Может, она вовсе и не немка, а англичанка, неожиданно подумала я среди окружавшего меня ужаса.
М. удалось дозвониться до Зозо. Ее голос звучал обеспокоенно.
- Выезжаю к вам немедленно. Сейчас сообщили, что эпицентр здесь, на самом острове. На ободе Санторина, рядом с городом Ие.
Именно там, где утром я увидела клочок тумана. Значит, поняла я, место было все время обозначено.
Тряхнуло в пятый раз. Но значительно слабее. Успокаивается или... Не важно, все равно, мне никогда не случалось оказаться в паре километров от эпицентра землетрясения, рядом с действующим вулканом.
Появился Натанаил, он с всевозможными церемониями подал нам кофе в серебряном сервизе. О землетрясении он даже не упомянул, просто сказал, что нам повезло и мы имеем редкую возможность наблюдать характерное для острова природное явление.
- Море внизу очень теплое, его испарения быстро смешиваются с холодным воздухом наверху и превращаются в облака. Как будто мы находимся на какой-нибудь высокой горе. Как жалко, - повторил и он, - что сегодня вы не увидите заката!
Я по-прежнему сидела в своем красном кресле, ноги у меня совершенно отнялись, и тут на меня, как на ребенка в темной комнате, разом навалились все страхи. Они налетали на меня стаями. Стаи страхов из детства, из юности, из зрелой поры жизни. Рациональные и иррациональные. Вся моя жизнь промелькнула у меня перед глазами через призму страхов. Вот мне три года - маму увозят на операцию, я думаю, что она меня бросает; вот я уже взрослая девочка - мне снится сон, как какая-то огромная планета заслоняет от меня весь горизонт; вот я девушка - отец, больной, запирает на ключ меня, сестру и маму и хочет положить конец своим мукам; вот я только что родила - стоит страшная жара, от которой нет никакого спасения, мой ребенок отказывается от груди; вот я зрелая женщина - собираюсь покинуть дом, покинуть свою первую жизнь ради другого мужчины, перед уходом все предметы, окружавшие меня в старом жилище, кажутся мне зловещими, устрашающими...
Тут приехала Зозо. Я посмотрела на нее как на спасителя. Она спросила:
- Завтра или сегодня вечером?
- Если можно, прямо сейчас, - ответила я, - мы уже собрались.
Деловито и вместе с тем торопливо она начала звонить по мобильным и немобильным телефонам. Назначать, отменять, заказывать, комбинировать. М. посмотрел на меня с беспокойством и проговорил:
- Не нужно так бояться. Толчков больше не будет. Все кончилось.
Я не могла дождаться, когда мы выберемся из этого ада. Никто из персонала отеля не разубеждал нас, никто не пытался накормить россказнями для туристов, никто не уговаривал остаться. Натанаил принес книгу отзывов в застекленном ящичке, похожем на те, которыми были защищены те две иконы. Книга была переплетена в желтую козью кожу. Мы быстро что-то написали, ни словом не упоминая о землетрясении. Несколько общепринятых фраз. И поняли, что внутри у каждого из нас собственная книга отзывов уже заполнена. Натанаил потихоньку спросил меня, можем ли мы записать и даты нашего рождения.
- Вы, - подчеркнул он, - год можете не указывать.
- Зачем вам это нужно, вы занимаетесь астрологией? - спросила я.
- Нет-нет, - поспешил ответить он, - это просто для внутреннего учета службы отеля.
Мы добавили и сведения о нашем рождении, включая даже годы. Не вписали только часы и минуты. Приехал Зоран, чтобы отвезти нас в аэропорт. Стало темно. Мы пробыли на Тире вместо семи дней всего семь часов.
- А вы, должно быть, ушами предчувствуете землетрясение? - сказал мой муж Зорану, намекая на его занятия музыкой и на ту первую информацию об острове, которую мы от него узнали. Он пробормотал в ответ:
- Как мне жаль, как мне жаль... - и смущенно улыбнулся.
Следующие четыре часа мы провели в аэропорту. Зозо второй раз в течение этого дня поменяла билеты и время отъезда. На первый самолет, летящий в Афины, мест не было, пришлось ждать следующего, он невыносимо опаздывал. Остров больше не трясло, все успокоилось.
- Знаете, - сказала Зозо. - Греция это страна, подверженная землетрясениям, но пять толчков за один день...
Поздно вечером с Родоса прилетел вызванный на Тиру для остальных двадцати пассажиров огромный "боинг-747". Пилот, взбешенный незапланированным полетом, взлетел так, словно он шофер белградского автобуса. Но я была счастлива и в воздухе почувствовала себя в полной безопасности. Первый раз в жизни. М. сказал:
- Это третий перелет за сегодня.
Мне пришло в голову, что мы возвращаемся примерно в то же время, когда должны были бы прилететь на Санторин, если бы воспользовались теми билетами, которые были куплены в самом начале. И получилось, что до приезда в "рай" нам было лучше провести день в душных Афинах. Если бы мы прилетели в соответствии с первоначальным планом, то есть вечером, мы бы разминулись с землетрясением. И утром съели бы знаменитый завтрак у "Цитураса". Неисключено.
В ушах у меня звучали слова моей сестры, которая увлекается астрологией: "Май и июнь неблагоприятны для путешествий. Фаза Урана неблагоприятна для М. А Уран контролирует небо. У вас, возможно, будут какие-то проблемы с самолетом". О Плутоне, который контролирует подземный мир, она не говорила ни слова. Но про него и так известно, что это тяжелая планета.
*
Уже за полночь, по дороге в Вулиагмени, туристическое местечко неподалеку от Афин, где нас разместили в качестве компенсации за неудавшуюся поездку, я торопливо перебирала впечатления и с новой точки зрения анализировала свое навязчивое желание побывать на Санторине. Вывод был такой - у человека может существовать непреодолимое стремление встретиться с очень опасными местами, причем это стремление подсознательное. Я проделала такой путь во времени и пространстве, по-видимому, для того, чтобы встретиться с огромным страхом и с местом, которое все еще излучает геологическую и биологическую энергию смерти, причем не какого-то отдельного существа, а целой цивилизации. Целой большой территории. Возможно, Санторин - это черная дыра Земли.
Однако не хватало чего-то еще. Еще одного фрагмента мозаики. Я подумала, что, может быть, это господин Цитурас, лично. Еще один, хотя и не знающий этого, участник нашего путешествия.
