СЕМЁН (Лёхе): Ты что дебил?

ЛЁХА: Это не я сказал.

СЕМЁН: То есть ты намекаешь, что я дебил?

ЛЁХА: Я тоже это слышал.

СЕМЁН: Стало быть, массовая галлюцинация. Ну и денёк сегодня. Свети, давай.

ВАДИМ: Правей.

Семён и Лёха прокрадываются правей.

ВАДИМ: Теперь чуть выше.

Воры подсвечивают выше.

ЛЁХА: О, картина. Красиво.

СЕМЁН: Мы сюда не картинами любоваться пришли, давай свети дальше.

ВАДИМ: Под картиной сейф. Снимите бережно её и поставьте пока на пол.

Воры на мгновение замирают. Переглядываются.

Лёха начинает кричать, начинается паника, воры начинают бегать суматошно по квартире, сталкиваются, падают.

Становится тихо.

ВАДИМ: Может всё-таки, включим свет, а то за зря носы порасшибаете.

СЕМЁН: Кто здесь?

Семён достаёт из-за пазухи пистолет.

ВАДИМ: Хозяин дома с вами разговаривает.

ЛЁХА: А почему вы дома, позвольте поинтересоваться?

ВАДИМ: Потому что спать на улице глупо, если у тебя есть дом.

ЛЁХА: Логично.

СЕМЁН: Так, давай без шуток! У меня пистолет.

ЛЁХА: Да-да… а у меня зажигалка.

Семён смотрит на Лёху как на дурака.

ВАДИМ: Разве я шучу. Вы пришли грабить – грабьте. Картину я вам уже указал, за ней сейф. В сейфе деньги. Код скажу.

СЕМЁН: Смотри, если что не так пойдёт…, мы люди серьёзные!

ЛЁХА (Вадиму): Простите, а где у вас тут туалет?

Семён осуждающе смотрит на подельника.

ЛЁХА: Очень нужно!

ВАДИМ: Да без проблем, понимаю, всякое бывает. Налево за углом, вторая дверь.

Лёха убегает.

Семён подходит к картине, снимает, ставит на пол.

Слышен раздосадованный, мучительный голос Лёхи.

ЛЁХА: Тут заперто!

ВАДИМ: Вторая дверь за углом, не первая!

Слышен хлопок двери и слив унитаза.

СЕМЁН: Темно, ничего не видно, тут кнопки мелкие на сейфе.

ВАДИМ: Говорю же, давайте включим свет. Я могу пообещать, не смотреть в вашу сторону, чтобы не видеть лиц.

СЕМЁН: Нашёл дураков.

ВАДИМ: Да это, в общем не столь важно, вокруг дома стоят камеры. Они прекрасно считывают лица в любое время суток.

СЕМЁН: Чёрт.

ВАДИМ: Да не переживайте, я никуда не буду заявлять.

СЕМЁН: Какой-то вы странный хозяин. А почему не будете?

ВАДИМ: Потому что я прекрасно знаю о причинах, толкающих на ограбление, и не осуждаю воров.

СЕМЁН: Да неужели?

Семён отходит в сторону, нащупывает кресло, садится в него.

СЕМЁН: А ну, поведай, раз так, что же нами движет?

ВАДИМ: Свет включаем?

СЕМЁН: Давай раз так, что уж теперь, всё равно засветились.

На сцене включается яркий свет, Семён сидит в кресле, Вадима не видно. Лёха стоит на краю сцены, хватается за глаза, потом за живот.

ЛЁХА: Ой! Что же так неожиданно-то.

Лёха опять убегает. Слышен хлопок двери и слив унитаза.

ВАДИМ: Я знаю несколько воров, это прекрасные люди, ничем не отличаются от обычных работяг, но с одной оговорочкой! Им не слишком повезло в жизни.

СЕМЁН: Не слишком повезло в жизни? Ты это так называешь? Да где ты чёрт тебя подери?

Вадим встаёт с дивана повёрнутого спинкой к сцене. Его становится видно. Он встаёт с чашкой в руке, потягивается, и проходит по дому, не обращая внимания на визитёра.

ВАДИМ: А как это называете вы?

СЕМЁН: Мы это называем принципом социального неравенства. Принципом, несправедливости пронизывающим всю систему нашего общества. Я не знаю, как в других странах, никогда не бывал, но в нашей – это факт.

ВАДИМ: И в чём же неравенство?

СЕМЁН: Посмотри на себя в зеркало, приятель.

Вадим подходит к зеркалу, смотрит оценивающим взглядом.

В комнату возвращается Лёха.

СЕМЁН: А теперь посмотри на Лёху!

ВАДИМ: Лёха это тот, что с несварением?

СЕМЁН: Он самый.

Вадим смотрит на Лёху.

Лёха не понимает, что здесь происходит, не знает, как себя вести.

СЕМЁН: Видишь разницу? Она очевидна. Во всём. А ведь вы примерно одного возраста. А теперь посмотри на меня.

Вадим смотрит на Семёна. Вид у него довольно потасканный.

СЕМЁН: Каков красавец?

ВАДИМ: Ну как сказать, не светское общество, конечно, но на вид ребята адекватные.

СЕМЁН: Я не о том. Ты думаешь, мы с Лёхой мечтали о такой жизни? Думаешь, я с детства спал и видел, как буду лазить по домам? Или может быть (обращается к Лёхе) ты Лёха всегда хотел быть вором?

ЛЁХА: Не, в детстве я космонавтом мечтал стать.

СЕМЁН: Ну а потом?

ЛЁХА: Потом водителем на фуру, чтобы поля, леса, просторы. Люблю природу.

СЕМЁН: А что не стал?

ЛЁХА: Не взяли. Обучился, получил водительское удостоверение, но когда пошёл устраиваться – везде отшили. Мыкался больше года, прозябая на мамкиных харчах, потом на завод пошёл, но там только здоровье посадил, а денег толком заработать…

СЕМЁН: Ещё нужны пояснения о социальном неравенстве?

ВАДИМ: Нужны. Один пример – это частный случай.

СЕМЁН: Хорошо. Расскажу о себе. Я закончил физико-технический. Давно это было, правда, но мозги тогда работали как надо. Только мне с этими мозгами всюду от ворот поворот дали. Не вышли мы с Лёхой рожей, не пришлись ко двору. И куда бы я не приходил на работу – везде стояли толпы таких же как и я. Газеты, объявления, биржи труда. Приглашать на собеседования – приглашают, а дальше без объяснения причин. Время идёт, а кушать хочется. Пошёл грузчиком, что делать, туда берут всех подряд. Сколько не искал параллельно – ничего нигде не нашёл дельного. Работа вроде бы и есть, а начинаешь звонить – или занято уже место или выбирают претендентов, обещают перезвонить. Ни разу не перезвонили.

А потом, как-то встречаю школьного товарища. Он кое-как до девятого класса доучился. Ни «бэ» ни «мэ» ни «кукареку». Двух слов связать не мог. Костюмчик на нём такой, баксов за пятьсот, галстук. Краля под ручку вся увешанная в жемчугах. Я к нему подошёл, поздоровался, а он со мной даже разговаривать не стал. Позже узнал, что он зам директора тканого комбината работает. А директор кто? Папа, конечно.

И так везде. Везде свои люди. От того-то, мы с Лёхой не могли нигде более-менее достойную работу найти. Всё что получше – занято детьми да знакомыми. Вот и получается, что одним всё, а другим ничего. А чем мы хуже? Тем, только что «мохнатой руки» не оказалось? Или тем, что не умеем в нужном месте подлизать в нужное время? Нет, братец, это не мой удел. Так пятнадцать лет я скитался то грузчиком, то разнорабочим. Всё здоровье посадил, а на жизнь не заработал. Такое зло взяло. Решился я тогда самосуд устроить. Разок, думаю, сорву куш, да хоть узнаю, как белые люди живут. Присмотрел домик побогаче. Справки кое-какие навёл. Тётка там богатая жила, у неё не убудет, а мне хоть спину разогнуть на какое-то время, хоть передохнуть. Залез, взял там кое-чего, но попался на выходе. Случайно патрульная машина проезжала, вообще она там быть не должна, а вот случай. Меня на семь лет в кресты. А вышел – ещё хуже стало с работой, со справкой даже в грузчики не везде берут. С Лёхой вон познакомился, у него примерно так же всё, только обошлось без тюрьмы. Этот домик присмотрели.

Семён горестно выдыхает.

СЕМЁН (Вадиму): Ты чего дома делаешь? Тебя же не должно здесь быть сегодня? И вообще чего в темноте тут с чаем заседаешь? Належиваешь?

Вадим, усмехнувшись, подходит к Семёну, чтобы сесть рядом.

СЕМЁН (доставая пистолет): Только без шуток!

ВАДИМ: Сесть-то можно рядом?

СЕМЁН: Садись. Только без шуток!

Вадим садится рядом.

Лёха опять убегает со сцены, слышен хлопок двери и смыв унитаза.

ВАДИМ: Что с приятелем не так? Переволновался? Или съел чего-нибудь?

СЕМЁН: Да пёс его знает. Сам видишь, с кем приходится работать, что не шаг, то косяк. За домом не проследил, фонарики потерял, информацию по хозяевам не проверил. Зубы мне не заговаривай! Чего дома делаешь, спрашиваю?