Глаза Ичиго распахнулись, он смотрел на Бьякую неотрывно, и тот утонул в расширившихся до предела зрачках, увидел в них свое отражение. Осторожность и самосохранение позорно капитулировали перед золотистым теплом во взгляде юноши — Бьякуя шагнул навстречу, прижался к молодому крепкому телу, чувствуя исходящий от него жар. Сильные, уверенные и очень осторожные руки обняли его, отсекли от него весь остальной мир, оставив только чувство бесконечной защищенности и легкой беспомощности.
Ичиго целовал его скулы, лоб, уголки глаз и рта короткими поцелуями, твердые корочки на губах едва ощутимо царапали кожу, невесомо щекотали ее. Бьякуя вдохнул поглубже, и голова закружилась от щемящего аромата шоколада с перцем. Взрывной коктейль надежного, уютного тепла и будоражащей остроты…
Как они оказались на полу, на мягких пушистых шкурах? Какая разница! Бьякуя утопал в давно забытых ощущениях, млел от ласковых и одновременно требовательных прикосновений. Ичиго гладил его, сжимал сильно и нежно, касался трепетно и волнующе и не прекращал осыпать поцелуями — пока еще аккуратными, почти целомудренными. Его руки, казалось, были везде, и кожа под мозолистыми ладонями вспыхивала, горячие импульсы разбегались во всех направлениях, дразнили нервные окончания, заставляя хотеть большего.
Бьякуя осознал, что на нем не осталось никакой одежды только тогда, когда горячие пальцы погладили его между ягодиц. Он словно вынырнул из жаркого марева — вцепился Ичиго в плечи, с усилием отстранился. С трудом сфокусировал взгляд на рыжем. Тот полусидел, прислонившись спиной к опоре шатра, сам Бьякуя оседлал его бедра… Ичиго вопросительно глядел на него из-под огненных прядей, глаза его пылали, радужка отливала золотом.
— Ты младше меня почти вдвое… — хрипло проговорил Кучики. Почувствовал, что во рту пересохло, и облизнул губы.
Куросаки внимательно проследил за движением языка. Моргнул.
— Ага, — сипло ответил он и замолчал, продолжая поглаживать Бьякую по заветному местечку.
— Мы заняли чье-то жилье… — повторил попытку Бьякуя.
— Ага, — согласился Ичиго. И протолкнул внутрь кончик пальца. Бьякую накрыло волной паники.
Он дернулся, прикусив губу, отвернулся от Куросаки, залился краской. Хотелось вырваться и бежать, и в то же время тянущий дискомфорт необъяснимым образом обещал будущее удовольствие, и его хотелось с той же силой. Мысли снова смешались, шершавая ладонь, что гладила поясницу, дарила ощущение безопасности и покоя. Будто сложилась мозаика, получив недостающий, свой самый важный кусочек.
— Я совершенно не уверен, что это правильно, — глухо пробормотал Бьякуя, закрываясь от Ичиго растрепавшимися волосами.
Тот широким движением огладил его спину, пощекотал позвонок под затылком, вплел пальцы в волосы Бьякуи и заставил повернуть голову, посмотреть себе в лицо. Они замерли, вглядываясь друг в друга. Кучики подозревал, что выглядит по-дурацки с этим смущенным румянцем, растерянными глазами и приоткрытым ртом. Ичиго же открывалось самое невероятное зрелище из всех, что он когда-либо видел, и он откровенно любовался. Не забывая тихонечко шевелить пальцем…
— Я уверен, — твердо произнес он и притянул Бьякую к себе, на этот раз целуя жадно и глубоко. И когда Бьякуя неумело ответил, продвинул палец дальше…
Бьякуя ахнул в нетерпеливые губы, задохнулся, прижался теснее. Ичиго обнял его свободной рукой, вдавил в себя, практически обездвиживая, и стал действовать настойчивее. Он определенно не был новичком в таких делах, и всего через несколько минут молодой аристократ в его руках судорожно выдохнул и расслабился, явно отдавая себя на милость победителя. Победитель не стал злорадствовать или насмехаться, напротив, он прилагал все возможные усилия, чтобы его партнеру не пришлось после жалеть о случившемся. И когда входа коснулось влажное, твердое, куда более основательное, чем пальцы, Бьякуя только вздохнул поглубже, ткнулся лбом в плечо Ичиго и обхватил того руками…
Звезды перестали плясать перед глазами, дыхание пришло в норму. Бьякуя приподнял тяжелые веки, облизнул пересохшие губы. Ичиго, развалившийся на спине, властно притянул его к своему боку, вынуждая улечься головой себе на плечо. Двигаться не хотелось, говорить — тоже. Охватившая тело легкость смешивалась с негой, грозя утянуть в сон. Кучики не желал сдаваться своему состоянию, упрямо распахивал слипающиеся глаза и щекотал ресницами грудь Ичиго. Тот улыбался, поглаживая Бьякую по спине. Ощущения были такими, что отказаться от них сейчас было просто нереально.
А вот отрубиться — вполне реально. На пике удовольствия Бьякуя бессознательно выпустил такой мощный поток реацу, что теперь больше всего походил на выжатый лимон. На дважды выжатый лимон. Если бы Ичиго тоже не упустил эманацию и его духовная энергия не пронзила Бьякую мириадами частиц, валялись бы они двумя скомканными тряпками — заходи кто хочешь, делай что хочешь.
Бьякуя пошевелился, устраиваясь поудобнее. Затихшая было боль в загривке кольнула острым клевком. Кучики поморщился, с трудом поднял тяжелую руку и провел пальцами по шее. С удивлением уставился на бурые комочки подсохшей крови.
— Ты что сделал? — с бесконечным изумлением спросил он, даже приподнялся на локте, чтобы видеть Ичиго. Тот скорчил смущенную рожицу, досадливо дернул краешком губ.
— Пометил тебя, — признался Куросаки и побыстрее придавил Бьякую рукой, чтоб не сбежал.
— По…пометил? — недоверчиво переспросил тот. — Позволь узнать, зачем?
— Затем, что так ты никуда от меня не денешься, — уверенно, даже немного с вызовом ответил парень. — Метка — это, знаешь ли, серьезно!
— Вот как, — обескураженно протянул Бьякуя.
Что-то такое на уроках биологии говорили, но школа и гендерное воспитание были так давно, что память об этой дисциплине безвозвратно стерлась. А зря. Единственное, что смог выковырять Кучики из закромов сознания, — это неподтвержденные слухи, будто в старые времена метка на теле омеги закрепляла союз и была гарантом крепких отношений получше брачного контракта и штампа в документах. Это что же, выходит, Ичиго привязал его к себе?!
— Придурок, — тяжко вздохнул Бьякуя, снова устраивая голову на плече рыжего. — А если ты ошибся? А если завтра встретишь кого-то, кого полюбишь?
— Я уже встретил, — удивленно ответил Куросаки. Даже голову повернул, чтобы видеть лицо Бьякуи. — Тебя.
Молодой человек только головой покачал, мазнув темными прядями по золотистой коже партнера. Гормональный коктейль в крови настраивал на мирный лад, выяснять отношения и качать права не хотелось — в этом просто не было необходимости.
— А меня ты не спросил, — задумчиво протянул он, прикрывая глаза.
Вот странно. Никогда Бьякуя не был безвольным человеком, никогда не шел у кого-то на поводу, всегда все решения принимал сам. Разумеется, частенько он сомневался, раз за разом взвешивая все «за» и «против», просчитывал варианты, иногда теряясь в них, но чтобы так… Впрочем, надо быть честным с самим собой — таким серьезным и самостоятельным он был только последние двадцать лет, в период своей службы в имперском Готее. А в ранней юности опрометчивые поступки были практически его визитной карточкой. Но и те взбалмошные выходки были результатом его собственной импульсивности! А тут все решили за него. Но этому совсем не хотелось противиться.
— Ты бы колебался еще пару лет, потом придумал бы какую-нибудь отмазку, — сказал Ичиго, вырывая Бьякую из ленивых размышлений. — У меня бы терпения не хватило. И закончилось бы все это как-нибудь… как тогда, на скале. Не хочу.
— Угу, — согласился Бьякуя, тихонечко фыркнув. — А теперь я, значит, не могу дать тебе от ворот поворот? Вот приду в себя и опомнюсь…
— Не сможешь, — засмеялся Ичиго. — Связь, знаешь ли.
— Сказки все это, — с неожиданным огорчением вздохнул Бьякуя.
— Не-а, — Куросаки мотнул головой. — Айзен с Урахарой могут хоть на дерьмо изойти, уверяя, что «истинные» — это легенда, а древние механизмы извели на корню. Все работает. Я тебя учуял, пока нёс в медблок… ну тогда, помнишь? Когда по голове тебя ударил. Ты уж прости, — Ичиго виновато погладил Бьякую по затылку.
