Оля встаёт, подходит к шкафу с вещами. Останавливается, открыв дверцы. Думает.
ОЛЯ (обернувшись к мужу): Давай попробуем, а там видно будет.
ВЛАДИМИР: Спасибо, родная, спасибо.
Оля начинает вешать вещи обратно в шкаф, поднимая их и развешивая на плечики.
Владимир подходит к жене, обнимает её.
Включается небольшой лирический проигрыш, гаснет свет.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ГДЕ-ТО В КАФЕ
Владимир в костюме строгого вида перебирает бумаги, что-то силится понять, свести отчёты воедино.
На сцену выходит Геля, одета она в строгом рабочем стиле, деловито разговаривает по телефону, держит папку в руке.
ГЕЛЯ (в трубку): Да мне плевать, что вы не успеваете. Взялись за проект, извольте его выполнить в соответствии с требованиями и сроками. И что? Это ваши проблемы, вы за то и получаете свою зарплату, чтобы решать эти проблемы, пожалуйста, больше по этому поводу мне не звоните. В следующий понедельник уже комиссия прибудет с проверкой, имейте это в виду, я вас покрывать не буду. Я надеюсь. До свидания!
Геля отключает телефон, замечает Владимира, который работает, не видит и не слышит её.
ГЕЛЯ: Володя, ты?
Владимир отвлекается от бумаг, замечает Гелю.
ВЛАДИМИР: Здравствуй! Ты как здесь?
ГЕЛЯ: Да моталась по делам, что-то кофе захотелось, вот, забежала в первую попавшуюся кафешку (садится напротив). Куда ты пропал? Я звоню, ты трубку не берёшь, я пишу – никаких ответов. И сам не звонишь. Что случилось? Ты куда-то уезжал?
Владимир, опёршись на локоть, смотрит с печальным видом на свою вторую любовь, но не отвечает.
ГЕЛЯ: Не поняла… Ты что? Разлюбил меня? Я тебе больше не интересна?
ВЛАДИМИР: К величайшему моему сожалению… я люблю тебя как прежде.
ГЕЛЯ: Тьфу, напугал. Ну а что тогда? Погоди. Ты что, лежал в больнице? Что стряслось, Вова? Где ты пропадал? Я чуть с ума не сошла, всю голову сломала.
ВЛАДИМИР: Чего ты ждёшь от меня, Гель? Скажи честно, как есть?
ГЕЛЯ: Ничего. А чего мне от тебя ждать? Я счастлива, что ты у меня есть и больше мне ничего не надо.
ВЛАДИМИР: Обожаю слушать ложь, когда знаю правду.
Геля напрягается, морщит лоб, выражает мимикой непонимание.
ГЕЛЯ: Любовь моя, ты меня пугаешь. Да что стряслось-то?
ВЛАДИМИР: Говоришь, что тебе ничего от меня больше не надо?
ГЕЛЯ: Нет.
ВЛАДИМИР: Зачем же ты тогда отправила письмо моей жене? Не для того ли, чтобы мы поссорились? (Яростно) Не для того ли, чтобы развалить мою семью и занять место жены? Я ведь тебе всегда говорил, что жену я не оставлю, я люблю её, Геля, понимаешь? Люблю!
ГЕЛЯ (кричит): Так значит, ты врал мне всё это время? Значит, ты любил её, а не меня?
ВЛАДИМИР: Я любил и люблю вас обеих, но твой поступок вынуждает меня прервать наше общение. Я люблю тебя, Геля, но рушить мою семью не позволю никому.
Владимир встаёт, достаёт из кармана деньги, бросает на стол.
ВЛАДИМИР: Прости, мне пора, меня дома жена ждёт.
Владимир уходит. Геля тоже уходит со сцены, потом возвращается в ярости, бесится.
Общается со зрителем.
ГЕЛЯ: ЧЁРТ! ЧЁРТ!! ЧЁРТ!!!
Делает пару суетных кругов по сцене.
ГЕЛЯ (зрителю): ЧЁРТ! Как так-то? Любая нормальная жена после того как получила бы моё письмо забрала вещи и ушла, или бы выгнала мужа. В любом случае, он должен был прийти ко мне, после такого жеста. Она что, ненормальная? Мужик ей изменяет, а она всё спускает на тормозах. Может, не поверила? Да хотя нет, как не поверила, если Володя мне всё это высказал в такой форме. Значит, разговор у них какой-то был. Он должен был после этого разговора прибежать ко мне! Что у них там происходит? Что мне теперь делать? (кричит) Всё идёт не по плану!!!
Раздаётся сумбурная резкая громкая музыка.
Геля уходит со сцены, размахивая руками, запнувшись на одну ногу и подвернув другую.
КВАРТИРА ОЛИ
В квартиру входит грустный Владимир. Ставит сумку с документами у входа. Медленно нехотя раздевается.
Владимир вешает в шкаф одежду, подцепляет занозу в палец, истерит.
Глаза героя потухшие, движения неуверенные. От него веет тоской, смятением и раздражительностью.
Садится на диван, пригорюнившись.
В квартиру входит Оля.
Она тоже печальна. Ведёт себя подобно мужу. Переодевается, садится рядом.
Молчат, смотрят кто куда, но ни друг на друга.
В семье веет холодом.
ОЛЯ: Как дела на работе?
Владимир отмахивается.
ОЛЯ: Понятно, у меня тоже паршиво.
ВЛАДИМИР (равнодушно): Что так?
ОЛЯ: Косяков напорола в этом месяце. Переделок много, рекламации одна за одной. Премии не будет точно, возможно ещё и штрафанут.
Владимир молчит.
ОЛЯ: Чего молчим?
ВЛАДИМИР: А что говорить?
ОЛЯ (нервно): Поддержал бы жену, не видишь, плохо мне!
ВЛАДИМИР (нервно и с сарказмом): Поддерживаю тебя своим пониманием, дорогая, прекрасно понимаю твои настроения, ведь мне в десять раз хуже, чем тебе!
ОЛЯ: Да что ты? Ну, конечно, это же ты у нас жертва обстоятельств! Бедненький! Пожалеть тебя надо. Не каждому так тяжело живётся, с двумя-то бабами!
Владимир соскакивает с дивана, жестикулирует, орёт.
ВЛАДИМИР: Хватит уже тыкать носом меня в эту ситуацию! Два месяца уже как всё решили. Я просил поддержки, а получаю сплошные упрёки. Да если хочешь знать, мы с тобой в десять раз лучше жили тогда, когда я, как ты говоришь, с двумя бабами жил. У нас была страсть, были чувства, был задор, была жизнь. Мир в семье в нашей был, наконец! А сейчас как соседи живём. Как будто душ лишились!
ОЛЯ (соскакивает с дивана, кричит): Да! Да! Чёрт возьми, всё стало только хуже! Лучше бы эта твоя пассия сидела ровно на попе и не присылала мне того письма. Я знала, что ты мне изменял. Всегда знала, но как-то это легче переносилось тогда, когда это было не доказано. Я не знаю, как вернуть всё обратно, и не знаю, нужно ли возвращать. Эти два месяца были худшими в моей жизни! Ты видишь, какая я? Ты видишь я на взводе?
ВЛАДИМИР (нервно): Да уж, то ещё удовольствие лицезреть тебя такую!
ОЛЯ (кричит): Ты ещё не видишь всего того, что внутри! А когда ночь и глаза закрываю, ты знаешь, что во мне творится? Ты знаешь, какие картинки у меня перед глазами?
ВЛАДИМИР: Не хочу об этом!
ОЛЯ: Нет, уж, ты послушай! У меня перед глазами ты, и какая-то чужая баба! Я не могу избавиться от этих образов. Я устала от этого кошмара. На работе всё рушится! Дома всё рушится! У нас с тобой ничего не получается. Ничего!
ВЛАДИМИР (кричит): Ну, вот так, ну случилось! Что мне теперь? Сквозь землю провалиться? Руки на себя наложить? Для меня ты была дороже всего на свете, я за тебя горы свернуть был готов, а сейчас всё ушло, мы какими-то чужими стали. Я вообще себя мужиком не чувствую, я вообще, кажется чувствовать перестал! Перегорел, сгорел! Всё! Лишь пепел остался!
Оля успокаивается, садится на диван.
ОЛЯ (спокойно): Так может, нам больше не стоит пытаться создать то, чего уже нет?
ВЛАДИМИР: Я думаю, не стоит. Давай разъезжаться. Юридические формальности после утрясём. Я и вправду так больше не могу. И сам мучаюсь и тебя мучаю… Мне, правда, больно на тебя смотреть, такую, я понимаю, что виноват, но я не могу ничего исправить.
ОЛЯ: Ты всё ещё любишь ту девицу?
ВЛАДИМИР: Уже и не знаю. Мне кажется, я перестал любить всех… и себя в том числе.
ОЛЯ: Грустно.
ВЛАДИМИР: У нас с тобой секса нет уже два месяца, понимаешь, я не могу, не получается. Но мне и не надо. А ты-то так?
ОЛЯ: Надо же… проявил заботу. Хреново! Как ещё.
ВЛАДИМИР: Нас с тобой от развода отделяет уже, по сути, только дата согласования процесса. Так что считай, что ты свободна.
