Ничего не предвещало беды.

Солнце только-только перевалило зенит и нещадно пекло. На огороде негде от него спрятаться. Пятилетний мальчик сидел на горячем песке. Белая панамка мешала, но мать запретила её снимать. Он возил по песку оранжевую машину с синей полоской. Богатое детское воображение с лёгкостью дорисовало многое. Перед мальчиком появились здания, улицы и светофоры – целый город по которому мчалась оранжевая машина с синей полосой. Папа сказал, что это модель милицейской машины, которые ездили по городам раньше. И сын ему безоговорочно верил.

Мать и отец мальчика пропалывали землю от сорняков. Летом, на выходных, их семья часто ездила на огород. Вначале на городском автобусе, затем пересаживались на пригородный, идущий до недалёкого посёлка, по соседству с которым и находился огород. У большинства соседей на участках давно стояли одно– и двухэтажные дома. Мальчик несколько раз спрашивал у папы, почему он не построит такой же. Чтобы они могли приехать в субботу и остаться с ночёвкой, как большинство соседей, а не ездить два дня подряд. Такие поездки были утомительны, хотя и вызывали у мальчика восторг. Он вообще любил автобусы. На вопрос, кем хочет стать, когда вырастет, неизменно и твёрдо отвечал, что водителем автобуса.

Отец всегда находил какие-то отговорки, почему не хочет строить дом, и малолетний сын безоговорочно верил его словам. А разве может быть иначе, когда родители – это целый мир?

У соседей на участке тоже не было дома – лишь грубо сколоченная хибарка, где они прятали инструмент. Участки разделяла пышная живая изгородь, за которой никто не ухаживал. Мать собиралась её подстричь, но постоянно откладывала. Куча песка, где играл мальчик, как раз и находилась возле этой изгороди.

– Вжжжжж, – мчалась оранжевая машинка с синей полосой по придуманным улицам. – Вжжжжж.

Мальчик на мгновение отвлёкся и поднял машинку, с днища посыпался песок. Он наблюдал за отцом. Папа распрямил спину, работал он без майки, поэтому за лето уже несколько раз обгорел и облез. Его кожа казалась такой тёмной, что сын всерьёз подумывал, что отец стал негром. Папа вытер ладонью пот со лба. Медленной, уверенной походкой направился к штабелю досок, лежавшему между грядок. Из них он уже несколько лет собирался сколотить сарай, а пока родители там прятали некоторый инструмент, остальное каждый раз возили с собой. Увидев, что сын за ним наблюдает, отец подмигнул ему. Мальчик, как умел, подмигнул в ответ – двумя глазами. Папа улыбнулся.

Он подошёл к штабелю с досками. Положил тяпку и поднял лопату. Ещё раз глянул на сына и направился к грядке. Мать тоже отвлеклась от работы, посмотрела на ребёнка. Удостоверившись, что с ним всё нормально, принялась полоть дальше.

Мальчик опустил машинку в песок. Мгновенно перед глазами появился город с улицами, дорогами и светофорами. Оранжевая машина с синей полосой помчалась…

В этот момент из кустов раздался шорох. Город перед глазами мальчика мгновенно пропал. Он замер, прислушиваясь. Мать что-то сказала отцу, а тот ответил. Ребёнок услышал голоса, но слов не разобрал. Он чуть провёл машиной по песку, стараясь вызвать перед глазами образ города, когда из живой изгороди снова раздался шорох. Мальчику показалось, что тот прозвучал ближе. Он посмотрел на родителей. Мама полола. Отец наступил на лопату и вогнал её в землю.

Снова из живой изгороди раздался шорох.

На этот раз совсем близко.

Совсем рядом.

Мальчик встал. С коленок, а также из днища машинки посыпался песок. Он сделал шаг и оказался прямо перед зелёной стеной. Левой рукой взялся за ближайшую ветку и отодвинул её в сторону. Правой рукой отодвинул другую ветку…

…и оказался лицом к лицу с волком. Жёлтые голодные глаза уставились на ребёнка. Из пасти зверя тошнотворно воняло. Мгновение животное и человек смотрели друг на друга. Затем мальчик закричал. Дико, истошно, срываясь на визг. Он отшатнулся от изгороди, но громадный серый зверь тут же выскочил. Мальчик оступился в песке и начал падать. Клацнули зубы, ребёнок почувствовал лёгкое прикосновение к лицу, возле левого глаза, горячее дыхание ожгло кожу. Волк промахнулся. Где-то на уровне подсознания мальчик понимал, что зверь сейчас его схватит и утащит. Как в сказках. Краем глаза увидел, как закричала мать, но почему-то беззвучно – просто не слышал её голоса из-за собственного вопля. Увидел, как отец перехватил лопату, будто та стала копьём. Волк заметил взрослых, но не испугался. Они далеко, не успеют защитить чадо.

Отец запустил лопату остриём вперёд. В последний миг волк осознал опасность, но было поздно. Лопата врезалась ему в голову, пробила череп между глаз. На лицо мальчика брызнула горячая кровь, а волка отбросило в живую изгородь.

Мальчик продолжал кричать. Он ещё не понимал, что зверь мёртв.

Он продолжал кричать на руках у матери.

А потом ещё много-много ночей просыпался оттого, что ему снился волк. Во сне зверь его всегда утаскивал.

Пламя свечи дёрнулось от воздушного потока, созданного взмахом Захаровой руки.

– Киану Ривз?! – воскликнул он. – Ты серьёзно?

Захар сидел на стуле в ванной комнате, перед зеркалом. Свеча стояла на раковине. Позади располагалась стиральная машина, справа ванная. Слева находилась дверь. Большего в ванной комнате типовой многоэтажки вместиться не могло.

– Ты хочешь сказать, что Киану Ривз – это образец того, как надо жить? – спросил Захар у отражения. И тут же ответил. – Что в нём такого в этом Киану Ривзе? Я не беру в расчёт его актёрские таланты. Впрочем, как и ты. Мы говорим о его внесценической жизни. Правильно? Правильно. Ты ей восхищаешься. Какой он простой, какой он свойский человек. Не зазнался. Правильно? Правильно. Он и в метро ездит, и на лавочке кофе пьёт, и одевается просто. И всё время грустный, задумчивый. А вот ты мне другое скажи, разве это не обычное поведение? Чем он отличается от миллионов других? Так скажем, это поведение обычного рядового человека… Подожди-подожди! – Захар вытянул руку, призывая отражение молчать. – Да, я помню, что он актёр с мировым именем! А в остальном, не зазнался и остался обычным парнем. Свойским. И вот этим он тебе импонирует. Хорошо. Ничего не имею против. Но, по-моему, так должны вести себя все известные люди, а зазвездившиеся личности не должны вызывать ничего кроме раздражения. У нас же в обществе какой-то перекос. Что ни известная личность, то зазвездившаяся. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. И вот на их фоне Киану Ривз так и выделяется. И то, кстати, по-настоящему мы не знаем, какой он человек и как себя ведёт с людьми. Мы-то видели лишь несколько фотографий, да кучу мемасов. А какой он по правде? Может он разговаривает со всеми через губу? Откуда ты знаешь? А знаешь чем ты меня ещё задел? А тем, что смотришь в Америку, на их актёров, а наших в упор не замечаешь. Как в той пословице, про бревно в глазу. Ведь у нас есть такой замечательный актёр, как Константин Хабенский. Давай не будем брать, как и с Киану Ривзом, его актёрские качества, в конце концов, не нам их оценивать, а просто возьмём его внесценическую жизнь. Твой Киану Ривз лишь не зазвездился, и то, кстати, не факт, а наш Хабенский что делает? Он реально помогает людям! Подавляющее большинство миллионеров не сделали и сотой доли того, что сделал он! Скольким детям он помог? Реально помог? Сотням! И не просто помог… не просто… Он вылечил их от рака! А ведь он ещё и творческими студиями занимается, где, опять же, у детей есть возможность развития творческого потенциала! Вот он человек… нет, ЧЕЛОВЕК! А твой Киану Ривз, что он? Всего лишь хороший актёр.

Захар глубоко вдохнул и шумно выдохнул, словно выплыл с глубины.

– Надеюсь, ты всё? – поинтересовалось отражение в зеркале.

Двойник точно так же находился в ванной комнате. На его стене такая же розовая плитка, но местами отвалившаяся. На раковине стояла свеча, только чуть меньшего размера, нежели у Захара. Сам двойник был одет в похожую одежду, а на майке красовался логотип бренда, которого на Земле никогда не существовало.