По мере роста числа жертв сотрудники органов здравоохранения стали беспокоиться о том, что незахороненные останки умерших могут ускорить распространение инфекции. Пытаясь совладать с ситуацией, во многих регионах Европы стали проводить массовые захоронения. Другие стали отвозить умерших к морю на грузовиках и сбрасывать в воду.

Однако, несмотря на весь риск, многие родственники умерших берут дело в свои руки, хороня своих близких на любом доступном клочке земли. Типичным для крупных городов мира стал пример Булонского леса, одного из старейших и известнейших в Европе городских парков, который теперь стал местом для тысяч могил.

«Это последнее, что я могу сделать для моей семьи», – сказал Жерар Боннэр, тридцати шести лет, стоя у свежевырытой могилы, где он похоронил свою жену и маленького сына, которые умерли один за другим в течение шести часов. После бесплодных попыток известить официальные органы Боннэр, по его словам работающий во Всемирном банке, попросил соседей помочь перенести тела и вырыть могилу, на которой он оставил семейные фотографии и мягкую игрушку-попугая, любимую игрушку его сына.

«Я могу лишь надеяться на то, что очень скоро воссоединюсь с ними, – сказал Боннэр. – А что еще всем нам теперь остается? Что мы еще можем сделать, кроме как умереть?»

Майкл не сразу понял, что дочитал до конца статьи. Его тело онемело и будто лишилось веса. Он оторвал взгляд от газеты и огляделся, будто ища того, кто скажет ему, что он ошибся, что всё это ложь. Но вокруг никого не было, лишь тела да огромная поскрипывающая махина «Бергенсфьорда».

Боже правый, подумал он. Мы остались одни.

Женщина на шестнадцатой койке буянила. При каждой схватке она изрыгала поток проклятий в адрес своего мужа, таких, от которых нефтяник бы покраснел. Что еще хуже, шейка матки у нее едва раскрылась, на два сантиметра.

– Постарайся успокоиться, Мария, – сказала ей Сара. – От воплей и ругани тебе лучше не станет.

– Будь ты проклят, сукин сын, что ты со мной сделал! – хрипло выкрикнула Мария своему мужу.

– Вы ничего не можете сделать? – спросил Сару муж Марии.

Сара не знала, имеет ли он в виду то, что сможет унять боль или что заставит его жену заткнуться. Судя по обреченному выражению его лица, ему было не привыкать к оскорблениям. В поле работает, поняла Сара, глядя на полоски земли у него под ногтями.

– Просто скажи ей, чтобы она дышала.

– А я что делаю? – язвительно спросила женщина и, демонстративно надув щеки, сделала пару выдохов.

Ударить бы ее киянкой в лоб, и дело с концом, подумала Сара.

– Ради бога, скажите этой женщине, чтобы заткнулась! – сказал лежащий на соседней койке пожилой мужчина. У него была пневмония, и он закончил свою фразу приступом мокрого кашля.

– Мария, мне реально нужно, чтобы ты мне помогала, – сказала Сара. – Ты тревожишь других пациентов. А я в данный момент ничего не могу сделать. Нам остается лишь ждать, когда природа возьмет свое.

– Сара?

Сзади подошла Дженни. Ее каштановые волосы были сбиты набок и прилипли к покрытому потом лбу.

– У нас женщина. Еще одна. Процесс в разгаре.

– Секунду.

Сара жестко поглядела на Марию. Чтоб больше без фокусов, читалось в ее взгляде.

– Мы друг друга поняли?

– Хорошо, – фыркнула женщина. – Будь по-твоему.

Сара пошла в приемный покой следом за Дженни. Там на носилках лежала женщина, рядом с ней стоял ее муж, держа ее за руку. Постарше, чем пациентки, которых привыкла видеть Сара, лет, наверное, сорока, с жестким худым лицом и зубами вразнобой. В ее длинных, влажных от пота волосах виднелись седые пряди. Сара быстро проглядела карту.

– Миссис Хименес, я доктор Уилсон. У вас срок тридцать шесть недель, правильно?

– Не знаю. Примерно.

– Как долго у вас кровотечение?

– Пару дней. Поначалу очень слабое было, но сегодня утром стало сильнее, и болеть начало.

– Говорил я ей, раньше надо было приходить, – сказал ее муж, здоровяк в темно-синем комбинезоне, с руками, как медвежьи лапы. – А я на работе был.

Сара проверила у женщины пульс и давление, а затем подняла сорочку, положила ладони на живот и слегка нажала. Женщина вздрогнула от боли. Сара передвинула ладони ниже, потом в сторону, пытаясь нащупать место разрыва. И тут заметила двоих мальчишек, подростков, сидящих чуть в стороне. Переглянулась с мужчиной, но ничего не сказала.

– У нас есть сертификат на право родить, – нервно сказал тот.

– Давайте не будем сейчас об этом.

Сара достала из кармана халата фетоскоп и прижала серебристый диск к животу женщины, подняв руку, чтобы все помолчали. У нее в ушах раздались четкие мощные удары. Сосчитав пульс плода, она записала его в карту. 118, немножко медленно, но не настолько, чтобы беспокоиться.

– Окей, Дженни, давай ее в операционную.

Она повернулась к мужчине.

– Мистер Хименес…

– Зовите меня по имени, Карлос.

– Карлос, всё будет хорошо. Но вашим детям лучше подождать здесь.

Плацента от стенки матки отделилась, вот и кровотечение. Кровь может и сама по себе свернуться, но, судя по тому, что плод в ягодичном предлежании, родить естественным путем будет сложно. При сроке в тридцать шесть недель Сара не видела причин ждать. В коридоре у операционной она объяснила, что она намерена сделать.

– Мы могли бы и подождать, – сказала она мужу роженицы, – но я не думаю, что это будет правильно. Ребенку может не хватать кислорода из-за кровотечения.

– Я могу быть рядом с ней?

– В этом случае – нет, – ответила Сара. Взяла мужчину за руку и посмотрела ему в глаза. – Я о ней позабочусь, будьте уверены. Поверьте мне, вам еще представится возможность многое для нее сделать.

Сара сказала, чтобы принесли обезболивающее и инкубатор. Она и Дженни вымыли руки и надели операционные халаты. Дженни обработала живот и паховую область женщины йодом и привязала ее к столу. Сара повернула светильник, тоже надела перчатки, а затем налила обезболивающее в небольшую кювету. Взяла пинцетом тампон, обмакнула в коричневую жидкость и сунула тампон в отверстие в дыхательной маске.

– Окей, миссис Хименес, сейчас я вам эту маску на лицо надену. Запах будет несколько странным.

Женщина поглядела на нее в бессильном ужасе.

– Больно будет?

Сара улыбнулась в ответ.

– Поверьте, вы не почувствуете. Когда очнетесь, ваш ребенок уже будет снаружи.

Сара положила маску на лицо женщине.

– Дышите медленно и ровно.

Женщина отключилась, будто лампочка. Сара подкатила поднос с инструментами, еще теплыми после автоклава, и натянула на лицо маску. Взяв скальпель, сделала косой разрез от верха лобковой кости, а потом следующий, раскрывая матку. Увидела младенца, свернувшегося головой вниз в околоплодном мешке. Околоплодные воды были окрашены в розовый цвет от крови. Сара аккуратно проткнула мешок и сунула внутрь щипцы.

– Окей, будь наготове.

Дженни стала рядом с ней с полотенцем и тазом. Сара начала доставать младенца через разрез, мгновенно подхватывая его под голову и кладя на крохотные плечи большой палец и мизинец. Ее. Девочка. Сара медленно вытащила ее. Обернув младенца полотенцем, Дженни отсосала у нее изо рта и носа околоплодную жидкость, перекатила ее на живот и начала тереть спину. Малышка икнула и начала дышать. Сара пережала пуповину и перерезала ее ножницами, а затем вытащила плаценту и кинула ее в таз. Дженни положила малышку в инкубатор и стала проверять ее пульс и дыхание, а Сара начала накладывать швы на разрезы у женщины. Минимум крови, никаких осложнений, здоровый ребенок. Неплохо за десять минут работы.

Сара сняла маску с лица женщины.

– Она уже здесь, – прошептала она женщине на ухо. – Всё хорошо. Здоровенькая девчушка.

Муж и сыновья ждали снаружи. Сара дала им немного побыть вместе. Карлос поцеловал жену, которая уже начала просыпаться от наркоза, а потом поднял ребенка на руки. Потом ребенка подержали на руках оба мальчишки, по очереди.