Два – балаган.

На дверце висел увесистый замок, раза в два больше прочих.

– У нее были неприятности на работе?

– Нет, что вы. Она была идеальной сотрудницей. Не опаздывала, не болела. Прекрасный работник и чудесный человек… Это просто кошмар какой-то.

– Простите, но, если у нее не было проблем, почему на шкафчике такой большой замок?

– Видите ли… Был один случай в начале года. Такако пожаловалась, что кто-то влез в ее шкафчик.

У них над головой вздрогнул и загудел насос.

– Что было украдено?

– Это самое странное: только ее униформа. Но это бессмысленно, форму выдает университет. Обычная дешевая форма. Ее регулярно меняют.

– Как по-вашему, у нее были враги?

– Всегда такая тихая… Не представляю, чтобы у нее были враги. Кто мог желать ей зла?

– У вас есть ключ от замка?

– Да, конечно.

Он поискал в связке ключей нужный и отдал Ива-те. Раздался скрип, и замок открылся. Шкафчик был пуст.

Три – девчонка.

Четыре – пацан.

– Значит, госпожу Канесиро обворовали в начале года?

– Именно так.

– Не подскажете точную дату?

– Все записи у меня в кабинете.

Он повел Ивату по неосвещенному и пропахшему моющими средствами коридору, в темных закоулках которого, казалось, кто-то прячется. Кабинет завхоза кое-как вмещал стол, стул и стеллажи со скоросшивателями. Толстяк с кряхтением дотянулся до нужной папки.

– Вот он.

Он открепил файл, датированный январем 2011 года.

ЖАЛОБА ТАКАКО КАНЕСИРО

О ВЗЛОМЕ ШКАФЧИКА

Ивата записал дату.

– Полицию вызывали?

– Нет. Решили уладить все на месте.

– Вора нашли?

– Уволили молодую иранку, которая проработала здесь недолго.

– Она созналась в краже?

Завхоз нервно хохотнул:

– Видите ли, процедура была скорее… неформальной.

– А работу она потеряла тоже неформально?

– Несколько ее сослуживиц дали показания о ее ненадежности. Сама женщина не стала возражать.

Ивата кивнул:

– Иранская иммигрантка вряд ли отважилась бы. Менеджер побледнел как полотно:

– Инспектор, я вас уверяю…

Ивата только отмахнулся:

– Как ее зовут?

– Саман Гилани. Правда, я не уверен в произношении.

Ивата провел пальцем по странице, стараясь запомнить иероглифы.

– У вас работают люди с криминальным прошлым?

Толстяк задумался:

– Вполне возможно. Но я имею дело только с неквалифицированным персоналом, как видите. Теперь такие проверки не проводятся. К тому же все они работают у нас внештатно.

– Что ж, ясно. Благодарю за помощь.

Завхоз поклонился и проводил его до двери. Ива-та шел по коридору один. Никакого шуршания он не слышал, зато завывание насосов и свист пара усилились. Дойдя до лестницы, Ивата набрал номер Сакаи.

– Что еще? – рявкнула она.

– Слушай, в гонке новые лошадки. Ты в конторе?

– Да. Давай имена.

– Во-первых, Саман Гилани. Но надежды мало. – Он продиктовал имя по буквам. Сакаи молчала.

Пять – серебро.

– Итак, она иранка. Депортирована около двух недель назад. Сюда приехала в девяностых по соглашению о трудовых мигрантах, обратно не возвращалась. Ребенок от гражданина Японии. Похоже, малыш на попечении государства. Но как она связана с делом?

– Никак. А теперь проверь в общей базе, есть ли среди сотрудников Университета Комадзава люди с судимостью.

Ивата услышал перестук клавиш. Сакаи прищелкнула языком:

– Два попадания. Один был судим за неуплату налогов. С тех пор за ним значатся только штрафы за парковку. И некий Масахару Идзава. Тут целый букет: сексуальные домогательства, подглядывания в женских туалетах, кража нижнего белья. Адрес за последние три года не значится.

Шесть – золото.

Ивата уже был на полпути к кабинету хозяйственника. Он распахнул дверь настежь, так что толстяк вздрогнул от неожиданности.

– Масахару Идзава работает у вас?

– Д-да.

– Адрес!

– Хорошо, но…

– Я сказал, адрес.

Тот вытащил из папки единственный листок и протянул Ивате. На нем значился адрес Идзавы, номер его страховки и график работы. Ивата поднял глаза на завхоза.

– Сейчас его смена?

Мужчина кивнул, встревоженно моргая.

– Проводите меня к нему.

Давно толстяку не приходилось так быстро двигаться. Сзади спешил Ивата, чертыхаясь себе под нос. Они неслись по каким-то помещениям, по газонам, пока завхоз не указал пальцем на молодого человека, который склонился над чем-то в тени деревьев. Масахару Идзава в уединении окучивал куст ирисов.

Заметив их, он поднялся на ноги. Это был невысокий парень с какой-то девчачьей челкой, падавшей на один глаз. Униформа висела на нем, словно мальчишка нарядился в большую по размеру отцовскую одежду. С пухлыми губами, мелкими зубами и курносый, он выглядел подростком, которого заставляют трудиться. Ивата взмахом руки отпустил завхоза.

– Господин Идзава!

– Вы кто? – спросил тот тихим, но напряженным голосом.

Вместо ответа Ивата показал ему полицейский значок, и парень быстро опустил взгляд:

– А…

Ивата стоял в трех шагах. На миг он отвел от парня взгляд, чтобы убрать значок, но успел заметить, как тот резко сунул руку в карман.

– Эй, ты чего…

В ответ ему в лицо полетел ком грязи. Ивата пошатнулся, отряхивая землю с глаз. И тут Идзава с кряхтением обрушил ему на голову мотыгу.

– А, черт!!!

Парень удирал изо всех сил, но было ясно, что далеко ему не уйти. Он волочил ногу и отчаянно хромал. Ивата уже вскочил на ноги и – ругаясь, с кровавой раной на голове – бросился догонять беглеца-неудачника.

– А ну, стой!

Идзава обернулся, в его глазах отразилось отчаяние. Семь – секрет.

Ивата навалился на него всем телом.

Восемь – ничего нет.

Ивата сидел напротив кабинета для допросов на седьмом этаже полицейского управления Сэтагаи и прижимал к ране марлевый тампон. Через зеркальную стену он наблюдал за Идзавой, сидевшим за металлическим столом.

– Пора бы сменить повязку. – Сакаи подсела к Ивате, протягивая ему стаканчик кофе из автомата.

– Я в порядке. Горячий кофе представляет сейчас гораздо большую опасность, чем рана.

– Арест и травма, нанесенная мотыгой, да за один день – это рекорд.

– Шла бы ты домой, Сакаи.

Она тихо рассмеялась и отпила кофе.

– А у меня для тебя прекрасные новости.

– Да ладно.

– Похоже, ты мне не веришь.

Ивата откинул голову назад и, опершись на стену, прикрыл глаза.

– Это профессиональное. Ты нашла Кийоту?

– Нет. Зато занялась календарем. Похоже, мы нашли загадочного И. Есть один кадр по имени Идзири – местный ростовщик.

– Он ссужал деньги Канесиро?

– Он не стал с нами разговаривать. Так что я арестовала его за отказ от сотрудничества.

Сакаи протянула руку в сторону второй комнаты для допросов. Крупный бородатый мужчина в красном костюме, нервно куря, мерил шагами комнату.

– Какой красавец.

– Люблю стильных мужиков. Ну, погнали?

Ивата застонал. Сакаи бросила свой стаканчик в корзину для мусора. Она встала, кивнула охраннику, и дверь открылась. Ивата глядел, как она входит в комнату. Ее белая блузка смотрелась неуместно в замызганном помещении. Он увидел лицо Идзири, которое при виде женщины исказила ухмылка.

– Тебя ждет большой сюрприз, – тихо произнес Ивата.

Он снова закрыл глаза, ожидая, пока уймется пульсирующая боль в голове. Потом посмотрел в стаканчик с кофе и увидел свое лицо в черном круге.

– Тьфу ты.

Он швырнул стаканчик вместе с желто-алым тампоном в корзину и кивнул охраннику. Когда он входил в допросную, ему в лицо ударил жар. Идзава даже не поднял головы. Он сидел, обхватив себя за плечи, слегка раскачиваясь на стуле, – грустный мим за решеткой.

Ивата включил диктофон, произнес свое имя, дату и имя допрашиваемого. Сел напротив Идзавы и положил руки на стол. Оба молчали. Идзава жевал губу – это был единственный звук, нарушавший тишину.