Пообедали мы на кухне, и уже за чашкой кофе девушка вновь принялась расспрашивать о Громиле.

– Эх, жаль, что я не смогу, как вы… столько всего наготовить, – опечалилась она. – Я же не профессиональный повар, чтобы так быстро и вкусно.

– Сможешь, – улыбнулась я. – Учитывай, что я готовлю на всю группу, но при этом два-три раза в месяц.

– Почему два-три? От чего зависит количество этих дней? – оживилась Алина.

– Как ты знаешь, команда Волкова на особом положении. Их отправляют в первую очередь для провокации и выявления одержимых. А вызывают, когда в определенных районах области повышается уровень преступлений.

– А как узнают об этом?

– Статистика из полиции и больницы, слухи – у общин полно информаторов.

– Ясно… И все же здорово уметь устраивать такие хлебосольные встречи своему мужчине по возвращении.

Я промолчала. Герман был бы счастлив, если бы его ждали не разносолы после перекусов всухомятку, а я – в одном прозрачном пеньюаре. Такой вот фантазией он как-то поделился в порыве откровения. А я, негодяйка, не засмущалась тогда, а посмеялась, представив, как толпа голодных охотников заваливает в дом, а на столе – я… Вместо жареного гуся…

Телефон пиликнул. Прочитав эсэмэску, сообщила Алине:

– Скоро будут.

– О! Извините, засиделась я у вас!

Она подскочила со своего места, чуть не сбив рукой чашку с кофе.

– Не спеши, полчаса еще точно есть, – успокоила я и предложила: – Можешь говорить мне «ты», когда мы наедине.

Моя подчиненная смутилась.

– Спасибо, Ника. И за доброе отношение, и что возитесь… возишься со мной, хотя не обязана.

Я пожала плечами.

– Мне это ничего не стоит, успокойся.

Если не считать время. Но буду честной сама с собой: разговоры с Алиной меня немного развлекают. Ведьм, с которыми я сейчас общалась бы на равных, не ожидая подлянок, в Темных Водах немного.

Когда взбудораженная девушка ушла, я занялась собой. Душ, укладка, легкий макияж, короткое платье – чернильно-синее кружево на белом чехле. Красиво и не слишком провокационно, в отличие от наряда, который Герман порезал недавно. Я собиралась не для охотника, просто не могла иначе. Красивой быть заложено в природе женщины, особенно когда она еще и ведьма.

Я все успела и вышла на порог, когда во двор въехал серебристый микроавтобус.

Сердце ускорило ход, когда на плитку дорожки ступили, словно под копирку, высокие и мускулистые воины. Да, воины, другого слова и не подберешь. И не потому, что они несли с собой мечи и ножи, как обычно, не пожелав их оставить в машине. И не потому, что остались в сценическом образе музыкантов рок-группы «Ловчий» – черные, расшитые металлической фурнитурой безрукавки из кожи, потертые джинсы и грубые берцы. И не из-за большого количества шрамов, оставленных когтями одержимых, на руках и груди.

Воинов в них выдавала тяжелая аура силы, которая, с одной стороны, давила, а с другой – обещала чувство защищенности. Шестеро больших, сильных, надежных и безбашенных мужчин.

– Вероника, привет! – дурным голосом заорал Громила, вываливаясь из авто.

Придавший ему ускорения Алексей Лосев, по прозвищу Леший, поздоровался чуть тише.

– Здравствуй, Никусь, – мягко произнес Иракли Ящеров. Его называли Ангелом не за пепельные волосы и небесно-синие глаза, а за умение рубить одержимых в прыжке сразу двумя клинками. В бою его мечи превращались в стальные, смертельно опасные крылья.

– Привет-привет, – затараторили в один голос братья-погодки Сергей и Роман Орловы. – Ничка, ты пирог нам испекла?

– Все, как вы заказывали, – не разочаровала я. И посторонилась, чтобы парни зашли в дом. – Бедняги, оголодали.

Последним взошел на крыльцо Герман. Молча. Медленно. Неотвратимо.

Дыхание перехватило и пульс сошел с ума, когда широкие ладони обхватили мое лицо.

– И я проголодался, Ник, – шепнул он и накрыл мои губы своими.

Поцелуй вышел жадный и яростный. Язык охотника нетерпеливым захватчиком проник в мой рот, атакуя и лаская губы и небо. Руки Германа медленно скользнули вниз, нежа плечи, спину… Подхватив под попу, он подбросил меня вверх и прижал к себе, заставляя обнять ногами.

От запаха сандала, вкуса наглых губ закружилась голова. И я не сдержала стон. Я потеряла контроль над своими действиями, вцепилась в Германа, как в единственную точку опоры в этом мире.

– Ника, моя Ника… только моя.

Шепот ожег мое ухо, посылая горячую будоражащую волну вдоль шеи, по позвоночнику вниз.

И я сильнее сжала твердые бока Германа бедрами. Чувствуя, как под пальцами перекатываются горячие бугры мышц, бесстыдно застонала, забыв, кто мы и где.

– Кхм-кхм, ребят, нам уйти? – вежливо, со скрытой ехидцей прозвучал позади голос Ждана.

Меня бросило в жар, в этот раз не от возбуждения, а от стыда.

– Мы сейчас, – спокойно произнес Волков и не позволил мне повернуть голову, чтобы увидеть друга.

Неужели позади не только Громила стоял? Как неудобно вышло…

Герман отпустил меня, напоследок слегка прикусив мою нижнюю губу. Любил он, собственник, оставлять метку принадлежности…

Входила я в дом с пылающими щеками и опухшими губами. Кто теперь поверит, что я не люблю Волкова? И это все наносное, результат заклинания? Никто. Никто не поверит, что я шальная от магии, а не от любви…

Вечер встречи протекал привычно: ребята рассказывали смешные или страшные случаи во время охоты, хвастались, кто из них уничтожил одержимых больше. Герман, по праву хозяина сидящий во главе стола, смотрел на меня обещающим многое в ближайшие часы взглядом. В общем, все как всегда.

Но если сравнивать нынешних охотников с теми парнями, которыми они были еще четыре года назад, то изменения поражают. За несколько лет они из зеленых учеников стали теми, с кем советуются, кого уважают более старшие и опытные ведьмаки. А все Герман. Его идея и настойчивость стояли за созданием приманки для одержимых – рок-группы «Ловчий».

Почему-то до него никто не планировал использовать очевидный факт: человеку, в которого проник дух, нужны сильные темные эмоции, энергия толпы, в которой он мог ходить незаметным, выбирая следующую жертву. На концерты агрессивной музыки отправляются и те, у кого в душе раздрай, и бунтари, и не нашедшие в мире свое место, ослабленные духовно люди. Покричать, побеситься в прямом смысле слова… и, если не повезет, подхватить свободного духа.

Духи живут чернотой людских душ. Они провокаторы, им нужен человек на грани, который готов переступить через закон и моральные запреты. Многие преступления происходят в состоянии аффекта, под нашептывания таких подселенцев. Три дня – всего ничего, нужно продержаться, чтобы дух оставил временного хозяина. Но если человек давал слабину, дух, укоренившись в нем, оставался до смерти своего носителя, захватывая его тело на месяцы, а то и годы.

Именно такие, старые, проросшие в людском теле сущности были опаснее всего. Они меняли физическую оболочку под себя, трансформировали ее, делая сильнее и быстрее. Звериные когти и зубы, запредельная агрессия и хитрость – вот с чем ведьмаки имели дело, защищая Землю.

Брр… как подумаю о жутких тварях, сразу хочется набить себе татуировки защиты, как у охотников. Считается, что они в первую очередь для того, чтобы демон не мог поглотить их воспоминания и чувства, сожрать само тело, чтобы перевоплотиться. Не знаю, я верила, что тату давала защиту душе от ментальных паразитов.

– Упс, – смутился Громила, когда в его кулаке глухо хрупнул стакан для виски. – Извини, Вероника.

– Да ладно, бывает, – отмахнулась я. С тем, что охотники невольно бьют посуду, давно смирилась – все же выросла в семье ведьмаков, а не обычных людей, как та же Алина. – Сейчас новый принесу.

С облегчением сбежала на кухню. Почти все время Герман следил за мной взглядом хищника, и я остро чувствовала себя загоняемой добычей. Неуютное ощущение, если так смотрит мужчина не твоей мечты.

Вот только в одиночестве пробыла недолго.