- Работает, - резюмировал трибун. - К вашему новому палачу я претензий не имею; а вот вы, Ваше Величество... Интересно, насколько вы замешены в событиях на Селиостере?
- Надеюсь, трибун, ты не ждёшь, что я буду перед тобой отчитываться? - ехидно осведомился Туллий.
- Ну а вдруг? Четвёртая когорта полегла там почти полностью. Лучшие люди легиона. Мне вот было бы интересно знать, ради чего они умерли.
- Твоё любопытство - это лично твои трудности, трибун.
- Да? Но я могу ведь и поделиться своими трудностями... Например, с вами. Даже патриции отвечают за убийство плебеев - как в своё время ответила она, - Фердинанд махнул рукой в сторону Ансель.
- Поделишься? - демонстративно удивился император. - Ты? Ты, который и шагу ступить не можешь без десятка громил, в цель не попадёшь без интеллектуальника, а с безоружной женщиной не справишься без гранаты?
- В каждой ситуации нужно применять верный инструмент, - рассудительно заметил трибун. - Вот, например, с императорами я предпочитаю разделываться посредством сервоприводов брони.
- Ну-ну, - Туллий смерил его насмешливым взглядом. - Трус и слабак, как и все плебеи.
Резким движением Фердинанд втолкнул его в кресло.
- Трус? Может быть, - бронированная ладонь впилась в середину императорского бедра. Чавкнула плоть, хрустнула кость. - Я, вероятно, так и не решусь убить вас, - он занялся вторым бедром: чавк, хрусть. - Но вы этот день запомните, гарантирую. - Трибун ещё повозился, оторвал, наконец, императорские ноги и бросил через пол-помещения в чёрную пузырящуюся массу, оставшуюся от тела Диомида. - Не совсем то, что положено по Уголовному Кодексу, но близко ведь, верно? Счастливо оставаться, - он насмешливо отдал честь императору и махнул рукой своим людям. - Уходим.
Металлические пальцы отпустили анселеву голову, и она снова видела только потолок, и слышала удаляющиеся шаги и тяжёлое дыхание Туллия. Надо бы что-то сказать... Но в голове было пусто.
Послышался скрип колёсиков старого кресла, тихое, но раздражённое императорское шипение, а потом кожа ощутила слабое, словно сквозь одежду, прикосновение бархата. В поле зрение появилась туллиева рожа. Для разнообразия не лыбящаяся, а скорее сочувственная.
- Тебе больно? - участливо поинтересовался он.
- Да, - выдавила Ансель. - Никто так и не удо... сужился поправить эти... чёртовы гранаты...
- Ну, теперь это твоя вотчина. Займись.
- И займусь, - пообещала Ансель. - А вам, как я по... нимаю, не больно?
- Нет, конечно. Я же император, - Туллий самодовольно ухмыльнулся. - Дворцовая медицина не способна сделать жизнь такой длинной, как предлагает твой Биоинститут, да, но вот качество... Две большие разницы, как говорится. И кровью я не истеку, и ноги отрастут. Месяца через два... Хм. У меня с собой есть антидот от парализатора, - слабый укол в районе шеи. - Ещё более недоделанный, правда. Но зато ты прочухаешься уже где-то через полчаса. Кстати, помнится, в отчёте Диомида был один любопытный пункт...
Ансель вздохнула. Диомид... Возможно, его ещё удастся вернуть. Она очень на это надеялась. Зигота с резервной копией личности должна была выдержать. Должна. Практически наверняка. Где бы ещё раздобыть денег на новое тело...
Руки в бархатных перчатках принялись массировать ей уши. Те самые уши, которые по заказу её родного папочки - и в соответствии с модой сорокалетней давности - были превращены в эрогенные зоны. Генетически превращены, при конструировании эмбриона. Каким-то уродом из этого самого Бионинститута... Ансель почувствовала, что краснеет. И закипает. Да, боль отступила, но такие фокусы она ещё могла бы простить Диомиду, но не этой наглой безногой роже в имперском бархате!
- Прекрати... ах... - она даже не пыталась выровнять дыхание. - Немедле... нно! Ох...
- Не могу спокойно смотреть на женские страдания, - почти серьёзно поведал Туллий.
- Всё ты... х-х-х... можешь...
- Ну вообще-то да, я же император. Но не хочу, - кончиком языка он прошёлся по дну её пустой глазницы. Тамошняя эрогенная зона возникла уже хирургически, стараниями Ройланда.
Не то чтобы Ансель любила боль - наоборот, ненавидела всеми фибрами души. И против секса как такового она тоже ничего не имела. Но вот Туллий... Его настороженный, изучающий взгляд, совершенно не вяжущийся с ухмыляющимся лицом... За этим взглядом она угадывала холодный аналитический ум, упорно скрывающийся под маской бесцеремонного хама. Император одновременно восхищал и бесил. И ещё больше бесило собственное тело, покорно реагирующее на чёртово раздражение чёртовых нервных окончаний. Ансель нравилось думать, что её разум ваше этих примитивных реакций, но одновременно в голове крутился настойчивый вопрос - ограничится ли Туллий её головой, или двинется дальше? Тело постепенно "оттаивало", она всё лучше ощущала приятное трение бархатного мундира о кожу... Мысль о возможном продолжении пугала, бесила... и завораживала. Она прикусила губу, чтобы случайно не ляпнуть "ещё" или "не тормози". Глупо, конечно, но гордость есть гордость - одно дело подчиняться насилию, и совсем другое - поощрять любовника... Туллий явно всё понял, улыбнулся ещё наглее, и довёл таки её до оргазма, не опуская рук ниже шеи. Гад. Теперь ей уже пришлось кусать губы, чтобы не излить претензии насчёт совершенно неуместной деликатности.
- Нервный узел, - с трудом выдавила она вместо этого. - У Марши. Там, повыше. Надо нажать, чтобы перезапустить...
- Ты и в самом деле думаешь, - насмешливо осведомился Туллий, не спеша отстраниться от разгорячённой Ансель, - что я узнаю этот самый узел, даже если уткнусь в него носом?
- Тогда кончай пялиться, - огрызнулась она. - И помоги.
Он и в самом деле помог. Нежный бархат императорских перчаток касался её тела в тщательно выбранных местах - наименее чувствительных. Таких, чтобы ни в коем случае не задеть каких-нибудь эрогенных зон. Это бесило. Такая великолепная ситуация, чтобы как бы случайно потискать... А этот свинтус рыцарничал.
