- Все это, конечно, хорошо! Честное слово, мы с тобой на эту тему еще подискутируем... но как -нибудь в другой раз...  Сейчас я слегка спешу... Могу я увидеть мальчика?- перейдя наконец непосредственно к делу,  нетерпеливо перебила Алехандру Иова, которой на данный момент было не до религиозных разговоров.

 - Да, разумеется. - Немного разочаровано проговорила Алехандра.- Идем!

Они вышли из ординаторской, прошли по коридору направо и остановились у стеклянной двери. Внутри палаты виднелось несколько кроватей-каталок. На одной из них Иова увидела Макса и нетерпеливо схватилась за дверную ручку.

- Только недолго. - попросила врач и повернувшись к Иове спиной, важно проследовала назад в свой  кабинет.

Штельман открыла дверь палаты и вошла. Бледнее обычного, весь усеянный трубочками и капельницами, с кислородной маской на по лица, на высокой кровати лежал Нардипский. Иова подошла поближе. Рассматривая безжизненное тело своего мнимого врага, женщина вдруг поймала себя на мысли, что ей вовсе не противен (как она себя убеждала раньше) этот смазливый, нагловатый мальчишка. Наоборот, она не без интереса рассматривала его иссиня - белое, с сильно выступающими скулами, лицо, на котором потрескавшиеся, сжатые губы застыли в легком, обычном презрении. Две густые, симметричные дуги, огибали плотно сомкнутые веки. Картофеле образный, вздернутый нос слегка похудел и заострился, обнажив еле заметную горбинку на переносице. А девственный, пушок над верхней губой, сейчас как обычно, не бесил и уже не казался таким нелепым и смешным, но даже вызывал некую скрытую симпатию. И вообще теперь Иова смотрела на него по-другому! Впервые она поняла, что ей нравится это худое, вызывающее лицо. Оно показалось Штельман таким милым и родным, что поначалу, Иова даже сама испугалась своих чувств.

- Ну что ж, Штельман, поздравляю! Пора признать, что ты влюбилась!- глядя на Макса, задумчиво- тихо проговорила Иова. Для нее самой эта новость звучала как приговор. Иова стояла на одном месте и никак не могла поверить, что она это сказала. Но это была чистейшая правда! Иова Штельман действительно влюбилась! Как завороженная она смотрела на этого юнца, не в силах оторвать от него взгляда.

- Иова, тебе пора.- вскоре услышала она за спиной. Но уходить совсем не хотелось.

- Алехандра, могу я тебя кое о чем попросить!

- И о чем же?

- Я бы хотела побыть с мальчиком до утра.

- Сожалею, но это невозможно! У нас не курорт.

- Я все понимаю... Но... может быть все -таки сделаешь исключение... Ему ведь от моего присутствия хуже не будет.

- Странно! Если бы он не был таким юным, я бы подумала, что...

- Алехандра, ну пожалуйста! - прервала ее разглагольствования Штельман.

- Ну хорошо. Только на рассвете тебя здесь уже быть недолжно! Иначе мне сильно влетит!

- Подруга, ты прелесть! - поцеловала в щеку докторшу Иова.

Когда та вышла, Штельман быстро достала из сумочки телефон и позвонила.

- Алло, Мик, это я! Обстоятельства складываются так, что я нужна в больнице. Не спрашивай меня сейчас ни о чем. Утром приду, сама все расскажу! Все, пока. Целую! - отключив телефон Иова облегченно вздохнула и, пододвинув к себе стул, присела неподалеку от Нардипского.

Максимус лежал по-прежнему неподвижно.

- Макс, родненький, пожалуйста, не умирай! - решилась с ним поговорить Иова.- Не знаю слышишь ли ты меня, но хочу кое - что сказать... - голос Иовы сделался тихим и приглушенным. - Прости меня... Не знаю, что на меня нашло... Вынуждена признаться - ты был прав! Прав с самого начала! Ты яркий... Ты личность... Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сама себя! Ты мне небезразличен... И... наверное.... никогда не был безразличен... Больше того... я, похоже, действительно люблю тебя...- на глаза Штельман навернулись слезы. Пожалуйста очнись! Не будь ко мне таким жестоким... Если ты умрешь, я до самой смерти буду за это себя корить! Ты сумел проникнуть в мою душу . А я ... я больше не могу скрываться от тебя! Хочу видеть и чувствовать тебя как тогда, в лесу... Твои жаркие поцелуи до сих пор перед глазами... Не хочу лгать ни тебе, ни себе... Хватит уже! Сегодня, когда узнала, что случилось, вдруг поняла, как сильно ты мне дорог... Ну, что ты все молчишь и молчишь? Подай хоть какой - нибудь знак, что ты меня слышишь!- разгоряченная собственными откровениями и небывалым приливом чувств, которые женщина до этого момента в себе всячески задавливала, Иова больше не сдерживалась. Словно безумная, рыдая принялась гладить и целовать лицо Макса.

- Родной мой! Любимый! Очнись! - обняв его голову, без конца завывала она. Слезы градом текли из глаз, душа разрывалась от вины и боли. Иове мало верилось, что когда -нибудь Макс с ней снова заговорит, но она говорила с ним снова и снова. Умоляла подать ей хоть какой -нибудь знак.

Внезапно Иове почудилось, буд - то веки Макса задрожали. Она перестала его целовать и стала в него внимательно всматриваться. Точно! Она не ошиблась! Губы юноши судорожно зашевелились и сквозь полуоткрытые веки, Макс увидел Иову и еле слышно прошептал:

 -Ты... Неужели я умер?

- Нет, Макс, нет!  Боже мой! Спасибо Боже!- послала он благодарственный вздох в небеса.-  Ты жив. Все  теперь будет хорошо! - целуя его, улыбалась Иова.- Я с тобой! Я теперь всегда буду с тобой!  Он пришел в себя — и это было настоящее чудо! Будущее ее сейчас волновало меньше всего.  Был он и она, а остальное, хоть трын-трава! Иова дала волю своим чувствам и их губы слились в едином поцелуе.

- Браво, браво, Иова! - захлопала в ладоши врач. Молодые люди, занятые собою, совсем не заметили, как она вошла.

- Не скрою, не ожидала! Тебе удалось вытянуть малыша с того света... - В голосе Алехандры звучала скрытая ирония. Кома отступила. Теперь, думаю, он будет жить! Дело сделано. Тебе больше нечего здесь делать!- указывая на дверь с тенью презрения вымолвила Алехандра.

- Да, конечно.- смущенно промямлила Иова, под тяжестью осуждающего взгляда своей подруги. Напоследок отослав любимому воздушный поцелуй, она молча вышла из палаты.

- Ну вот, момент прозрения свершился! - грустно констатировал Рафаил.- Что будет дальше - предсказать несложно!

- Быть, может она одумается!- высказал предположение Амон, с отвращением наблюдая за тем, как Блудник, крепкой, костлявой рукою вцепившись в голову Иовы, диктовал той ее дальнейшее поведение.

Вместо ответа Рафаил лишь криво усмехнулся.

- Ничто во Вселенной не бывает с бухты-барахты! Каждый увлекается собственной похотью! У нее всегда были предпосылки для блуда, иначе бы Блудник не имел такого успеха.

- Но когда с ней случилась эта беда?- спросил Амон.

- О, это случилось очень и очень давно! Еще в глубоком детстве! Отец бросил мать, а та в свою очередь вынуждена была заботиться не столько о дочери, сколько о хлебе насущном. Лишенная материнской ласки и отцовского внимания, Иова обрела вечную потребность в любви, которая до сих пор так и осталась неудовлетворенной.

- Но разве ей мало любви? Муж, дети... И многие другие ее просто боготворят!

- Детский незаполненный резервуар, Амон, заполнить невозможно! Он как бездонная бочка будет жаждеть снова и снова! Сердце обделенного малыша навсегда остается одиноким и эгоистичным. Только родительская любовь способна заполнить нужный вакуум.

- Значит, она видит отца в сильных мужчинах?

- Именно!

- Но это несправедливо! Она ведь этого не знает!

- Знает, но не хочет осознать. Гораздо удобнее быть жертвой и во всех смертных грехах винить кого угодно, только ни себя. Ее грех не в блуде, но в ее гордыне. Иова Штельман считает себя совершеннее других.

- О, Рафаил, не хочешь ли ты сказать, что Бог... Ее главный искуситель ОН?!- прозрел вдруг Амон.

Я всего лишь хочу сказать, что и Дьявол и его прислуга - всего лишь орудие в десницах Отца. Все, что вокруг происходит, происходит исключительно по воле Божьей благой, угодной и совершенной! Вспомни, о чем гласит Писание: " Время начаться суду с дома Божьего" и еще " Не введи меня в искушение, но избавь от лукавого" и вот еще " Никто не вырвет их из руки Моей! ". Все по воле Божьей.