— У кого это голодное и безрадостное детство?! — опешив, повторил верлид.

И в это время сзади их раздался приглушенный смех.

— О, да! У него было самое безрадостное детство. И как он только выжил, в таких нечеловеческих условиях?! Жуть какая! Представляете, жить в резиденции самого упрямого и упертого дракона в Верлидии. Что только ему не перепадало! Да все! Ему перепадало все! — продолжала ухохатываться Верис.

Да, именно она сейчас разносила в пух и прах своего братца, в отместку за присутствие на этой лекции. И вовсю забавлялась неловкой ситуацией, в которую попали Гредис с ушастой незнакомкой.

— Значит, все-таки злопамятный, — после небольшой заминки произнесла незнакомка.

— Ещё какой! — вторила ей Верис.

— Это несправедливо, вы не можете делать выводы из ничего! — возмутился верлид.

— Ещё как могу, — вдруг раздалось над их головами. Все резко посмотрели вверх, и отвечать на это утверждение, не захотелось никому. Над ними нависал всей своей мощной, и могучей фигурой, маг бытовик. — Что же вас побудило на моих лекциях устраивать дружеские посиделки? Отвечать не надо. Лучше пойдите и покажите все, что вы сегодня усвоили на лекции, а заодно и другие закрепят полученные знания, так сказать.

— Не надо, — помертвевшими губами попросил верлид.

— Надо любезнейший, надо, — продолжал настаивать преподаватель.

— Ему точно, не надо, — вдруг заступилась за верлида ушастая. — Для него это будет последнее, что он успеет в жизни.

— Как, интересно, — повернувшись к ней всем корпусом, заинтересовался маг. — Нарисовано что-то не так?

— У него все не так — угрюмо подтвердила незнакомка.

— Златанка, так тебе и выручать своего недотепу, — вдруг оживился преподаватель. — Что ж, сейчас все вместе разберем часто допускаемые ошибки, а заодно и отработаем эти заклинания.

Гредис был просто в бешенстве. Они что, все издеваются? Какой, к глубинным, разбор?! Его сейчас здесь убьют нечаянно, и то что не смог сделать Темный, запросто сделает эта хвостатая пигалица!

— Я тебе эти конфеты лично принесу, если выживу сейчас, любознательная моя! — злобно шептал верлид, согнувшись втрипогибели к уху этой несносной девчонки.

— Помолчи, умник! — не хуже его, прошипела она в ответ.

Вся аудитория затаила дыхание. Некоторые студенты, со слабыми нервами, чертили возле себя круги безопасности, читали оберёги и заговоры неприкосновенности. Лишь преподаватель, смотрел на эту парочку как-то уж очень добродушно и ухмылялся. Эта добродушность смущала, и почему-то сразу представлялась огромная воронка от взрыва на месте, где сейчас находится академия.

Гредис, положив свою тетрадь на стол преподавателя, открыл её на странице со своими рисунками. Бытовик бросил взгляд на нарисованные знаки и пассы, потом поднял глаза на Гредиса, затем снова посмотрел в тетрадь. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он лишь спокойно перенес свой стул поближе к окну. Аудитория студентов, увидев такие действия преподавателя, замерла в секунде от паники.

Верлид, окинув прощальным взглядом закорючки знаков, окончательно понял, что это действительно формула самоуничтожения.

Обстановка вокруг действовала на нервы, а особенно поведение студентов, и их зашкаливающее желание жить. Горло верлида перехватило спазмами, конечности частично парализовало. Впрочем, в последнем уверенности не было, но и желания проверить на их подвижность, тоже не было.

— Ну, молодой человек, долго будете разглядывать свои зарисовки? Может, уже все-таки начнем? — начал поторапливать его бытовик.

«Чтоб тебя! И ведь видел мои рисунки! Ждет! Может признаться, что нарисовал неправильно? Ну, признаюсь! И, что?! Он об этом и так знает! Знает и ждет, когда я все взорву здесь все к черту глубинному, вместе со мной! Интересно, он исчезнет до взрыва, или во время его? Глубины, о чем я только думаю? Нет, определенно общение с Темным к добру не приведет!», — в одно мгновение пролетели мысли Гредиса.

Вовремя, они сделали, вовремя. Потому, как после очередного удара локтем в бок Гредису, всё мыслительное из его головы, вытряхнулось. Похоже бок, благодаря этой пигалице, смахивал на один сплошной синяк.

— Потише можешь своим локтем драться? Больно, же! Не локоть, а орудие пытки какое-то!

— Слушай, болезный! Хватит жаловаться, смотри и повторяй за мной точь-в-точь, и не делай ни одного лишнего движения. Дай бог пронесет, может живыми останемся, и в меру отутюженными.

— Успокоила! Ну ладно, моя жизнь полетит в тартарары, а других то за что?

— А, ты думаешь, один здесь такой «неудобный»? И что это ещё за забота о других?! На тебя это совсем не похоже!

— Не понял? Что тогда на меня похоже?

— Златанка и Гредис, вы наконец, решили свои личные вопросы, или вас ещё подождать? — уже откровенно посмеивался над ними бытовик, но вот глаза его горели азартом.

У Гредиса, от такого взгляда, внутри недобрым предчувствием скрутило, а Златанка зашипела ещё яростнее:

— Верлид, смотри на меня и повторяй!

Потом она, не касаясь своего тела, провела по его изгибам рукой сверху вниз, и выжидательно посмотрела на Гредиса. Тот побледнев, повторил это движение медленно, но точно. Затем круговым движением кисти руки на себя, сделала щелчок пальцами, после чего подняла ладонь к лицу, и дунула на неё. Вуаля! Её одежда разгладилась и выглядела почему-то абсолютно новенькой.

Верлид постарался сделать то же самое. И вуаля!

Ничего! Даже пара не получилось!

Зато по аудитории пронесся вздох такого облегчения, что хоть сразу в героя записывай! Сам не сгорел, не убился, и других в живых оставил!

— Гредис! Повторить! — рявкнул преподаватель, — ты отсюда сегодня не уйдешь до тех пор, пока у тебя это не получится.

— А, если у меня не получится, в принципе?! — возмутился верлид.

— Вот, в «принципе» здесь и останешься, до конца дней своих, — вынес свой приговор бытовик.

— Но, у меня сейчас другие лекции, — попытался достучаться до него Гредис.

— Меня, это волнует, в последнюю очередь. Если ты и на других лекциях такое недоразумение, то зачем тебе на них ходить? Так что, давай, отрабатывай пасы. Либо у тебя получается, либо тебе пора возвращаться домой.

В это время прозвенел звонок, и видя с какой скоростью пустеет аудитория, верлид понял, как он попал, и попал конкретно. Да еще Верис, проходя мимо своего брата, почти пропела, сияя глазами:

— Давай братец, не стесняйся, нарабатывай опыт. Ты ведь этого так хотел. Да, и как понимаешь, это же дополнительные баллы при годовых экзаменах. Ну, ну! Успехов тебе!

И, не дожидаясь его ответа, буквально вылетела в коридор. Брат братом, а наказание за такую наглость, может получить совсем не братски.

Верлид взвыл от такого несправедливого к нему отношения, было обидно до слез, до противного кашля в душе, и соплей в ней же. Выглянув в окно и увидев горящую в ярких разноцветных красках осень, этих соплей, слез и кашля у него существенно по прибавилось.

После часа безуспешных тренировок, Гредис решил сам себе признаться, есть у него одна неоспоримая ценность. Пофигизмом называется!

Оказывается, она, эта ценность в нем была всегда, но вот только сейчас стала ярким и по-особенному трепетным чувством.

Пальцы немного опухли и щелкать не желали категорически, а уж от этого легкого дуновения в ладошку, в голове образовалось головокружение, и нестерпимо подташнивало. Но, пофигизм, вещь великая и полезная. А потому верлиду ничего не оставалось, как положиться на него, и плыть по течению.

Он лежал на парте, закинув нога на ногу, и был согласен принять условия по возращению домой. Отцу, он как-нибудь объяснит свое фиаско по учебе в параллельных мирах, и очень надеется, что это объяснение будет без болезненных последствий. Самое главное у него получилось, он нашел в этом мире свою половинку. Ему оставалось только одно, уговорить любимую на их соединение. А там уж он приложит все усилия, чтобы его женщина была счастлива. Смущало только одно, она была хвиса, а это значит неприятностей будет мама не горюй, то есть много. Очень много…