Второе письмо было коротким, посланным с ноутбука Женькой Соловейчиком, застрявшим в каком-то тьмутараканском аэропорту. Он мотался с одних гастролей на другие, работая на разогреве у Шафрана. Упёртый парень попёрся покорять столицу. Лев Валентинович в ту пору нежился в тёплых водах Чёрного моря и, конечно, не вспомнил о том, что обещал юному дарованию посодействовать на вступительных экзаменах. К счастью, злополучную телепередачу он также не удостоил своим великосветским вниманием. А фанатичный Соловейчик, свято веруя в силу звёздного слова, взял, да и поступил-таки в вожделенную гнесинку.
Пообтесался в стольной, поголодал, помыл по ночам посуду в Макдональдсе, научился без стеснения лезть в глаза, расхваливая свои достоинства, потрясая великосветскими знакомствами. Это уж потом Шафран Великолепный соизволил пригласить парнишку на подпевки по настоятельному совету уважаемого педагога по вокалу. Вот и подрабатывает теперь Женька на каникулах, внедряется в артистическую среду.
А у нас с Павликом родился любимый сын Лёвушка. Вот он сейчас наелся и лежит, тихонько покряхтывает от удовольствия. Но если проголодается, то может завопить на такой высокой ноте, что невольно приходит на ум его тёзка, мой добрый знакомый – ранимый и забывчивый популярный супер-голос страны, король всея попсы. Ну, а самое главное, Павлик мой сейчас такой счастливый… лучший в мире папа и муж!!!
ПОЧЕМУ Я НЕ ПОЮ?
Природа прячет от человека знания,
как заботливая мать прячет
от ребёнка опасную игрушку.
Жан-Жак Руссо
Многие знания – многие скорби…
Экклезиаст
Подруги Алька и Нина Дмитриевна проделали долгий путь через весь город и оказались в маленькой парикмахерской, расположенной в полуподвальном помещении в новом панельном доме, за которым начиналось бескрайнее поле, а цивилизация уже не подавала признаков жизни. Чтобы попасть сюда, они сделали две пересадки из одного душного автобуса в другой, а затем ещё тряслись в разбитом трамвае до самой конечной остановки.
Всю дорогу Нину как женщину уравновешенную и благоразумную не покидали томительные сомнения: «Ну, за каким чёртом я поддалась на уговоры этой безбашенной взбалмошной Альки и попёрлась неизвестно куда на ночь глядя. Очередная афёра и выброс денег, точно таким же неистовым синим светом горели глаза подруги когда она втянула кучу знакомых в финансовую пирамиду под громким названием «Элитный закрытый бизнес-клуб». В то время тоже шитая белыми нитками авантюра называлась – верным делом, авангардом, ключом к счастливому будущему… А закончилась позором, разочарованием и разорением. Хорошо я не поддалась тогда на увещевания и громкие посулы. Зачем же сейчас-то попёрлась? Дура! Альке что? Мужика нет – свободна, как вольный ветер! Вон она – сидит рядом, довольная, в предвкушении чудес, ещё и мурлычет себе под нос – клён ты мой опавший, клён заледенелый…»
Алька действительно сомнений по поводу целей поездки не имела – ехать надо обязательно! Как натура импульсивная, увлекающаяся, отметала все препятствия. Ведь там, на этом очень закрытом эзотерическом семинаре, вся судьба её может повернуться вспять. И она узнает, наконец, причины своего катастрофического невезения в личной жизни и убийственного одиночества. Действительно, ну с чего, скажите, ради, ей – ослепительной стройной красавице, да ещё и ведущей актрисе театра драмы, пребывать всю жизнь в растрёпанных чувствах, кочуя из одной безнадёжной любовной истории в другую, ещё более безнадёжную.
Ведь помогло же общение с мастером Всеславом другим людям кардинально изменить жизнь, и ей поможет. Не может не помочь! Ведь не может пытка эта длиться так бесконечно долго. Она яркая, талантливая, популярная! И вот так постоянно одна с двумя детьми, отцы которых не интересуются воспитанием, да и носу не кажут, перебиваясь на нищенскую зарплату, на квартире у древней бабульки, пережившей свой интеллект. А ведь известной артистке необходимо выглядеть, производить впечатление, нравиться всем… а всем нравятся только счастливые и независимые. Вот, как Нинка, например!
Нину Дмитриевну действительно можно было назвать человеком не просто успешным, а стабильно успешным. Шикарная квартира, любящий заботливый муж, должность – главный бухгалтер солидного предприятия. И если Алька который год с остервенением мечтала о банальном отдыхе в Турции, ну хоть по самым дешёвым расценкам, в самом-присамом паршивеньком отелешке (а вдруг и там водятся шикарные холостые иностранцы?), то Нина каждый год посещала с мужем Егором, главным инженером химического комбината, какую-нибудь экзотическую страну, так как все неэкзотические давно закончились.
Была всё же у Нины тайная заветная мысль, которая не позволяла ей повернуть обратно. Точнее, даже этот семинар, вскрывающий причины всех проблем и событий, мог дать ей надежду иметь детей. В 37 лет впервые стать мамой – это последний шанс. В роддомах роженицы в таком возрасте называются – не просто старые первородящие, а, наверное, вообще – древние ископаемые. Самое удивительное, что в здоровье ни у неё, ни у любимого супруга никаких отклонений медицина не обнаружила. Егор, настроенный на восприятие жизни философски, говорил одно: «Подождём. А, может, Бог даст?»
Для себя самой и, в первую очередь, для грешащей резкими оценками подруги, Нина откопала в качестве причины похода к эзотерикам незатейливый повод – своё необъяснимое поведение на всех гулянках и увеселительных сборищах. Дело в том, что Нина Дмитриевна не могла петь. Хотела, а не могла. Существовал некий, говоря театральным языком – зажим, похожий на фобию. Этот странный казус преследовал Нину с детства. Душа поёт и радуется вместе со всеми, и слух есть, и голос, а заставить себя раскрепощённо петь вместе со всеми она никогда не могла. Когда это замечали и спрашивали, почему ты не поёшь, Нина стала имитировать, открывать рот, покачиваясь в такт мелодии. Ей это и самой было интересно. Вот с этой «официальной версией» она и отправилась к магу Всеславу.
Сложная технология погружения была объяснена Алькой до примитива просто:
– Мастер введёт тебя в транс. Ты увидишь свою прошлую жизнь и найдёшь причины бед и ответ на все вопросы.
В аудитории, где должен был состояться эзотерический сеанс, кроме Альки и Нины находилось ещё три семинариста. Точнее семинаристки, так как все они были женщины. Полубезумная старушка крепко, словно боясь потерять, держала за руку слепую внучку – рябую с оплывающей фигурой девушку с запавшими безжизненными щелками вместо глаз.
Последняя из слушательниц духовных лекций всем своим видом показывала нам, дилетантам, что она гораздо более продвинута на пути духовного развития и великому мастеру не посторонний человек, а лицо, невероятно близко приближённое. Верная соратница цыганистого вида развила бурную деятельность в отсутствии мэтра: расставляла кресла полукругом, стирала с доски, словно хитрая школьница, подлизывающаяся к преподавателю в надежде на снисхождение при проверке контрольной работы.
Явление учителя задерживалось уже более получаса, и посвящённая ученица с частотой навязчивых нервических движений ежеминутно резко склонялась над экраном мобильника, пытаясь высмотреть там знак свыше. Наконец благовест прозвучал, и вместо звонка телефон зачирикал испуганными пташками. Верноподданная, как вымуштрованный солдат, кратко отчиталась генералу: «Да. Да. Четыре человека. Ждём. Хорошо». Затем уже другим голосом не подобострастным, а как служащий вышестоящий сообщает приказ подчинённым, сухо кивнула в нашу сторону:
– Мастер скоро будет. Сдаём плату.
Мы, как послушные члены закрытого общества «Меча и Орала», уложили в картонную коробку отнюдь не малые взносы. После чего с удивлением узнали, что сумма могла стать более скромной, если сделать страдальческое лицо, пустить драматическую слезу и беспрерывно швыркая носом, плачущим фальцетом прогнусить: «Разрешите, нам необходимо получить информацию, но нищенская пенсия и трудное материальное положение не оставляют другого выхода, и мы вынуждены просить нас пустить и войти в положение…» Урок актёрского мастерства стоимостью в среднестатистическую зарплату госслужащего преподала бабушка слепой девушки.
