– Хозяин, – вовремя отвлек меня дядя Боря. – Надо кое-что подкупить по мелочам. А то магазин закроют.
Я отсчитал деньги на запчасти.
– Боря, а сколько работа будет стоить? – спросил я неуверенным голосом.
– Что, проблемы с деньгами?
– Как тебе сказать…
– Не волнуйся: не хватит – потом вернешь, мы ведь не первый день знакомы, – великодушно сказал Боря и ушел в автомагазинчик у ворот станции.
– Вот, отдаешь остатки гонорара за высокое произведение киноискусства – «Развитие машинного доения в Сурхандарьинской области»! – с сарказмом произнес Асик.
– Асик, как же ты любишь сыпать соль… на раны… Читай, а!
– «Не сыпь мне соль на раны, они и так зудят!» – пропел Асик и принялся читать пьесу. – Так, Рассказчик снов продолжает:
«Воспоминания… Они как сны. Иногда они бессвязны, а иногда конкретны, осязаемы. Как сейчас. Я, ещё мальчишка, там, наверху. И мне всё видно и всё слышно! Закрыть глаза и уши или упасть с дерева и разбиться насмерть прямо перед той девочкой из нашего двора, Лолой… Но вы меня не увидите. Вы увидите мои сны. Сны о моем городе, о Ташкенте, о нашем дворе, о моей первой любви…» Пошла ремарка: «Лола входит во двор. Она счастливо улыбается, напевает чуть слышно «Венский вальс» Штрауса, пританцовывает, кружится вокруг сирени. Скидывает туфельки на высоких каблучках, заходит за угол, стягивает с себя нарядное платье, надевает ситцевый халатик, домашние тапочки. В это время из дверей одной из многочисленных квартир выходит Исаак Давыдович с чашкой в руках. Наблюдает за танцующей девушкой. Кашляет. Лола испуганно оглядывается.
– Ой! Как я испугалась!
– Доброе утро… – улыбается Исаак.
– Здравствуйте, Исаак Давыдович…
Она пытается выглядеть серьезной, потом вдруг прыскает. – Я, наверное, похожа на дурочку?
– Почему? Совсем-таки нет!
– Только вы маме – ни-ни…
– Договорились… А ты здорово танцуешь!
– Мне кажется, я сейчас подпрыгну и полечу!
Подходит близко, шепчет на ухо:
– Дядя Исаак, я, кажется, влюбилась!
– Это не может казаться, девочка! Или любовь есть, или её нет!
– А вы… Вы влюблялись?
– Я? А почему нет? Каждый нормальный человек хоть раз в жизни болеет той странной болезнью. Хотя нет. Встречаются и те, кому это неизвестно. Но это несчастные люди, которые даже не подозревают об этом. Инвалиды души.
Лола, прихватив туфли и платье, осторожно лезет в окно.
Исаак подходит к водопроводу, наливает в чашку воды, сыплет из маленького пакетика лекарство, пьет, задумчиво присаживается на приступку крыльца.
За окном слышится грохот разбившегося стекла.
– Где ты шляешься? – голос матери Лолы.
– Мама, ну прошу, не кричи! Соседи услышат!»
Асик перестает читать.
– Слушай, ну почему многие сцены ты прячешь от зрителя? Это так интересно – как реагирует мать этой твоей Лолы на её ночные приключения!
– Иногда лучше додумать, – сопротивляюсь я.
– Ты отстал от жизни. И от театра! – говорит Асик менторским тоном. – А следующая сцена, с этим железнодорожником, о чем она, можешь мне объяснить? Читаю.
«Из своей квартиры выходит Тельман. На нем форма железнодорожника, в руках маленький чемоданчик. Он открывает пачку «Севера», долго разминает папиросу. Закуривает, замечает соседа.
– Доброе утро, Исаак Давыдович…
– А, Тельман… Здравствуй…
– Что, не спится?
– Да вот, бессонница замучила. Ровно в три, как петух, просыпаюсь, ворочаюсь и никак не могу заснуть.
– А вы попробуйте до ста досчитать. Например, один вагон, два вагона, три вагона – ну и так далее… И заснете!
– И до тысячи считал, правда не вагонов, – не помогает.
– Ну, тогда перед сном надо стопочку выпить…
– И это я пробовал. Ерунда… Знаешь, даже хорошо. Каждый день солнышко встречаю. А ты что так рано?
– Сегодня важный день… Поведем состав в двести вагонов! По примеру донецкого машиниста-стахановца Титаренко. Слышали про такого?
– Кто же не знает орденоносца Титаренко?
– Товарищ Васлиев, наш секретарь парткома, вчера нам сказал: «Ваше начинание – бросок в будущее! В коммунизм!» Красиво?
– Красиво… Но зачем?
Тельман подходит к Исааку ближе и, понизив голос, говорит:
– Только между нами… Я тоже так думаю. Зачем эта показуха? Но я вам ничего не говорил, ладно?
– Конечно!»
– Так, о чем эта сцена? – настойчиво повторяет Асик.
– А о том, что жили мы тогда по двойным стандартам: думали одно, говорили другое! – злюсь я.
– И кому это сейчас интересно? Всё это в прошлом, и поэтому это скучно!
– Если тебе скучно, тогда не слушай и не читай!
– Не нервничай так! Я же по-хорошему. Вот, пожалуйста, монолог об Исааке Давыдовиче. Почему именно о нем? И вообще, кто у тебя главный персонаж?
– Все в моей пьесе одинаково важны, неужели не понял? А главный персонаж – Рассказчик снов. Пожалуйста, почитай, я устал.
Асик читает:
«Исаак Давыдович… Когда я вспоминаю о нем, у меня сжимается сердце. Он работал продавцом в обувном магазине на улице Кирова. Его жена Броня продавала газировку на углу Лахути и Энгельса. Гриша, их сын, был моим лучшим другом, и когда его мама звала его к обеду, Исаак Давыдович строго говорил ей: «А почему только Гриша? Что, у тебя не хватит тарелки супа и для него?» Позже я узнал, что Исаак Давыдович пережил три еврейских погрома, в которых погибла вся его родня. А в сорок первом, когда они бежали из Одессы, от осколка фашистской авиабомбы погибла их десятилетняя дочка. Исаак Давыдович был очень добрым, особенно любил детей. Он был очень остроумным, но, когда шутил, глаза его оставались грустными. Он приносил из магазина оберточную бумагу и химические карандаши и учил нас с Гришкой рисовать. «Относись к людям так, как ты бы хотел, чтобы они относились к тебе», – сказал он мне как-то. Иногда я наблюдаю за людьми, за их поступками и думаю: не было у них в детстве своего Исаака Давыдовича».
Асик промолчал.
«То утро трудно назвать спокойным. Где-то рядом слышатся заливистые милицейские свистки. Исаак прислушивается. Неожиданно с крыши сарая спрыгивает молодой парень с усиками, Гамлет. Сталкивается с Исааком.
– Здрасьте… – Он тяжело дышит от бега и оглядывается по сторонам.
– Доброе утро.
– Это… А где у вас здесь уборная?
– Туалет? Вот он, перед вами. Но я бы посоветовал пройти вот сюда.
Он открывает дверь кладовки. Гамлет быстро заходит в темноту. Исаак запирает дверь, пододвигает бочку к двери. В этот момент во двор вбегают капитан милиции Тохтаев и два милиционера.
– Никого тут не видели?
– Нет… А что?
– Да я своими глазами видел: он в этот двор нырнул!
– Посмотрите везде!
Милиционеры рыскают по двору, заглядывают во все углы, за мусорные ящики, в сортир.
– Я же вам говорю, сюда никто не заходил…
– Выходит, в соседний двор нырнул!
– Если не секрет, кого вы ищете?
– Кого-кого… Кого надо, того и ищем! Знаменитого карточного шулера Хасанова по кличке Гамлет. Слышали про такого?
– Конечно… Как про орденоносца Титаренко…
– Шутите? А ведь это бандит натуральный! Я его два месяца выслеживал. Хазу его нашел, уток подсадил…
– Каких уток?
– Ну, чтобы с поличным поймать. Двух кишлачных дуриков уговорил. А он у них и в самом деле двести рублей выиграл! Представляете? А когда мы в комнату ворвались, он в окно. Котовский! Мать его! Как всегда смылся, подлец! Но я его всё равно поймаю! Так здесь его точно не было?
– Если не верите, зачем спрашиваете?
– Верю, верю… Вот невезуха! А я уже полковнику о поимке этого Гамлета доложил! Извините, как вас зовут?
– Исаак Давыдович.
– Капитан Тохтаев. Так вот, Абрам Давыдович…
– Исаак…
– Так вот, Исаак Абрамович, если что подозрительное заметите, вы нам сигнализируйте…
– Конечно, почему не посигнализировать…
