— Ты совсем спятила? — ахнула Ксюша.
— А как ты доберешься до Ангбанда? — фыркнув, прищурился волк. — Я даже не говорю о том, что орки, балроги и другие Морготовы твари вряд ли окажу тебе радушный прием.
Финрод нахмурился, но промолчал, что-то обдумывая.
— Постой, ты хочешь сказать, что говорила с Валар и они хотят с твоей помощью пленить Мелькора? — снова заговорил майа, бросив быстрый взгляд на Фелагунда.
— Да, они сказали чтобы я, когда буду готова, сообщила им через Орлов…
— Значит, мы можем, — задумчиво начал Финрод.
— Ты прав, — подхватил Майрон. — Небольшой, укрытый чарами отряд имеет неплохие шансы добраться до Ангбанда, а там пусть Валар делают что хотят. Только нужно поспешить, времени у нас не очень много.
Интересно, мне показалось, или в основе такого взаимопонимания этих двоих лежит осанвэ?
— Тогда возвращаемся в Нарготронд. Там соберем отряд и все необходимое.
На рассвете мы двинулись назад в город. К сожалению, Брог и Мегил, несмотря на все уговоры, отказались покидать дом, лишь пообещали, что если станет совсем худо, отправятся вслед за своим народом на восток. Увидимся ли мы с ними еще?
========== Часть 22 ==========
Дорога прошла в тягостном молчании. Айменал и до случившегося держался с нами несколько отчужденно, а теперь, терзаемый чувством вины, и вовсе замкнулся и даже Гельмиру не удавалось вывести его из этого состояния.
Никаких подробностей произошедшего мы так и не узнали, как Айменал ни пытался, но никак не мог вспомнить ни того, что Гельмир предупреждал о своем уходе, ни деталей освобождения Тхурингвэтиль. Даже осанвэ не прояснило ситуации: все, что произошло с момента нашего ухода и до момента, как он очнулся, исцеленный Финродом и Майроном, было туманно, словно бы в тот момент эльф находился без сознания. Майа, глядя на Айменала, хмурился все сильнее.
Финрод по осанвэ известил братьев о том, что мы возвращаемся, вкратце обрисовал ситуацию и наши дальнейшие планы. Ородрет обещал незамедлительно начать приготовления.
Меня, помимо всего прочего, мучили сомнения по поводу того, как воспримут в городе наше возвращение, ведь мы покинули Нарготронд в статусе беглых пленников и пособников Моргота. Фелагунд успокоил меня, сказав, что из-за нашего бегства Совет не был созван и о том, что мы были пленниками и сбежали знают только стражники, но они изначально были предупреждены о необходимости помалкивать, а потом Ородрет лично снял с нас всякие обвинения. Так что, по его словам, для большинства в Нарготронде все это прошло незамеченным.
Финрод был довольно сдержан, и мысли мне в голову приходили далеко не самые приятные. Не знаю, до чего я бы дошла в своих размышлениях, если бы внезапно не услышала его ласковый голос, даже не сразу поняв, что звучит он лишь в моей голове:
«Эруанна, милая, просто сейчас не время и не место, к тому же я не хотел бы ставить тебя в неловкое положение».
Кажется, он снова прочел все, о чем я думала. Закрыться от Финрода у меня никак не выходило, возможно, дело было в недостаточно сильном желании это сделать? Все-таки было в этом что-то волнующее и даже интимное. Я непроизвольно улыбнулась и тут же поймала взгляд Миримона. Хитро прищурившись, он фыркнул, и я едва подавила порыв состроить в ответ рожицу и показать язык.
В этот раз в город мы вошли недалеко от конюшни. Волки, за исключением Миримона, остались там же, предпочтя отдых в тишине. Мы же, устроив лошадей, разбрелись по комнатам, чтобы привести себя в порядок и передохнуть.
***
Оставшись наедине в своей комнате, Майрон и Ксюша привели себя в порядок и теперь просто лежали рядом в кровати и разговаривали.
— Как думаешь, Финроду удастся собрать отряд, который… — начала Ксюша.
— Я не знаю, — не дал ей закончить майа. — Эльфам будет тяжело принять меня.
— Но ведь ты хочешь помочь! Неужели они могут не поверить Фелагунду и его брату?
Ородрет ведь подтвердит, что ты не враг?
— Все возможно, — хмуро отозвался Майрон. — Если не останется ничего другого — прибегну к осанвэ… Только я не хотел бы, чтобы ты при этом присутствовала.
— Ты мне не доверяешь? — со слезами на глазах прошептала Ксюша. — Она ведь говорила…
Кто такая «она» объяснять не требовалось. Вдохнув, майа привлек девушку к себе:
— Неужели ты могла поверить словам Тхурингвэтиль?
— Но почему тогда?
— Я боюсь, что увиденное заставит тебя возненавидеть меня, — помолчав, признался Майрон.
— Не заставит! — горячо возразила девушка.
— Лаурэль, я ведь говорил, что запятнан кровью! Я убивал! И если бы только это… Я пытал людей и эльфов! — Он говорил торопливо, будто боясь передумать. — Скажу даже больше: тогда мне это нравилось, понимаешь?! Нравилось! Я получал безумное удовольствие, мучая эрухини! Огонь, сталь, запах крови и страха, боль и мучительный разрыв фэа с хроа — я просто наслаждался этим! Даже агонию хрупких тел атани я был способен растянуть на несколько дней, а знаешь, сколько выдерживали эльдар?! Ты готова увидеть все это?! — Криво усмехнувшись, он добавил: — Я до сих пор удивляюсь, что Фелагунд остался в здравом уме… хотя, применимо к нему, это понятие довольно условное.
— Так ты открылся Финроду? — удивилась Ксюша и в ответ на его кивок нахмурилась. — Если он выдержал, то и я смогу!
— А мою близость с Тхурингвэтиль ты тоже готова увидеть? — тихо спросил Майрон. — А ведь я был с ней не один раз… За сотни лет что служил Мелькору я делал многое, о чем и самому вспоминать мерзко. Я не готов рискнуть и потерять тебя.
В его голосе было столько боли и муки, что девушка почувствовала, что не в силах больше сдерживать слезы.
— Лаурэль, — он ласково коснулся мокрой щеки. — Я ведь не хотел тебя обидеть…
Помотав головой, она потянулась к его губам, и Майрон попытался вложить в ответный поцелуй всю нежность, что испытывал к этой девушке, так внезапно ворвавшейся в его жизнь. Ладони Ксюши беззастенчиво нырнули под его рубаху, поглаживая живот и грудь, но он, повернувшись, начал целовать ее шею, спускаясь к груди. Уже не в первый раз она замечала, что он словно бы избегает ее ласк. Нет, он не отталкивал ее, но мгновенно перехватывал инициативу, не позволяя зайти далеко. Это удивляло и заставляло теряться в догадках — Марк наоборот настаивал на подобных ласках, называя доказательством ее любви к нему.
— Тебе неприятны мои прикосновения? — тихо спросила она, отстраняясь.
— Просто не хочу чтобы ты делала то, что неприятно тебе самой, — отозвался майа и, видя ее недоумение, пояснил: — Осанвэ показало мне не только то, что ты делала, но и что чувствовала. Я знаю, что того эм-м… юношу не заботили твои желания, но мне такие доказательства не нужны.
Лицо Ксюши вспыхнуло от того, что об ее отношениях с Марком он осведомлен даже слишком хорошо и потому вряд ли поверит, что ей действительно хочется ласкать его.
— Я не пыталась ничего доказать, — прошептала она.
— До сих пор не могу понять, как ты могла полюбить такого как я. — Майрон снова прильнул к ее губам жарким поцелуем. На это раз, когда руки Ксюши вновь забрались под рубашку, он перевернулся на спину, предоставляя полную свободу действий. Даже когда девушка стянула ее, покрывая его тело поцелуями, и потянулась к завязкам на штанах, он лишь покорно приподнял бедра, позволяя снять и их. Когда сперва руки, а затем и нежные губы обхватили его возбужденную плоть, Майрон глухо зарычал. Принимать ласки, а не дарить их, было слишком непривычно, и он с трудом подавлял желание немедленно опрокинуть девушку на спину, врываясь в податливое тело. Бушующее пламя страсти туманило разум, зажигая звериные огоньки в глубине янтарных глаз, и сдерживать себя становилось все сложнее.
Судорожные вздохи Майрона были лучшим поощрением, а его сдавленные стоны только подстегивали желание Ксюши, отзываясь мурашками вдоль позвоночника и сладкой истомой внизу живота.
— Лаур-р-рель, — простонал он. Опасаясь потерять над собой контроль, майа потянул девушку вверх, жадно целуя, стянул платье и, уложив на спину, наконец вошел в нее, не сдержав удовлетворенного вздоха. Двигаясь нарочито медленно, он скользнул рукой между их телами и начал ласкать ее, наслаждаясь прерывистым дыханием, сладостными стонами и трепетом горячего желанного тела.
