все почти счастливы.

От переполняющих его чувств, Гредис ляпнул первое что пришло ему в голову:

— Хоть одну подушку отдай. Златанка, всю подмышку истоптала.

— Держи, — спокойно сказал Виттор и кинул её верлиду.

Гредис подложил подушку под голову хвисе, почесал у неё за ушком. И, о чудо! Златанка полностью расправила свое крыло, затем прикрыла им верлида, а свой хвост положила ему на ноги.

— Ну, и как это называется? Ты же хвастался, что у тебя вроде как невеста есть. — хмыкнул вампир. — Или, этой страсть и сердце, а той другой, что останется?!

— Да с чего ты решил, что Златанка, мне дорога, и любовь у нас взаимная?

— Ты забыл? Я же высший вампир, мы все это видим, иногда чувствуем, а иногда просто знаем. Кровь дает нам сигналы. Нас практически невозможно обмануть.

— Практически?

— Если, конечно, мы сами не захотим быть обманутыми.

— И что? Сейчас видно наши со Златанкой чувства?

— Да. Вам, друг без друга плохо будет. Только у совместимых так может кровь меняться и реагировать на избранную. Если расстанетесь, другую пару можно долго искать. Тут, кому как повезет. У кого жизнь на это уходит, а кто-то тут же встречает свою нареченную. Я же говорю, кому как повезет.

— Послушай… Как к тебе можно обращаться?

— Здесь в стенах академии, Виттор. А вот вне их, мы можем и не встретится, так что не стоит над этим заморачиваться.

— Послушай, я сейчас не о наших, так называемых, чувствах со Златанкой говорить буду, — на что вампир только высокомерно фыркнул.

— Повторяю, — упорно продолжал Гредис. — меня сейчас больше интересует моя сестра. Я понимаю, что она не просто не права, она нарушила законы не своей империи, и это, к сожалению, не освобождает её от наказания. И Вы, Виттор, в этой комнате находитесь не по прихоти, а по принуждению. Потому как обязаны взять то, что принадлежит Вам. Но, может мы договориться?!

— Вы с ума сошли! Это неприемлемо!

— Ну, почему сразу так категорично. Есть много разных способов урегулирования вопросов, один из них разговор с моим отцом.

Гредис замолчал в ожидании. Сейчас этот вампир, должен отреагировать. Он просто обязан это сделать. Верлид мысленно просил у отца прощения за то, что в такой короткий срок он умудрился создать столько ему проблем. Может повезет и отец сочтет это за небольшое развлечение. А если и матушка примет во всем этом участие…, то тут, как Глубинный ляжет. И предсказать, чем всё закончится, будет невозможно…

Может, ну его, это спасение сестрички! Все сразу вздохнут с облегчением, а Гредис ещё и отдохнет от неё! Пусть на короткое время, но отдохнет!

Нет, отец должен знать обо всем!

А, матушке обо всём, как всегда расскажут чуть попозже. Нельзя ей сейчас говорить, что Верис опять в неприятность вляпалась. Она ведь от потрясения может такое натворить, что потом эти же потрясения будут преследовать уже всю их семью. Достанется всем, и притом добротно так достанется, качественно!