*

ЮЖНАЯ ЗЕЛЕНЬ

Внезапно, в неприметном с неказистом с виду магазинчике открывается взору фантастический Остров сокровищ с загадочными, невиданными семенами. Этой спящей зеленой взрывчаткой.

Кажется невероятным, но там живет неуловимое прежде "гинк-го" священное дерево Японии и Китая. А живет оно на свете уже полторы тысячи лет. И претерпело выдерживать морозы под тридцать.

Тут как тут окопался и "Лаврентий благородный", в народе же просто лаврушка. Совсем рядом - японская камелия, цветущая без отдыха и покоя с февраля по ноябрь.

А лианы китайского лимонника, умиллионивающего силы принявшего всей душою его спиртовой настой, могут по собственной прихоти раскинуться на десятки метров и будут, пожалуй, покруче колхидского плюща - хищного, цепкого, вездесущего.

В общем, очень скоро некоторым московским квартирам предстоит пережить нашествие наших южных зеленоголовых друзей...

*

ЧЕРНОМОРСКИЕ БЕЛКИ

На самом берегу моря росли высоченные гималайские кедры. Шишки у них огромные. Орешки - в половину детского мизинца, бархатистые, почти черные. Жирные-жирные и сладковатые. Расколоть их непросто, а распробовав, оторваться просто невозможно.

Но не мы одни возлюбили чудо-орешки. Они - лакомство для местных, почти облезлых в это время года белок. Тех еще попрошаек. Сама беличья публика разбить и угрызть кедровую шишку не может. Так вот что они делают.

Увидят, что под деревьями замешкалась, к ночи глядя, парочка или даже один человек - и подгрызают шишечку, паршивцы. Та с грохотом обрушивается вниз, рискуя искалечить "счастливца".

Ведь эти шишки - редкость. Они растут на самых-самых макушках и просто так их не достанешь. Поэтому человеческий соблазн велик. Благо, рядом множество крупного галечника, есть и кирпичи.

Теперь за работу. Старательно разбиваю орех, выбираю в горсть роскошные "бархатки-орешки", предвкушая, что вскоре полакомлюсь.

Щас. Тут как тут настоящие хозяйки этого сюрприза-сокровища: белочки-прохиндейки. Мигом взобравшись на предплечье, наклоняются к кисти и начинают своими изящными лапками не спеша отгибать палец за пальцем.

Если сдаюсь, и они раскрывают кулак, то плакали мои орешки горючими слезами. Белка мгновенно набивает ими полон рот - и смывается.

Если надумаю сопротивляться, то они поступают, словно владеют всем арсеналом цыганских ухваток. Следует мгновенный легкий укус в палец. Орешки летят из жмени на землю. Вся банда моментально их разбирает поштучно. И ищи ветра в поле.

Смотри, в-о-о-о-н они уже подсмеиваются над нами, сидя недосягаемо высоко на ветках.

А нам на головы обильно сыплется шелуха.

*

К О Т Е Й К О

Перед нашим внутренним взором - фамильная реликвия: веер из цветных фотографий. Фотодневник волшебного черноморского путешествия. И отныне в любой день можно вновь прогуляться по тем же самым незабвенным местам.

Вот что напомнил один из многих и многих снимков.

Как-то нам, ближе к вечеру, встретились семь кошек на окошке.

При нашем приближении все убежали, словно их слизнула волна. А самый маленький котенок почему-то остался.

- А ну, котейко, брызни отсюда.

- Оставь, он какой-то совсем неактивный. Может отсюда лишь капнуть.

И капнул.

*

ОРЛЫ СТАЯМИ НЕ ЛЕТАЮТ

В гостях у русского чая воистину необыкновенно.

Наверное, особенно смешно слышать такое сочетание слов улыбчивым, скрытным, с торговою жилкой китайцам. И тем не менее.

Говорят, что главная особенность и изюминка зеленого краснодарского (красивый дар Бога) чая - это ручной сбор нежнейшего чайного листа.

Опустим описание таинственной и непостижимой для простых смертных технологии. Лучше как-нибудь пригласим вас к нашему столу на чашечку этого, заваренного по всем правилам и законам, целебного и могучего напитка.

А на плантации ("среди шлемов, рабов и кнутов") поражает жасминовый запах восхитительных чайных цветов, не переносящих тесноту и толпиниаду букетов.

Каждый из них - сам по себе.

И еще покоряет эта незащищенность и упрямая самость цветов.

Невольно вспоминается давнее: орлы стаями не летают.

*

ДЕНЬ АНГЕЛА

Несколько стесняет и давит ежегодная неизбежность этого нескромного дня. Ведь в каждым разом моему Ангелу внимания нужно все меньше и меньше.

Но то ему только кажется.

В этом году мой Ангел, нечаянно подгадав, в свой день сошелся с Ангиной. Не подумайте. Словно братик с сестрой.

Взявшись за руки, они долго-долго сидели у великолепного праздничного пирога, накрывавшего своим телом немалое блюдо.

При этом были:

роскошные ереванские хризантемы,

орешки - грецкие и фундук,

исчезнувший было виноградно-вишневый сок,

нахальные мандарины ростом с ганзейское яблоко,

и конечно же - Только Моя. Моя радость и отрада: ты.

Любимые стихотворные строки Марины Цветаевой читали в тот вечер наизусть до изнеможения, наступившего только под утро.

* * *

МАРЬИНО - ЖЕМЧУЖИНА РОССИИ

Барятинские, княжеский род, происходящий от князя

Александра Андреевича Мезецкого (XVI-е колено

от Рюрика), владевшего волостью "Барятин"

в Мещовском уезде Калужской губернии.

П Р И Е З Д

Влетаем в вагон за пять минут до отхода поезда. СВ - это маленький "дом на колесах". Царская карета нашего свадебного путешествия. Уснули-проснулись, и вот мы уже в славном городе Льгове. Автобус со стрекозиными глазами мягко принял в свое душноватое чрево и понес вперед, буравя курские черноземы.

Проезжаем хилые деревеньки, черно-зеленые скатерти полей, ниточки невеликих рек и речонок. Ну вот, дальше вроде бы ехать некуда. И вдруг пред наши очи выкатывается жемчужинка - дворец князей Барятинских: Марьино. Обеих жен Ивана Ивановича звали Мария.

*

ШАГИ ПУШКИНА

Восхитительно красивы и живописны окрестности марьинского дворца. Поражает некогда роскошный, а ныне немного заросший частоколом камыша княжеский пруд. Вдали, над колючим "зеркалом" камышиного поля гордо возвышаются два малюсеньких островка.

На одном из них - классическая ротонда, которая рассеянно склонилась несколько набок. А на другом - кирха, построенная князем для своей любимой жены, лютеранки Марии Федоровны.

У пруда полусонно скучает, лениво пошевеливая ветвями, шестисотлетний дубок. А чуть поодаль - две исполинские ели - безмолвные сторожа этого роскошного дворца и сказочного, рукотворного парка.

Снова бродим по безлюдным верхним залам, рассматривая и поражаясь их великолепию. Над мраморной столешницей блистает зеркало, отражая изящные, беломраморные образы хозяев.

Дважды здесь бывал Пушкин. И наборный, мореного дуба паркет помнит его легкие, с изящностью хорошего, чуткого зверя, шаги.

*

К О С У Л Я

В парке внезапно повстречалась молоденькая косуля.

Она осторожно "вела" нас всю прогулку. Отойдет несколько шагов - и обернется. Будто зовет.

Так она грациозно кружила, кружила вокруг нас - неповоротливых. И вдруг нырнула в огромного роста камыши, вынырнув уже на Овальном острове - у кирхи Марии Федоровны. Пришлось двинуть туда - на зов.

Кирха оказалась открытой. Видны следы и остатки камина. Внутри холодно, спокойно и немного грустно. Рядом - два надгробных камня: князя Ивана Ивановича и княгини М.Ф., урожденной Келлер. А на обороте черного камня пророчество о приближающемся Страшном Суде.

Напротив кирхи бетонными колышками обозначена будущая паромная переправа. Пока мы ходили и осматривались, все это время вокруг островка гарцевала, посверкивая пушистой беленькой попкой, наша косуля. На другом берегу четверо заезжих немцев, шумно гомоня и жестикулируя, обмеривали дуб-патриарх, но к нам на остров подойти поленились. Вместо духовной пищи пошли на обед.

Директор Марьино, лично приняв нас после прогулки, подробно рассказал и о местном шведско-российском бизнесе, и о вечной нехватке денег на ремонт дворца, и о вынужденной запродаже двух "люксов" в аренду. Кроме прочего, он укрепил нас в мысли, что у российской собственности и в России, и за рубежом обязательно должны быть умные, цепкие, государственно мыслящие управляющие. И тогда многие беды минуют нас и наших потомков.