Потом Даша какими-то привычными движениями удерживала ее на руках, а уже дома уложила спать. Я смотрел со стороны и улыбался уголком рта, вспоминая тот день, когда она только родилась:

«– Смотри, у нее ресницы, как у тебя. Такие длиннющие-е-е… – голос Даши ласкает изнутри и разливается теплом по всему телу, – она так похожа на тебя, Макс. Это ужасно несправедливо.

– Нет – это как раз-таки очень справедливо. Дети должны быть похожи на меня, потому что я красивый. И умный.

– Фу, ты самовлюбленный, напыщенный…

– Только скажи– и я тебя накажу.

– Засранец!

– Ну все, мелкая, пошли мыть рот с мылом».

Когда она вышла из комнаты Таи, то сразу бросилась мне в объятия и сдавила меня руками так сильно, что я буквально кожей ощутил ее эйфорию и счастье.

– Спасибо, – шептала она, целуя мою шею, – мне это было нужно. Очень нужно.

– Ничего, маленькая. Постепенно привыкните друг к другу, и заберем ее домой.

– Да. Надо забрать нашу дочь домой.

«Нашу дочь»… бл*дь, нет ничего охренительней этих слов, сказанных ею. Я, кажется, ждал их целую вечность.

***

В офис я таки притащил ее вместе с собой. Не смог отправить домой. Не хватило сил расстаться. Я был слишком счастлив, а это случалось со мной настолько редко, что я просто был не в силах выпустить это счастье из рук. Хоть на немного отдалиться от него.

И я ни на секунду не пожалел, что сделал это. Впервые за все годы нашего брака. И теперь, пока в офисе царил полный хаос, шлепали двери, сновали туда-сюда люди, назойливо ломится моя секретарша, на которую Даша пристально посмотрела, едва мы только зашли в офис. Ревнивая девчонка, и это заводит до сумасшествия и вызывает довольную улыбку на губах. И пока мне названивают из двух заграничных офисов, мои представители заключают важнейшую сделку с китайскими партнерами, я, как полный дебил, пялюсь на собственную жену, смотрю, как она пьет кофе, как сидит в кресле, закинув ногу на ногу, просматривает журналы. Как бы мне хотелось сейчас на хрен всех выгнать и взять ее прямо на рабочем столе. И я, черт возьми, только об этом и думаю. Отвечаю всем на автомате, потом набрал цветочный магазин, заказал ей огромную корзину ромашек. Цветы привезли через полчаса, и я готов был сдохнуть в ту секунду, когда ее глаза засветились восхищением и почти детским восторгом. Она зарылась лицом в цветы, улыбается, и я ни хрена не слышу в сотовом, ни черта не понимаю. Я напрочь отсутствую. Я с ней. Не на работе совершенно. Раз пять я перечитывал договор, раз пять пытался понять, что должен ответить, и мозг просто отказывался функционировать. У меня функционировал совершенно другой орган. И я жадно смотрю, как она крутит ромашку пальцами, как водит ею по шее, а там следы от моих поцелуев под тонким шарфиком, и у меня губы сводит от желания пройтись по всем этим местам еще раз. Языком. Алчно кусая нежную кожу. Бл*дь, я хочу ее, как бешеный психопат. В кабинет зашел Славик, прикрыл дверь, и теперь я видел Дашу через стекло.

– Зверь, есть разборки на двух точках. Поймали козлов с наркотой.

Посмотрел на Изгоя и ни хрена не понял.

– Что?

– В двух наших клубах раздавали наркоту бесплатно. Кто-то хочет подгадить нам репутацию. В «Гранд» нагрянули менты и сразу повязали ребят. Те еще и попробовать не успели. Ты сечешь, что это значит?

Конечно, секу, черт возьми. А сам на НЕЕ смотрю, как покусывает нижнюю губу, и меня от этих покусываний простреливает чистейшей похотью.

– Какая-то тварь пытается нас подставить. Что-то уже знаете?

– Нет. Смотрели на камерах, кто наркоту раздал, но никого не заметили. Это сделали те, кто прекрасно ориентировались в здании. Они обошли камеры.

– Что с адвокатами?

– Уже на месте.

Я особо не волновался. Мы отмажемся. И это даже не наезд. Это мелкая пакость. Но кто-то настолько борзый, что позволяет себе ее делать на моей территории и безнаказанно. Прощупывает почву.

– Переверните мне все вверх дном и найдите распространителя.

– Ищем, Макс, – Славик усмехнулся, – я смотрю, ты на работу уже не один ходишь?

Я посмотрел в стекло и… оторопел – Даши там не было. Мгновенно окатило холодом. Я даже не знаю почему… точнее, знаю. Я еще не научился доверять ей, не научился воспринимать свое счастье, как само собой разумеющееся. Страх потерять был острее чего бы то ни было.

– Я сейчас.

Хлопнул крышкой ноута и вскочил из-за стола, прошел мимо Изгоя, выскочил в коридор, осмотрелся по сторонам – нет ее. Черт! Она ведь не знает офис и куда могла пойти? Понимаю, что абсурдно все это, что бред полный так дергаться. Девочки иногда ходят в дамскую комнату. А меня не отпускает.

– Где она? Рявкнул охраннику. И тот от неожиданности подпрыгнул на месте. Играл, урод, в своем сотовом. Я отобрал смартфон и разбил о стену.

– Где моя жена?

– Я… она, кажется, в туалет пошла.

Кивнул в сторону дальних дверей и принялся собирать свой разбитый телефон, а я наступил на крышку и быстрым шагом пошел к туалетам. Но ее там не оказалось. Осмотрелся по сторонам и набрал охрану на выходе.

– Моя жена выходила из здания?

– Нет, Максим Савельевич, мы здесь все время стоим. Она не выходила.

– Если выйдет – не выпускать!

Я кружил по коридору и лихорадочно думал о том, куда она могла пойти? Уже вечер, офис почти пустой. Если на улицу не выходила, то где она? А потом вдруг просто пошел к лестничному пролету, распахнул дверь настежь и быстрым шагом поднялся по лестнице, ведущей на крышу.

– Дашаааа! – позвал громко, слыша эхо собственного голоса и прислушиваясь к тишине. Я распахнул ударом дверь и застыл, глядя на тонкий силуэт на фоне ночного неба, усыпанного звездами. Ветер треплет ее платье и короткие волосы, и они поблескивают в бликах ночных огней.

– Малыш, – выдохнул, испытывая какое-то невероятное облегчение. Не ушла. Не сбежала от меня. Ведь я именного этого боялся, что уйдет. Боялся до какого-то противного липкого пота.

Она обернулась и улыбнулась мне, слегка удивленная моему дикому взгляду и сквозящему во всем моем виде паническому страху. Я идиот. Просто повернутый на ней болван, который настолько боится потерять, что сходит с ума на пустом месте. Паникер хренов. Самому стыдно, и теперь облегчение нахлынуло волной. Стою и радуюсь, даже тело подрагивает от радости. И в тоже время какое-то неясное волнение внутри. Какие-то отголоски паники и недоверия. Словно что-то все равно не так.

– Я испугался, маленькая. Ты бы сказала, куда пошла.

Подошел к ней сзади и неистово обнял, зарылся лицом в ее волосы на затылке, стискивая хрупкое тело обеими руками, преодолевая адское желание сдавить так, чтоб услышать, как хрустят ее кости, потому что мои хрустели даже без сдавливания. Их просто ломало в ее отсутствие.

– Я вышла посмотреть на звезды… Мне кажется, я любила на них смотреть.

– Любила, малыш. Очень любила.

«– Ты понимаешь, что теперь я не отпущу тебя никогда, маленькая.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда.

– А если разлюбишь?

– Видишь там, на небе, звезды?

– Вижу… а ты, оказывается, романтик, Зверь.

– Когда все они погаснут …

– Ты меня разлюбишь?

– Нет. Когда все они погаснут – это значит, что небо затянуто тучами. Ты не будешь их видеть день, два, неделю… Но это не говорит о том, что их там нет, верно? Они вечные, малыш. Понимаешь, о чем я?

– Нет… но сказал красиво.

– Все ты поняла. Довольная, да?

– Да-а-а-а-а.»

Прижал ее к себе сильнее.

– Я показывал тебе самые разные звезды, моя девочка.

Развернул ее так, чтобы видеть ее глаза, тонуть в них, растворяться там, рассыпаться на молекулы. И меня как всегда трясет от ее взгляда, и в темноте ее глаза блестят, а ресницы чуть подрагивают.

– Ты мне не доверяешь… – не спросила, просто сказала вслух.

– А ты? Ты мне доверяешь, малыш?

Отвела взгляд и посмотрела куда-то в сторону.