- Что вы хотите? - спросил их дежурный офицер.
- Мы - испанские коммунисты. Мы хотим сражаться, а не эвакуироваться. В эти трудные минуты мы хотим быть вместе с советскими людьми.
В этот момент появился комиссар, полковник Илья Григорьевич Старинов. Увидев иностранцев, он остановился и спросил:
- Что делают здесь эти товарищи?
- Это испанцы, они просят направить их сражаться, - ответил капитан.
- Хорошо. Тех, кто работает на заводах, мы принять не можем, они должны эвакуироваться вместе со своими предприятиями, а тех, кто учится, тех можно...
Таким образом, работавшим на заводах Антонио Ариасу, Мануэлю Сараусе, Хосе Карбонелю, Хоакину Диасу пришлось покинуть Харьков.
Комиссар спросил тех, кто оставался:
- Есть среди вас умеющие обращаться с подрывной техникой?
- Да.
- Придется взрывать мосты, железнодорожные линии, электростанции, заводы... Чтобы ничего не досталось врагу.
- Хорошо, а где взять тол и все прочее?
- ВВ, бикфордов шнур и детонаторы вы получите, сейчас. Оружия у нас нет, все уже роздано населению. Мало осталось и мин. Капитан! Передай испанцам оставшуюся взрывчатку!
На территории, занятой врагом
Испанцы пробираются к окраине города. Дома еще дымят после недавней вражеской бомбежки, кругом много убитых. Всюду руины. Испанцы шагают осторожно, с опаской. Сильно припекает полуденное солнце. Они идут по склону небольшого холма, затянутого дымом от пожарищ. Здесь Хосе Мария Браво, Мариано Чико, Анхель Альберкас, Бенито Устаррос, Рафаэль Эстрела, Эрминио; Кано, Хуан Отеро, Андрео Фьерро, Бельда и капитан Фролов, которого испанцы подобрали в кустах на берегу реки. Его ранило в ногу, и капитан не может идти сам. Сейчас он опирается на плечо Мариано. Они уходят из города в числе последних воинов, выполнивших задание по разрушению военных объектов, могущих представлять ценность для захватчиков.
Они уже два дня в пути, очень устали. Мариано приходится труднее всех. Спустились с холма, вошли в густой, прохладный лес. Запыленные, голодные, с запекшимися от жажды губами.
- Давайте отдохнем, - чуть слышно попросил капитан Фролов.
Они осторожно усадили раненого на ствол сосны, с корнем вырванной из земли взрывом снаряда, и, окружив Фролова, осмотрели рану. У капитана была раздроблена кость выше колена, штанина пропиталась кровью.
- Терпи, друг, - заметил Браво, поправляя на голове раненого русые пряди волос.
- Отдохнем немного и дальше... Попытаемся этой ночью перейти реку. Надо найти наиболее удачные места для постановки мин... А теперь давайте посмотрим, что можно сделать с раной, - сказал Хуан Отеро. Как-то так само собой получилось, что он с молчаливого согласия всех с самого начала взял на себя командование группой.
Широким ножом, который достал Эрминио, разрезали штанину. Небритое несколько дней лицо раненого покрылось испариной и скривилось от боли.
- Ты, Рафаэль, держи с той стороны, я промою рану, а ты держи капитана. Только тихо, неподалеку могут оказаться немцы...
- Мы недалеко от реки. Подростком я здесь косил траву, - проговорил Фролов.
- Самое худшее уже позади. Теперь все зависит от нас. Только бы избежать прямого столкновения с противником!.. Если мы не попадемся ему на глаза, то сможем выполнить задачу и пробиться к нашим.
Сильно распухшую ногу перебинтовали лоскутами из рубашек, которые достали из своих вещмешков Эрминио Кано и Мариано Чико. Между лоскутами Отеро закрепил несколько жестких веточек, чтобы раненому было легче передвигаться вместе с группой. Пришлось разрезать сапог: так распухла нога.
- Теперь будет легче! - заметил Анхель Альберкас. глядя себе под ноги.
- Ты говоришь это, чтобы успокоить меня. Я знаю, все для меня кончено, - ответил раненый.
- Не паникуй! Доберешься с нами до Москвы. Одного мы тебя не бросим. Поместим в госпиталь - и вылечишься. Мы ведь братья!
- Все это не так легко... В случае чего, отомстите за меня фашистам!
Браво отделился от группы и ушел на разведку. Подойдя к реке, залюбовался заходом солнца. Со стороны дороги доносился гул фашистской военной техники. На небе ни облачка. На противоположном берегу реки рос высокий старый дуб, часть его кроны обрезало взрывом снаряда.
- Никого поблизости нет, - доложил Браво, вернувшись.
- Сейчас никого, а через минуту может появиться враг. Надо все время быть начеку, - ответил Отеро.
- По-моему, нам удастся обойти немцев.
- Как сказать... С теми средствами, которыми располагает группа, фашистов трудно обогнать, - возразил кто-то.
- Средства мы найдем, - вмешался Отеро. - Сейчас перейдем реку и там примем решение. Поставим несколько мин, а если удастся, взорвем мост.
Свежий ветер зашумел над лесом. Когда зашло солнце, группа вновь отправилась в путь. Из толстых палок сделали подобие носилок для раненого. Прошло два дня и две ночи, как они покинули город, а казалось, что это было очень давно. Перешли реку вброд в том месте, где на берегу рос старый дуб. На одной из полян, возле небольшого стога сена, опустили раненого.
- Мне не выжить, - произнес капитан.
- Все бывает не так, как думаешь, а наоборот, - успокоил его Хуан.
Ночь для капитана была тяжелой. Утром все тело его стало пепельного цвета. Закинув голову, он смотрел в начинающее светлеть небо, потом тыльной стороной ладони провел по выросшей бороде и смахнул непрошеную слезу. Нога у него распухла еще сильнее и вокруг раны покрылась фиолетовыми пятнами.
К раненому подошел Фьерро и ласково проговорил:
- Дружок, поднаберись немного сил... Мы тебя сейчас посадим и опять понесем...
- Давайте! Давайте! Нога уже почти не болит!
В это время появился Бельда. В руках у него был щербатый кувшин, полный молока. Его дала ему старушка из крайней хаты находившейся поблизости деревни.
- А что, если я останусь в этой деревне? - спросил Фролов.
- Это самоубийство. Немцы тебя найдут и расстреляют. Этого нельзя делать, - ответил Отеро.
Как и раньше, Браво шел впереди, и по его сигналу группа или задерживалась, или продвигалась вперед. Вдруг где-то вдали послышались выстрелы. Группа остановилась. Фролов тихо сказал:
- Я больше не могу, Меня очень сильно знобит...
Раненого опустили на землю. Только что перешли еще одну небольшую речку с холодной прозрачной водой. Недалеко отсюда, на перекрестке двух дорог, Чико и Эстрела поставили и замаскировали две мины.
Рана уже не болела, но капитана всего лихорадило, и он дрожал всем телом. Фролов попросил положить его на мягкую траву у берега реки. Он уставился в небо, где плыли белые облака, а затем перевел взгляд на высокие кроны сосен, позолоченные лучами солнца...
- Нет! Не может быть... - с тревогой произнес Мариано.
Остальные наклонились над Фроловым.
- Не ожидал, что это случится так скоро! - сказал Отеро.
В этот момент раздались сильные взрывы.
- Мины сделали свое дело, - заметил Фьерро, Все уселись вокруг тела Фролова и долго сидели молча.
- Эрминио, опусти ему веки и раскрой ладони. Он умер, проклиная фашистов. Две взорвавшиеся мины открывают счет нашей мести...
В воздухе послышался рокот моторов. Это летели фашистские бомбардировщики, летели с грузом.
- Идут на восток, - отметил Фьерро, бросив мимолетный взгляд на компас.
- Твой народ никогда не будет побежден, капитан Фролов, - произнес наконец Браво, прощаясь с умершим товарищем. - Спи спокойно, дорогой друг. Ты погиб от вражеской пули, но твоя кровь, как и кровь многих других бойцов, пролитая в эти черные дни, не будет пролита даром. Мы отомстим за тебя. Фашисты будут разбиты, а дружба между нашими народами станет еще крепче! Клянемся тебе в этом!
- Клянемся!
Капитана похоронили возле березы, на стволе которой вырезали его фамилию и дату смерти. Затем группа стала совещаться, что делать дальше.
- У нас есть нож и пистолет с двумя обоймами, оставшийся от капитана, - подвел итог Бенито Устаррос. Из еды - ничего.
