– Я хочу просить Галиба принять к себе меня и моих людей. Мы хотим встать под его знамена, потому что Галиб – настоящий воин и слуга Аллаха.

– Что ты можешь предложить Галибу?

– Себя. И пятьдесят проверенных бойцов, которые придут вместе со мной, чтобы служить Галибу. Мы придем не с пустыми руками, у нас есть оружие, есть все необходимое для войны с неверными. Мы не станем обузою.

– Ты знаешь законы Галиба?

– Я знаю законы Галиба.

Надир усмехнулся и, задрав рукав, чиркнул себя пальцем поперек руки.

– Но лучше потерять руку, чем честь. Лучше лишиться глаза, чем видеть в своем доме неверных. Лучше остаться без головы, чем без Родины. Нас не пугают его законы, ибо они угодны Аллаху!

Галиб благосклонно склонил голову. Хорошо говорит Надир. И хорошо воюет.

Помощник взглянул на Галиба. Тот приподнял руку.

– Галиб согласен принять тебя и твоих людей. Ему нужны смелые воины! Он рад и надеется, что не ошибся в своем выборе, что вместе вы сможете победить всех врагов.

– Ты не пожалеешь, Галиб! Мы будем верно служить тебе в войне против неверных. Прими в знак благодарности этот, от чистого сердца, подарок.

И встав и склонив голову, Надир преподнес старинный, в золотых ножнах, кинжал.

И Галиб тоже встал. Подошел, протянул руки и обнял Надира. Ну, вот она и первая «ласточка». Дай бог, не последняя.

Бойцы стояли на плацу строем, хотя единой униформы у них не было.

И стояли не поротно и не повзводно – стояли по родам. Где-то стояло много бойцов, где-то всего несколько. Такое вот армейско-родовое построение. Но ломать его было сложно. На Востоке свои прибиваются к своим. И воюют со своими. И хорошо воюют, потому что струсить на глазах родичей, значит, покрыть себя несмываемым позором, и собственные мать и отец проклянут тебя и не пустят на порог дома. И это их сильная сторона.

А слабая… То, что родовое построение воинских формирований ведет к разобщенности подразделений, к неразберихе и постоянным разборкам, кто и что должен делать, а чего – фиг вам! По отдельности они, может быть, и сильнее многих, а вот все вместе… Армия – это в первую очередь всеобщая дисциплина, а не личное мужество каждого.

Что и надо использовать.

– Смирно!

Строй подтянулся. Кто как мог. Командиры, впечатывая шаг в песок, подошли к человеку в черных одеждах, в куфии, перетянутой вкруг головы золотым шнуром. Подошли. Замерли в шаге.

– Братья! – сказал человек. – Галиб принял вас к себе, оказав тем большую честь. Галиб – великий воин, которого боятся враги. Вы хорошие бойцы, но Галибу нужны самые смелые и самые сильные из вас. Тот, кто выдержит испытание, встанет под его знамена. Наша победа угодна Аллаху, и, значит, мы победим!

Ну, дальше, как водится – кто-то налево на стрельбище… Кто-то направо на полосу препятствий… Кто-то в казарму изучать под руководством командиров Коран… Кто-то на хозработы…

Армия она везде плюс-минус. Вот только сами занятия…

Стрельбище… Обычное. С мишенями. С командирами. Но только подле мишеней встали люди. Живые. Из чужих родов.

– Вы должны попадать в цель. Из положения лежа, сидя, с колена, в рост. Вы должны стрелять очень метко, потому что, если промахнетесь…

Командир посмотрел на мишени, возле которых маячили фигуры.

– Если вы промахнетесь, то потом, когда встанете там уже вы, кто-то тоже может промахнуться… Заряжай! Изготовиться к стрельбе…

Люди там, подле мишеней, стояли спокойно. Или, может быть, просто боялись пошевелиться. Издалека не разобрать. Они стояли и ждали выстрелов. Направленных в них. Это очень неприятно стоять в полный рост, фронтом, развернувшись на стволы, подставляя под пули грудь, лицо, живот, которые ничем не защищены. Только тонкой кожей.

Вразнобой заклацали передергиваемые затворы.

– Стрелять по готовности!

Бахнул первый выстрел. Дернулись автомат и стрелок. Отлетела, упала в песок отброшенная, дымящаяся гильза. Пуля ударила в мишень, выбивая из нее щепу. Человек, стоявший возле, чуть вздрогнул, но не упал, не кинулся прочь. Остался стоять как стоял. Крепкие воины пришли к Галибу.

Еще выстрел… Еще… В черных кружках мишеней засветились дырки. Хорошо стреляют.

Теперь из положения с колена.

Встали, припали на одно колено. Прицелились. На этот раз они целились дольше.

Выстрел!

Выстрел!

Выстрел!..

Стопроцентное попадание. Мимо мишеней не ушла ни одна пуля. Потому что если мимо мишеней, то в живую человеческую плоть.

– Из положения стоя!

Выстрел!

Выстрел!..

Там, возле мишени, пошатшатнулся, присел боец. К нему побежали. Подхватили. Понесли. Горячая кровь капала в еще более горячий песок, мгновенно спекаясь. Ранение было легким, касательным. Но пуля, пробившая ткани, была настоящей.

– Продолжать упражнение! – спокойно скомандовал инструктор.

Выстрел!

Выстрел!

Выстрел!..

Больше промахов не было.

– Смена.

Теперь те, кто стоял подле мишеней, должны были стрелять. А те, кто стрелял, – встать перед дулами. Нормальная учеба. Для тех, кто стреляет, кто привыкает стрелять в живых людей. И для тех, кто встает под выстрелы, чтобы в бою лишний раз не пригибаться, чтобы привыкнуть к посвисту пуль. В бою учиться будет поздно.

И боевики это понимали. И не осуждали Галиба, хотя многим учиться было нечему – они уже убивали и уже бегали под пулями. Но, возможно, не все. Прав Галиб – настоящие воины не должны бояться. И не должны бояться смерти.

– Стрельба по готовности!

Выстрел!

Выстрел!

Выстрел!..

Черт! Еще один из бойцов схватился за руку, крутнулся на месте, упал. Все глянули на стрелявшего.

– Так вышло, – развел он руками.

Может так, а может, иначе… Пары были подобраны тщательно. Против того, кто стрелял, почти всегда стоял боец из враждебного рода. Которые раньше или теперь имели друг к другу серьезные претензии. А здесь – сошлись.

Раненого, придерживая с двух сторон, потащили в казарму.

– Перерыв пятнадцать минут, – приказал инструктор. – Разойдись.

И все разошлись. Но никто не ушел, потому что раны или даже смерть здесь никого не могли удивить. Тем более напугать. К ранам и смерти они привыкли. Никаких разборок на месте не возникло.

А там, за забором… Там – эта история могла иметь продолжение. Потому что кто-то кого-то в чем-то заподозрит, чего-то кому-то припомнит и решит кое-кому отомстить. Да и ладно… Лишние дрова костру не повредят…

Через неделю на базу прибыл сам Галиб, за которого сказал его ближайший помощник:

– Галиб доволен вами. Вы опытные бойцы и готовы к войне с неверными. Галиб хочет наградить вас.

И каждому боевику командиры вручили золотой кинжал, богатую куфию, тисненный серебром Коран и пачку денег. Отчего глаза у воинов Аллаха алчно заблестели. И это было правильно, потому что, когда ты собираешь войско, скупиться нельзя. По крайней мере при первых вербовках. Разбрасывай деньги, и люди к тебе потянутся. Особые премии получили раненые. Которые за такую компенсацию готовы были, чтобы их даже убили.

– Ступайте домой и расскажите каждому, что Галиб справедлив, что он не бросает в беде тех, кто пострадал за наше дело.

Воистину справедлив! И щедр. О чем скоро узнали все. В семьях. На базарах. На улицах.

– Галиб удачлив и щедр. Галиб платит своим воинам больше, чем другие. Галиб собирает армию, которая сокрушит неверных!

И люди потянулись.

– Мы хотим служить Галибу.

– Мы рады вам, «братья». Но, служа Галибу, вы не должны сомневаться в нем, вы должны подчиняться его приказам. За ослушание – смерть.

– Мы знаем. Мы готовы ему служить. Он воин Аллаха и воюет за правое дело. Мы будем подчиняться ему, даже если он пошлет нас на смерть, даже если он прикажет убить брата!

Еще трое, которые пришли к нему. И значит, не придут ни к кому другому.

– Мы хотим говорить с Галибом.