Вскакиваю на ноги, бросаюсь к сестре на шею. Потом на эмоциях обнимаю Андрея, уже забыв, что минуту назад меня от него тошнило. Они оба с удивлением смотрят на меня, пытаясь понять, что за муха меня укусила.
Это сон! Готова кричать, бегать по дому, как безумный папуас. Меня просто распирает от невыносимого чувства облегчения.
– Может тебе кофейку выпить? – предлагает Арина, подозрительно косясь в мою сторону, – что-то у тебя глаза больно нездорово поблескивают.
– С удовольствием, – плюхаюсь обратно в кресло и, блаженно прикрыв глаза, откидываюсь на спинку. Ощущение, будто заново родилась!
– Сиди, сейчас сварю, по своему фирменному рецепту. Мигом взбодришься, – она вскакивает на ноги и синичкой упархивает на кухню.
***
У меня внутри бушует блаженная эйфория, непередаваемое ощущение, почти безумное. Пять минут назад была готова повесится на первом же дверном косяке, а сейчас хочу смеяться.
– Как спина? – участливо спрашивает Андрей.
– Отлично, – заверяю его с самой искренней улыбкой, – твой массаж творит чудеса…
– Хм, ты о тех двух минутах, что я тебя мял? Даже мышцы не успел разогреть, – отмахивается он, – так что моей заслуги тут нет. Но если хочешь, можем сегодня еще раз попробовать.
– Не-не, спасибо, – торопливо отказываюсь от "заманчивого" предложения, – я уж как-нибудь сама, своими силами обойдусь. Тем более уже почти все прошло.
Нет уж на фиг, а то вдруг опять приснится, не пойми что! Еще одной такой нервной встряски точно не выдержу.
Вот хороша бы я была, если бы сейчас заявила Аринке, что мы с Андреем вчера переспали! Меня даже замутило, от картинки сложившейся в воображении.
Краснею. В этот раз от мысли о том, как бы опозорилась, если бы все-таки начала рассказывать "правду". Просто несказанно повезло, что успела вовремя остановиться, просто счастливый случай, провидение. Они бы в меня в дурдом сдали, и дело с концом.
Фу-х, приснится же такое!
Разговаривая с Андреем о том, о сем, изо всех сил пытаюсь не краснеть еще сильнее, с трудом избавляясь от "воспоминаний". Это сон, всего лишь глупый сон. Я просто перегрелась в бане, вот мозг и выдал, не пойми что!
Внезапно понимаю, что сестры что-то слишком долго нет. Уже минут пятнадцать прошло, а с кухни даже аромата кофе не доносится, полнейшая тишина.
Заснула что ли по дороге? Или в телефоне как всегда зависла, решив проверить свои страницы в социальных сетях.
– Так, пойду-ка посмотрю, что она там делает, – поднимаюсь с кресла и направляюсь в сторону кухни
– Ди, скажи, чтоб она и мне кофе сварила, – просит Андрей, – голова что-то мутная после вчерашнего.
– Хорошо, – отвечаю ему, не оборачиваясь, и выхожу из комнаты.
Мурлыкая под нос веселую песенку, вприпрыжку иду на кухню.
Как же все-таки хорошо! Просто невероятно! Даже воздух кажется сладким. Чувствую, сегодня непременно будет замечательный день!
Сестра стоит рядом с плитой, спиной ко мне.
– Ариш, ты уснула что ли? Мы тебя заждались. Андрей, кстати, тоже просит кофе.
Она не оборачивается, методично что-то перемешивая.
Или нет?
До слуха доносится звук сыплющейся крупы, песка или чего-то подобного.
– Арин?
Ее движения какие-то скованные, нервные, дерганные. Спина напряжена, мелко подрагивает. Она плачет? Сердце падает куда-то виз, до самых пяток. Мне почему-то кажется, что я виновата, что из-за моего сна она расстроилась, хоть я о нем и не говорила.
В этот момент Арина сильно вздрагивает, и делает круговой движение, словно разминая шею. Медленно, некрасиво, по-птичьи.
Внутри холодеет, неприятно сжимается, скручивается в тревожную спираль.
Чувствую, с ней творится что-то плохое.
– Ариш, что случилось? – подхожу ближе, заглядываю ей через плечо, на плиту, пытаясь понять, что она делает, – Арина…
Рваными, ломаными движениями она черпает ложку песка из банки и сыпет ее в уже до краев полную турку. Снова черпает и сыпет. Снова. И снова. И снова.
На плите уже гора песка. Белые крупинки, словно в замедленной съемке, скатываются по пологому склону. Отвратительно медленно, необратимо.
– Арина, ты чего?
Она не реагирует на меня. Бездумно продолжает то, что делала.
Почерпнула, высыпала…
Почерпнула, высыпала…
Словно зациклена программа. Безжизненный робот.
– Арина, хватит! Прекрати! – становится страшно.
Ноль реакции.
Хватаю ее за руку, пытаясь остановить. У нее все мышцы как каменные, будто сведены, чувствую, как гудят, судорожно сокращаются, дрожат.
– Арина! – пытаюсь развернуть к себе лицом. Она деревянная, неподатливая.
Сестра на миг замирает, а потом медленно, рывками, будто внутри нее заедают ржавые шестеренки, сама разворачивается ко мне.
Не могу сдержать крик. Зажав рот одной рукой, отшатываюсь назад, налетаю на стул и чуть не падаю на пол, в последний момент удержавшись на ногах.
Ее лицо – изнеможённая бледная маска.
Правая половина лица съехала вниз, как во время инсульта. Из перекошенного рта медленно течет прозрачная струйка слюны.
Голова дергается, наклоняясь в одну сторону почти до плеча, и вставая на место. Постоянно, не останавливаясь.
Но самое жуткое – это глаза. Ее прекрасные нежные васильковые глаза.
Правый закатился наверх, так что еле видно радужку, а левый метался из стороны в сторону, не останавливаясь ни на секунду, вращался, дрожал.
– Арина! Ариночка, что с тобой? – шепчу, чувствуя, как у самой внутри все ходуном ходит, пульсирует от накатывающего ужаса, – Пожалуйста, остановись.
Она опять разворачивается к плите, возвращаясь к насыпанию сахара.
Почерпнула, высыпала…
Почерпнула, высыпала…
Механическая кукла. Безвольная марионетка.
– Риш! – подхватываю полупустую банку с сахаром, и отставляю ее в сторону, – Хватит, пожалуйста!
Вскрикиваю, когда резко, как дикий хищник, разворачивается в мою сторону. Рукой конвульсивно продолжает делать черпающие движения. Голова дергается все сильнее, быстрее, при этом из горла вырываются мерзкое хлюпанье.
Боже мой! Что это? Что происходит???
– Андрей! – зову, не в силах заставить себя подойти к сестре. Я боюсь. Мне страшно до жути. Холодные когти сковывают сердце, – Андрей! Иди сюда, скорее!
Кричу, как ненормальная, чувствуя, как по щекам градом бегут неудержимые слезы.
У Арины вываливается изо рта темно бардовый распухший язык, она шевелит им из стороны в сторону, издавая неприятные чавкающие звуки.
– Андрей! – уже просто визжу.
Она, пошатываясь, отгибаясь назад под невероятным углом, делает шаг в мою сторону. Руки, со сведенными пальцами, крючковатыми, словно когти хищной птицы хаотично мечутся, пытаясь ухватиться за воздух.
– Андрей! – просто ору, во весь голос, пятясь от Арины, безумно раскачивающей головой из стороны в сторону.
Что происходит с моей сестрой? Что???
Из груди рвутся рыдания. Я не знаю, как ей помочь! Не знаю! Мне страшно.
Слышу приближающиеся неспешные шаги.
Наконец, он идет! Мне кажется, все происходит слишком медленно, растянуто, словно утопает в густом сиропе. Словно я сама тону, погружаюсь в липкую вату.
Изо всех сил щиплю себя за руку, чтобы хоть немного придти в себя, очнуться. Боль отрезвляет. Судорожно вдыхаю, прижимая руку к груди.
Что я стою? Мне может кто-нибудь объяснить? Скорую надо вызывать! У нее же приступ, самый натуральный. Эпилепсия, или фиг знает что! Где мой мобильник? Хлопаю ладонью по карману – пусто.
Черт, наверху! В комнате! Заряжается.
Где ее телефон? Быстрым взглядом скольжу по кухне. Нигде нет. Пусто.
У меня самой сейчас будет приступ, сердце бьется так, что больно в груди, в каждой клеточке.
Андрей появляется в дверях кухни. Замирает, глядя на нас. На сестру, словно на шарнирах, беспорядочно двигающую руками, головой, телом, на ревущую меня:
