еловыми товарками, разряженными в балетные пачки.
Подхожу ближе: да ведь эти юные красавицы прикрывают своими нарядами
целое кладбище большущих приземистых пней.
Душа "заныла и зачесалась" от этого наглядного круговорота
бесхитростной лесной жизни.
За ночь упало много еловых шишек - то-то птицам и белкам раздолье.
А для меня была приготовлена, чуть не угодившая по голове,
здоровенная сосулька с крыши.
*
КАБАНЧИК
Вчера дикий кабанчик аккуратно прошел по накату лыжни. Следы были
легки, отчетливы и неглубоки.
Потом последовал резкий бросок (полоса нетронутого снега) в сторону
молодого кустарника. Глубочайшие раны нанесены белоснежной пелене.
Оставленные следы - будто четки, брошенные кем-то огромным в лесу.
Сошел с лыжни и продвигаюсь вдоль свежесваленного дерева - по
кабаньим следам. Вижу место лесной трапезы. Кора вспорота, ободрана и
бедро дерева буквально отполировано - небольшими влажнеющими островками.
Наконец подхожу к кустарнику - здесь словно укромный подземный
гараж. Плавный сход до земли, до уснувшей травы, корешков.
А вдали, на лыжне кто-то, громко смеясь, настойчиво звал: "Вась.
Вась".
*
НА ЛЫЖНЕ
Вбегаю рано утром на лыжах в не ожидавший от человека такой наглости
лес и чувствую, что делаю что-то не то.
Ночью на окрестность рухнул снег, но лыжню словно приготовили для
меня - с иголочки. Или снова кто-нибудь более ранний опередил?
Ветерок не дохнет, ветка не шелохнется. Все, как капкан, затаилось.
Для пущей храбрости (или для нашего знакомого секача Васи) сильно, со всей
дурацкой мочи свистнул и пару раз стукнул палкой о палку. Но - без такого
же успеха.
Ладно, идем дальше. Бежать, закусив удила, мимо такой красоты вовсе
не хочется, словно у меня не лыжи, а два тяжеленных альбатросовых крыла за
спиной. А сверху, из-за сосен, покачивает бородой и зорко глядит сквозь
заиндевевшие брови Господь.
Каждым движением, каждым бережным шагом строго взвешенно отвечаю на
его молчаливые вопросы. Совесть поработала так, что даже вспотел.
Зато теперь понял, зачем был поднят неведомой силой ни свет, ни заря
и вброшен на эту лыжню, ведущую вглубь роскошной природы.
*
КАБАНЬЯ СТОЛОВАЯ
Вышел на пьяно-звенящий воздух, а дорожка - это каток с бассейном.
Снова лыжи принесли меня к кабаньим владениям. Оказывается, вокруг этих
кустиков настоящая столовая, причем работает ежедневно. Воронки в снегу и
объедки, а в нескольких метрах отсюда - четкий отпечаток тела на
"скатерти", пересыпанный лесным мусором - словно свито гнездо.
Своеобразная спальня длиною более метра. Ну и здоров же ты, парень.
Кора двух соседних огромных сосен будто ободрана рашпилем по пояс.
Ошметки коры разлетелись веером метра на полтора вокруг.
Пора возвращаться домой...
*
"ЛЕСНОЙ КАРМАН"
Сегодня у меня очень удачно прошла охота на шишки. Нашишковался
вдоволь: лесной улов в два десятка отборных красавиц. Упругих, пахнущих,
ядреных.
Извлекаю из "лесного кармана" не только колючие шишки, но и
моментальные снимки, которые запали в меня среди этой текучей, загадочной
тишины.
* * *
Миражи Детства СИМФОНИЯ ПРИРОДЫСИМФОНИЯ ПРИРОДЫ
Как быстро в поле, вдруг открытом,
Подкован вновь, мой конь бежит!
Как звонко под его копытом
Земля промерзшая звучит!
ПРОБУЖДЕНИЕ
Растрепанное солнце неспешно пробралось сквозь густые заснеженные
ветви деревьев, и заспанный лес моментально ожил.
Сильнее и отчетливее стали запахи и цвета, звонче - звуки. Снег
приобрел толстую, ноздреватую, сахаристую корочку и стал не просто
выдерживать ногу, но как бы отталкивать ее, говоря: "Ну же, милый, взлети
- ты ведь такой огромный и сильный, я верю в тебя".
А что - думаю, и невольно подтягиваюсь на каждом шагу. Вот добегу
вслед Пегасу через это просторное поле до крутого речного бережка - и
воспарю.
Но с разгона можно только радостно съехать с откоса.
Лишь успеешь подумать: почему же на бегу солнце так неистово пляшет
перед глазами?
А внизу, под коркою наста, тебя уже гостеприимно встречает
темнеющая, обморочная вода.
*
ЧУВСТВО ПОКИНУТОГО ГНЕЗДА
Радостно гомонят птицы.
Они что-то чуют.
Что именно - не сказали, а язык их мною пока не освоен.
На прогулке пытался подсвистеть - улетели обиженно и беззвучно. Нет,
одна из них презрительно чирикнула и тоже исчезла.
Остался я посреди тропинки с раскрошенным, но не розданным куском
хлеба в руках.
Высыпал все на пенек - словно пограничный знак между воздухом и
землей.
И вдруг НЕЧТО подступило к горлу и отпустило, но осталось щемящее
чувство птицы, вылетающей из меня навсегда.
Чувство покинутого гнезда.
*
ЗВЕРИНАЯ АЗБУКА
Погода словно сдурела - буквально через ночь: то - ноль, то - минус
двадцать.
Снова после обильного снегопада подкралась мимолетная оттепель.
Смазались акварельные краски.
Тоненькие сосенки потемнели, закручинились и как-то сразу заскучали.
Зато толстые, дородные сосны к полудню засеребрели, медленно-неостановимо
оттаивая заиндевевшими за ночь сердцами.
Смотрю: многие деревца обглоданы буквально до пупка.
Где же им взять новой коры, когда снова ударит мороз?
Горьки иголки старых елок. И сладковатые на вкус, но колючие - у
молодых.
На свежем, чистом снегу невольно любуешься азбукой звериных следов.
Вот белкины - с отчетливыми коготками и "усиками". Цепочка лисьих следов,
звенья которой похожи на пунктирный контур следа лесного великана. Были
там и такие, с обладателем которых я не хотел бы повстречаться на
скользкой тропе.
Еще увидел "островки наоборот" - следы заячьих неспешных прыжков.
Видно, на свидание он не очень спешил. Обычно заметны лишь два огромных
живых локатора его ушей - пушистые, с розовыми прожилками. Остальное
резвый комок страха, напряженное предчувствие нападения из-за любого
куста.
*
ЛЕСНОЙ КОСМОС
