— Повтори еще раз, — выдохнула Гермиона.

— Ты простишь меня…

— Нет, Драко! Не это.

Драко Малфой робко улыбнулся сидящей на его коленях девушке и тихо повторил:

— Гермиона.

Она улыбнулась ему светло и ласково, наклонилась и поцеловала.

У Гермионы были мягкие теплые губы, и совершенно не было опыта. Впрочем, Драко не слишком обогнал ее в этом деле, а потому через несколько минут они оба, забывшие, как дышать, оторвались друг от друга и потрясенно уставились один на одного. У Драко в ушах бабахала кровь и, судя по виду Гермионы, она была так же растеряна.

— Это «да»? — сипло проговорил юноша и облизал пересохшие губы.

— Да! — не задумываясь, ответила Гермиона, следя за его языком немного расфокусированным взглядом. — А какой был вопрос?

— Замуж за меня пойдешь? — обиженно напомнил Драко.

Гермиона ослепительно улыбнулась. Драко готов был поклясться, что в ее глазах зажглась радость! Мотнув головой, девушка снова его поцеловала, на этот раз проникая пальцами за ворот его рубашки. Драко прижал ее к себе, обвил руками, чтобы уж точно не вырвалась, и резко опрокинул на кровать. Гермиона засмеялась.

— Дракл тебя побери, Грейнджер! — угрожающе прорычал юноша, нависая над ней. — Я же не железный!

— И слава Мерлину!

— Гер-р-рмиона!

— Драко?

От лукавства в ее взгляде, от игривого тона Драко повело. Он мечтал об этом моменте едва ли не с первого дня знакомства с невыносимой ведьмой, которая сейчас дрожащими руками расстегивала его рубашку. И плевать, что в далекие свои одиннадцать он мечтал о ее внимании, а не о поцелуях, в далекие свои тринадцать — о ее дружбе и подержаться за руки, а в не такие уж далекие пятнадцать — о том, чтобы в ее жизни никогда не было никакого Поттера и никакого Уизли. Так или иначе, все сводилось к одному: Гермиона Грейнджер должна была принадлежать ему!

Но, судя по безумному взгляду и торопливым движениям, у мисс Грейнджер были свои планы на то, кто тут кому принадлежит. И Драко был согласен на все, только бы с ней! Он выдохнул, оскалился и припал к этим желанным смеющимся губам, вплетая, наконец, пальцы в буйные локоны, разметавшиеся по его подушке.

Под дверью в комнату Малфоя переминался Рон. Гарри и Джинни, сидевшие возле камина, неодобрительно посматривали на друга.

— Ну все, Рон! — окликнула сестра. — Хватит! Это некрасиво, в конце концов!

— Сейчас, сейчас, — отмахнулся Рональд, прижимаясь ухом к замочной скважине. — Вот сейчас ее вырвет на хорька, и я тут же смоюсь! Погодите минуточку.

Джинни покачала головой, Гарри почесал затылок и поправил съехавшие на кончик носа очки.

— Долго ждать будешь, — предупредил он друга. — Завтра выходной…

— Ой, ну и проваливайте, раз вам не хочется увидеть это шоу! — раздраженно буркнул Рон.

Гарри вопросительно посмотрел на Джинни, она кивнула, и молодые люди вышли из гостиной. Рон остался ждать.

Он ждал до глубокой ночи, а потом еще немного, и еще чуть-чуть. Под утро он задремал на диване, завернувшись в свою мантию, и проснулся оттого, что с каминной полки спрыгнул Косолап. Мрачно пробуравив взглядом малфоевскую дверь, Рон устроился поудобнее и приготовился ждать до победного конца.

За пять минут до всеобщего подъема тихо скрипнули петли, послышались мягкие шаги и негромкий смех. Смеялись двое. Рон приподнялся на диване, чтобы увидеть, как растрепанная и сияющая Гермиона пятится от комнаты Малфоя в сторону своей, и как с ее плеча сползает явно большая для нее мантия, и как она одной рукой прижимает к животу ворох одежды, а второй держит за воротник расстегнутой рубашки драклова хорька. Тот, босиком и в сползающих штанах, шел за ней, как привязанный, не выпускал из загребущих пальцев ее лицо и с похабной ухмылкой что-то шептал. Гермиона смеялась.

— Нет, профессор Грейнджер, я вас все-таки провожу! — разобрал Рон. — Мало ли что может случиться за эти полтора шага!

— Ну конечно, мистер Малфой! — с придыханием отвечала Гермиона. — Меня непременно похитят, убьют, нападут и ограбят, злостно отобрав мятую одёжку!

— А то! — на этом моменте молодые люди добрались до дверей в комнату Гермионы, девушка нащупала замок, открыла его — и втянула полезшего целоваться Малфоя следом за собой. Вход в девичью обитель недвусмысленно мигнул заглушающим заклинанием, безапелляционно щелкнул замок.

Рон недовольно поворочался на своем ложе, поплотнее запахнул мантию и решительно закрыл глаза. Смотреть на это безобразие он не нанимался!

Начало мая было ярким и теплым, и день финального заседания Визенгамота просто пел осанну расцветающей природе. Однако для Гермионы Грейнджер одиннадцатое мая было изрядно отравлено ожиданием вердикта. Мало кто даже из самых близких друзей знал, что в этот день решается не только судьба семейства Малфоев, но и судьба самой Гермионы. От результатов заседания зависело, будет ли у нее возможность получить диплом, заняться карьерой и повести магическую Англию к процветанию — или ей придется перечеркнуть всю свою юность, разорвать все прошлые связи и до скончания дней скрываться в закоулках магловского мира с тем, кого она выбрала и не собиралась давать в обиду.

Заседание было закрытым — ни прессы, ни праздных любопытствующих не допустили. Выступающее свидетелями Золотое трио тоже внесли в списки зевак и, получив их показания, выдворили из зала.

За метаниями Гермионы по коридору молча наблюдали Гарри и Джиневра, пришедшая поддержать брата и друзей, и явившиеся с той же целью Луна и Невилл. Девушки провожали подругу сочувствующими взглядами, молодые люди вели себя сдержаннее. Один Рон, опершись задницей о подоконник и скрестив на груди руки, хранил гордое спокойствие.

Прошло не меньше часа, прежде чем проскрипели старинные дверные створки и в коридор вышел бледный, как будто разом постаревший Люциус Малфой. Гермиона замерла и впилась в него глазами, не замечая, как заламывает пальцы. Люциус окинул напряженных молодых людей взором раненного орла и медленно побрел прочь. Через минуту из зала заседаний выскользнула Нарцисса, побежала вслед за мужем, но, поравнявшись с Гермионой, вдруг всплеснула руками, порывисто обняла девушку — и продолжила свой путь.

Джинни и Полумна понимающе переглянулись, юноши скорчили выразительные гримасы. Рон фыркнул, пробормотал: «Вранье!» и отвернулся.

Драко вышел еще минут через пять. По его лицу совершенно невозможно было понять, какие эмоции владеют им в этот момент. Аккуратно притворив за собой тяжелые двери, он немного ссутулился, засунул в карманы руки и пошел к Гермионе, застывшей посреди коридора.

— Щас он ее бросит! — с предвкушением прошипел Рон. Джинни толкнула его в плечо.

Между тем Драко дошел до Гермионы и остановился в шаге от девушки. Долгую минуту он молча смотрел на нее, и Гермиона успела испугаться, что он пытается запомнить ее лицо перед расставанием. Что вот сейчас сбудутся пророчества Рональда, и этот печальный, ставший самым родным юноша скажет, что она выполнила свою миссию, поддержала его в трудный период, и больше он в ней не нуждается.

Драко вздохнул и сказал:

— Все не так плохо, как я ожидал. Ты была права, Грейн. Из Малфой-мэнор сделают филиал какой-то волшебно-социальной службы, но матери разрешили забрать семейные портреты и личные вещи. Библиотеку жалко…

— Где же теперь… вы… будете жить? — осипшим голосом тихо спросила Гермиона.

— Ну, маму-то не судили, — Драко пожал плечами. — У нее в приданом есть домишко где-то в Южном Уэльсе, так что туда мы, видимо, и переберемся.

— А… ты?

— Мне запретили только поступать на официальную службу в Министерство, да и то — на десять лет. Сдам ЖАБА и займусь зельями. Буду торговать амортенцией и каплями от поноса. Или для поноса, — он усмехнулся.

Гермиона бледно улыбнулась. Если Драко шутит, то все действительно не так уж и плохо. Однако совершенно непонятно, чем это грозит ей самой! Наверное, ее растрепанные чувства отразились на лице, потому что Драко вдруг стал очень серьезным, заглянул ей в глаза и тихо, проникновенно произнес: