– Мне от вас подарков не надо, – буркнул я. – Оставьте свои подарки толстякам – им полезно посидеть на диете.
Ну, и так далее. Мы оба врали на голубом глазу, изворачивались, клялись всем святым, сбивали и набавляли. Даже интересно стало, кто из нас первым пойдет на попятную. Но никто не уступал. Оба держались до тех пор, пока я не почувствовал, что все, сейчас оба выдохнемся, и подержался еще чуть-чуть. Шесть тысяч сто пятьдесят баксов. Это, конечно, было заметно больше того, что я получил от Эксара. Но на этом мы сошлись. Что ж, могло обернуться и хуже. Впрочем, даже так мы едва не расплевались, обсуждая форму оплаты.
– Ваш банк совсем недалеко отсюда. Мы успеем до закрытия.
– Кой черт бежать, рискуя здоровьем? Мой чек надежен, как золото.
– Кому нужен клочок бумажки? Мне нужны наличные. И только наличные.
В конце концов я все-таки уговорил его взять чек. Я выписал его, он сунул его в карман, а взамен вернул мне все мои расписки. Двадцать за пятерку, мост Золотые Ворота, Азовское море – все до одной. Потом он подхватил свой чемоданчик и пошел прочь по Бродвею, даже не попрощавшись. Такой деловой – бизнес и ничего, кроме бизнеса. Он даже не оглянулся. Деловой, ага. На следующее утро я узнал, что он отправился прямиком в мой банк и проверил, действителен ли мой чек – буквально за пять минут до закрытия.
Ну что вы на это скажете? Одно я знал наверняка: я попал на шесть тысяч сто пятьдесят зеленых. И все из-за того, что заговорил с незнакомцем.
Так вот, Рикардо обозвал меня Фаустом. Колотя себя по лбу, я вышел из банка, позвонил ему, Моррису Мешку и предложил пообедать. Мы встретились в дорогом ресторане, который выбрал Рикардо, и я рассказал им все с начала и до конца.
– Вы – Фауст, – заявил Рикардо.
– Какой еще Фауст? – удивился я. – Кто такой Фауст? И почему именно Фауст?
Тут ему, само собой, пришлось рассказать нам все про Фауста. Ну да, я Фауст, только новый, американский Фауст двадцатого века. Все другие, прошлые Фаусты, типа, хотели все знать, ну, а я хотел всем владеть.
– Да ничем я не завладел, – поправил я его. – Наоборот, потерял. Шесть тысяч сто пятьдесят баксов потерял.
Рикардо расхохотался и откинулся на спинку кресла.
– О мое милое золото! – произнес он негромко. – О мое милое золото!
– Чего?
– Это цитата, Берни. Из «Доктора Фауста» Марло. Я забыл, как там дальше, но эти слова точно подходят: «О мое милое золото!»
Я перевел взгляд с него на Морриса Мешка, но по его лицу вообще никогда не поймешь, удивлен он или нет. Подумать, так он похож на профессора даже больше, чем Рикардо, – в его-то мешковатом твидовом костюме от Херриса и с его задумчивым, не от мира сего взглядом. Рикардо, скажем так, для профессора выглядит слишком уж аккуратно. Одно точно: две их башки, вместе взятых, варят так, что лучше не бывает. Именно поэтому за обед платил я, несмотря на все свои финансовые потери с Эксаром.
– Моррис, скажи честно. Ты его понял?
– А чего тут понимать, Берни? Цитату про милое золото? Ответ в самой цитате.
Я перевел взгляд обратно на Рикардо. Тот как раз ел сладкий итальянский пудинг. Целых два бакса – вот сколько стоит такое в этом заведении.
– Допустим, – продолжал Моррис Мешок, – он пришелец. Допустим, он прилетел к нам откуда-то из космоса. Пусть так. А для чего ему тогда американские доллары? По какому курсу они у них там идут? Сколько стоит доллар в сорока или пятидесяти световых годах отсюда?
– Ты хочешь… хочешь сказать, что они ему нужны для каких-то покупок здесь, на Земле?
– Абсолютно верно, именно это. Вопрос в том, какого рода покупки. Чего такого есть у нас на Земле, что могло бы ему пригодиться?
Рикардо покончил со своим пудингом и промокнул губы салфеткой.
– Мне кажется, вы на верном пути, Моррис, – сказал он, и мне снова пришлось повернуться в его сторону. – Мы можем исходить из предположения, что его цивилизация значительно опережает нашу в развитии. Настолько, что не считает нас готовыми узнать об их существовании. Настолько, что наша примитивная Земля не может не находиться у них под запретом – настолько строгим, что нарушить его осмелятся только самые закоренелые преступники.
– Откуда же там взяться преступникам, если они такие развитые?
– Где есть законы, Берни, там есть их нарушители – это так же верно, как то, что где есть куры, там есть яйца. И уровень развития цивилизации здесь ничего не значит. Кажется, я начинаю понимать, кто такой этот ваш Эксар. Беспринципный авантюрист, этакая космическая разновидность тех головорезов, которые бороздили воды Тихого океана сто с небольшим лет назад. Случалось, корабль налетал на коралловые рифы, и тогда искателю приключений из Бостона приходилось жить с примитивными, отсталыми туземцами. Остальное, думаю, вы и сами можете додумать.
– Нет, не могу. И с вашего позволения, Рикардо…
Тут Моррис Мешок заявил, что хочет еще бренди. Я заказал. На лице его появилось нечто, настолько близкое к улыбке, насколько это вообще возможно для Морриса Мешка, и он доверительно придвинулся ко мне.
– Рикардо все верно уловил, Берни. Поставь себя на место этого Эксара. Он сажает свой корабль на глухую планетку, около которой даже близко находиться по закону нельзя. Он мог бы кое-как починить свое корыто с помощью того, что можно здесь достать, – но для этого ему сперва надо все необходимое купить, а как? Малейший шум, малейший конфликт – и галактическая полиция, или кто там у них, загребет его в свои объятия, стоит ему выйти обратно в космос. Представь, что ты – Эксар; как бы ты поступил?
– Занялся бы меной и торговлей. Медными браслетами, бусами, долларами – всем, что под руку подвернется, чтобы вести торг с туземцами. Менял бы, торговал бы – до тех пор, пока не соберется нужная сумма. Может, начал бы с какого-нибудь ненужного бортового оборудования, потом бы нашел чего-нибудь еще, интересующего туземцев. Но это ведь чисто земной деловой подход… все эти маклерские штучки…
– Берни, – заверил меня Рикардо. – Вот на том самом месте, где стоит сейчас фондовая биржа, индейцы когда-то меняли красивые ракушки на бобровые шкуры. Уверяю тебя, в мире у Эксара наверняка тоже занимаются бизнесом, но по сравнению с его самыми простенькими формами наши биржевые махинации все равно что детские игрушки.
Что ж, эта мысль заслуживала изучения.
– Выходит, я был обречен с самого начала, – пробормотал я. – Этот гребаный звездный супермен сделал меня, как младенца, провел, как татуированного дикаря.
Рикардо кивнул.
– Бизнесменом-Мефистофелем, бежавшим от грома небесного. Ему достаточно было еще один, последний раз удвоить свои деньги – и он мог уже ремонтировать корабль. Зато в его распоряжении были фантастические познания по части бизнеса.
– Рикардо хочет сказать, – донесся до меня голос Морриса Мешка, – что парень, который тебя сделал, значительно выше тебя классом.
Плечи мои сами собой ссутулились от этого приятного известия.
– Черт подери, – сказал я. – Какая разница, кто на тебя наступил, лошадь или слон. Все одно раздавит. – Я расплатился по счету, постарался взять себя в руки и ушел. А потом задумался, так ли все было на самом деле. Обоим нравилось видеть во мне межпланетного лузера. Рикардо гений, Моррис Мешок тоже дьявольски проницателен, ну и что? Идеи у них отличные, да. А как насчет фактов?
Так вот вам факты. В конце месяца я получил банковский отчет с погашенным чеком – тем, что я выписал Эксару. Им расплатились в большом магазине на Кортленд-стрит. Я знаю этот магазин. Сам имел с ними дела. Я отправился туда и как следует порасспрашивал. Они торгуют всякой списанной электроникой. Вот ее, по их словам, Эксар и купил. Огромную партию транзисторов и трансформаторов, сопротивлений и печатных схем, вакуумных трубок, проводов, инструментов и прочего. Почти навалом, без всякой системы, сказали мне. У их клерка сложилось впечатление, будто тот собирался что-то срочно ремонтировать, и что тот покупал все, хоть отдаленно похожее на то, что для этой работы нужно. И заплатил уйму денег за доставку – по адресу какого-то захолустья в Северной Канаде. Вот этим фактам я верю целиком и полностью.
