Приподняв Босса за лацканы пиджака от земли, Гусь унёс его за беседку. Послышались сдавленные крики, шум борьбы... Через некоторое время Гусь вернулся один. В руках у него был рукав от пиджака Босса. Гусь внезапно захохотал:
- Как ящерица, в заборную щель ускользнул. Только вместо хвоста оставил пиджаковый рукав!.. Так... первая статья обвинения не состоялась! - констатировал он.
Все опять было зашумели, но Лена повысила голос:
- Второе заключительное обвинение: ты отбил у своего лучшего друга девушку! Виту у Лёни ты отбил? Или ты не отбивал? - всё так же грозно и торжественно сказала она.
- Я отбил? У Лёни? Виту? - растерялся Вениамин.
- И свиданья ей назначал, - затараторила Светлана. - И в консерваторию с ней ходил.
- Левская, ты ходила на свидание с Ларионовым? И в консерваторию? - обратилась Елена к "свидетелю" Вите.
- Ходила...
- Что вы делали на свидании с Ларионовым? - продолжала допрос Елена.
- Разговаривали... А в консерватории слушали музыку...
- А говорили о чём?
- Ларионов мне рассказывал, какой хороший парень Толкалин и какая я плохая девушка... - Она помолчала. - Жаль только, говорит, что он классическую музыку не любит. Лёня и вправду не любит классику...
- И это всё? - теперь растерялась Елена.
- Всё.
- И второе заключительное обвинение не состоялось! - ликовал Гусь. - Так?!
Елена продолжала уже менее грозно и менее торжественно:
- Ты попал в отвратительную компанию к Боссу и Гусю!.. Гусь, извини за прямоту! Попал и других в эту компанию втягивал!.. Было?
- Было! Было! - зашумели все, но уже не так шумно.
- Я почему к Боссу в компанию рвался? - признался Ларионов. Потому, что я считал и считаю, что чем больше нас среди них, тем меньше их среди нас!
Опять наступила тишина.
- А ведь Ларионов прав, - неожиданно сказал Тарас.
- Ты лучше расскажи, как вчера поздно ночью возвращался домой пьяный! - затараторила Светлана. - Как ты шёл и шатался из стороны в сторону и как пел: "А я хочу женатым быть..." Ты шёл вчера поздно ночью? Ты пел?
- Шёл!.. И пел!.. - улыбнулся Вениамин.
- Ты шатался из стороны в сторону?
- Шатался.
- Так... От вина или от водки? - вопрошала Светлана.
- Не от вина и не от водки. Вчера вечером я был пьян от счастья. Девушка, которую я полюбил... Вот Степанида сказала, что она меня любит!.. А тебя, Светлана, мне жалко.
- Это почему?
- Потому что ты никогда в жизни не будешь пьяна ни от вина и ни от счастья.
- Это уж точно! - кивнул Тарас.
- Браво, Ларионов! - зааплодировала Татьяна.
Елена растерянно перелистывала "Историю звёздной болезни".
- Но режим-то нарушал? Нарушал! Нарушал! Тут уж не отвертишься. Спать ложился позже, чем надо, а вставал и того раньше. И на танцульках стал пропадать со Стеллкой.
И на это обвинение Вениамин дал честный и прямой ответ:
- Пропадал я со Стеллкой, то есть со Степанидой, не на танцульках, а на спортивных танцах, если вы о таких слышали, а насчёт режима... режим я нарушал. Что было, то было... Надо было тренироваться днём, а я тренировался и днём, и ночью.
Все одобрительно зашумели.
Елена беспомощно рылась в бумагах:
- Да, вот ещё... ещё...
- Сниматься отказался в кино, - мстительно подсказала Светлана. - Государственное мероприятие хотел сорвать!
- А если сценарий халтурный?! - возразил Ларионов. Но Светлана ещё не собиралась складывать оружие:
- Ларионов, а почему ты Цветкова за деньги тренировал? По рублю за тренировку брал?
- Я... за деньги? Ты с ума сошла!
- Не сошла, не сошла, ты тренировал, а деньги за тебя Масюков брал. Вот!
- Масюков?! Да не может быть! - удивился Ларионов. - Да если бы я знал об этом... Ребята! Да я... Где Масюков? - Вениамин поискал глазами Масюкова, сжав кисти рук в кулаки. - Ну, попадись он мне! Это же... Это же просто подло!..
Шум голосов, возмущённых и разгневанных, поддержал Ларионова. И в шум этот вплела Татьяна Цветкова звонкую нить своего голоса:
- Ну что, Гуляева, как это ты проповедовала? - передразнила: "В каждом человеке знаешь сколько бывает человеков. Самое меньшее - это два. Каждый человек сам себе двойник! А бывает и тройник! И четверик! Вот он зазнается, вот он раскается, вот он покается!.." Суди их, Ларионов, суди всю судейскую коллегию.
- Это не я говорила, не я, не я, и идея не моя! - защищалась Лена. - Это Фокиной идея! Фокиной! Фокиной!
- Здравствуйте, моя! Это всё Масюков придумал. И безумная идея эта его!.. - отчаянно возразила Надя.
Татьяна облегчённо выдохнула не без юмора:
- Сейчас всё на Нильса Бора свалят! А я что говорила? В настоящем человеке нет никакого двойника, ни тройника! В настоящем человеке бывает только один настоящий человек! Суди их, Ларионов, торжественно приказала она.
- И этот настоящий человек - Ларионов! Качать Ларионова! - призвал всех Гена.
Светлана схватила усилитель и истерически закричала:
- Не качать! Не качать! Может быть, и есть люди, у которых нет внутри двойника, но не может быть, чтобы ничего аморального не было. Пусть Ларионов всё-всё про иконы и про милицию объяснит. И ещё пусть объяснит, почему он встречался то со Стеллкой, то со Степанидой?! Пусть объяснит, тогда я поверю, что на свете есть такие люди, как Ларионов.
Ларионов рассмеялся:
- Степанида и Стеллка - это одно и то же лицо.
- Значит, она никакая не сестра? - пискнула Светлана.
- Никакая не сестра, - сказала Степанида.
- А как же это тебе удалось её так изменить в такую симпатичную сторону? - недоверчиво спросила Светлана.
- Со мной сколько раз в детской комнате милиции разговаривали и про моральный облик, и про передовую молодёжь, и про равнение на передовых... Всё мимо. Вениамин сказал мне в первый же вечер: если человек умеет делать очень хорошо что-то плохое, значит, он так же хорошо может делать и хорошее! - сказала Степанида.
- А про иконы, про иконы! - вновь завелась Светлана.
- А что про иконы? Гусь свои иконы подарил Третьяковский галерее. Отец их подреставрировал, между прочим, с помощью Гуся. Вы знаете, какой Гусь художник?! Правда, ему Босс пытался подменить пару подлинных икон копиями, но я думаю, что он их вернёт, - сказал Вениамин.
- С божьей помощью, - заулыбался Гусь.
- Или с помощью милиции, - заулыбался Вениамин.
Весь двор взорвался аплодисментами.
Гусь шутливо раскланялся и даже сделал книксен:
- Большое русское мерси!.. Да хватит об иконах! Я, ребята, чего хочу. Я хочу ту расписку, что дал вам, переписать с олимпийских игр на всю жизнь. Вот, - он вынул из кармана листок бумаги и прочитал всем: - "Я, Гусь, то есть Гусев Виктор Михайлович, даю расписку в том, что я на всю жизнь завязываю всё, что я делал раньше, в чём и подписываюсь... Виктор Михайлович Гусев".
- Разреши и я тоже подпишусь под этим за компанию. - И Степанида тоже расписалась под листком.
- И вообще, - продолжал Гусь, изображая на лице хитрейшую гримасу из хитрейших, - мне ваша мать-начальница Гуляева предлагала на вашем вечере самодеятельности по примеру древних греков сбацать вальс-чечётку, я сначала отказался, а сейчас подумал: а почему бы мне действительно не сбацать эту самую чечётку?.. И ещё, у вас Цветкова какую-то викторину олимпийскую хотела устроить, я и в ней тоже...
- Ты в викторине? - удивился Тарас.
- А почему бы нет? - сказал Гусь. - Вот ведь у этих эль-греков были не одни олимпийские спортивные игры, ведь у них и ещё были... как это они назывались?.. Панафи... панафи... Забыл... Подскажи, Тарас, какие ещё были Олимпийские игры в Греции?..
- Какие, какие ещё? - ответил Тарас, чувствуя какой-то подвох в словах Гуся, - были у них и ещё Олимпийские игры...
- Значит, и ещё и ещё... Эх, ты, знаток... Может, Тарасу кто подскажет, на каких ещё священных праздниках состязались греки?..
