Я проследил за её взглядом. У входа в тоннель скучковались ещё три бесовки - совсем мелкая из сна, и ещё две, чуть постарше.

- Кто хотит на Колыму - подходи по одному. Там у вас в момент настанет просветление в уму. - Шёпотом процитировал я бессмертные строки Филатова. И уже громче добавил. - А теперь-то не всё равно? У тя есть чо? Защитное! - Уточнил я, глядя на слегка квадратные глаза Маши. - Меня, есличо, Колей звать. Доставай и к бою! - Скомандовал в ответ на нерешительный кивок.

Накинув узел из хвоста пойманной - резиновый он, что ли? чуть не на два метра вытянулся! - на древко вил, я решительно его затянул, грозным взглядом и глухим рыком в зародыше задавив все попытки пойманной как-то возражать, выдернул вилы из стены и, взяв их наперевес, решительно пошёл в сторону троицы. Маша тихонько, по стеночке, кралась слева.

- Ну-с, вас как, сразу на фарш или сначала помучаетесь? - Спросил я, подойдя на расстояние в пару шагов. Троица не отрывала взгляда от узла на древке. Привязанная бесовка, раскорячившись, будто между коленками бочку засунула, семенила за мной, прикусив губу и страдальчески сморщившись. - Вилы на пол! - Рыкнул я во всю дурь. Вздрогнув, мелочь побросала вилы и, вцепившись друг в друга, повалилась на колени, невнятно причитая о тяжёлой жизни. Мол, и обижают их, и проходу не дают, пришлось им, бедняжкам, в глухие края податься, живут-де они впроголодь, вот только один всего поезд и смогли заманить, а тут я, весь такой страшный, и как быть они и не знают, и что делать не представляют.

- Врёте! - Прервал я этот концерт самодеятельности.

- Врём. - Тяжело вздохнула привязанная. - А куда деваться? Никак нельзя вам правду говорить! Вы ведь с ней такое делаете! - И прошипела: - Поппаданнццы…

========== Часть 3 ==========

Тихие причитания мелких и возмущённое шипение старшей как отрезало лёгким неспешным цоканьем, донёсшимся из глубины тоннеля.

Бесовки явно струхнули, но в глазах мелких всё-таки было больше надежды, чем страха. Из-за поворота вышла ещё одна бесовка - явно старше уже увиденных и ещё более явно принадлежащая к женскому полу.

- Как у тебя с боевым духом? - Негромко спросил я Машу.

- Счас в обморок упаду! - Так же тихо ответила моя напарница поневоле.

- А у неё грудь больше! - По-прежнему шёпотом прокомментировал я. Маша недоумённо захлопала глазами. - И попа симпатичнее!

- Чооо?!! - С некоторой даже угрозой спросила Маша.

- И талия тоньше. - Добил я и пару раз кивнул головой, мол, горькая правда и всё такое.

Состроив самую похабную морду лица, я демонстративно переводил взгляд туда и обратно, как бы продолжая сравнивать, но на самом деле очень внимательно следил за девушкой, и только потому успел увернуться, когда она попыталась огреть меня зажатыми в руке вилами.

Уже отработанным прыжком-перекатом я с воплем “Спасите, убивают” перебрался за подошедшую практически вплотную взрослую аборигенку, неосторожно повернувшуюся вслед за мной, а Маша, ровно коршун, налетела на неё с невнятным рыком и вилами наперевес, чувствительно отоварив по спине. Поначалу напор и слепая ярость Маши загнали бесовку в глухую оборону, но вскоре опыт стал брать верх над выдыхающимся энтузиазмом. Подобрав выроненный Машей баллончик, даже не посмотрев на маркировку, улучив момент я сунул его прямо в лицо бесовке и нажал спуск. На долгое-долгое время все замерли - ничего не происходило.

Потом с громогласным утробным мявом (по-другому этот звук описать невозможно) бесовка отбросила вилы, оттолкнула Машу и рванула ко мне, а я ткнул её своими вилами в живот. Чего я совершенно не ожидал - так это что рога вил повернутся, бесовка как-то двинет бёдрами, и протиснется между рогов, оказавшись зажатой за действительно тонкую талию… И ничтоже сумняшеся станет толкать меня к стене, оскалив зубы и пытаясь дотянуться когтями. К счастью, древко оказалось достаточно длинным и вскоре упёрлось в камень за спиной. В отличие от кровопролития, против простого удара плашмя по голове машины вилы возражать не стали, и бесовка, с крайне удивлённым выражением лица, стекла на пол.

- Маша, ты прелесть! Отличный удар! Я тобой горжусь! - Радостно заявил я тяжело дышащей девице, окончательно порвав ей остатки шаблона.

Покосившись на “старшую из мелких”, бережно баюкающую узел на хвосте, я мстительно хмыкнул и стал увязывать взрослую её же… М-мать! ДВУМЯ её же хвостами. Старательно завернув руки за спину и притянув колени к локтям, я накинул петлю одного хвоста на шею, а вторым туго-натуго перетянул живот, чтобы аж не дышалось. Немного подумав, трофейные вилы просунул под узлы, дополнительно фиксируя конечности: хвост тянулся с трудом, но предела его “тянучести” я не обнаружил, а рисковать не хочется.

========== Часть 4 ==========

Когда я оглянулся на мелочь, они сидели на корточках, вцепившись друг в друга, а в их глазах плескался самый настоящий ужас. Увязанная буквой “зю” взрослая бесовка приходить в сознание явно не собиралась.

- Ну что, мелкие, будете говорить? Или ещё кого-нибудь ждём? - Судя по резко помрачневшим мордахам (хотя, казалось бы, куда уж дальше) - больше ждать было некого, но и говорить что бы то ни было им совсем не хотелось. - Значит, упорствуем? - Резюмировал я. - Ну как хотите! Маша, подержи, пожалуйста! Да-да, прямо за рога. - Я кивнул на голову связанной, а когда Маша ухватилась, под её громкое “ой” воткнул третьи вилы в пол, зафиксировав шею нашей добычи.

- А вот не надо упорствовать! - Погрозил я пальцем мелким.

- Мама! Мамочка! Очнись! Очнись, пожалуйста! - Самая мелкая из бесовок бросилась к связанной и упала возле неё на колени, но даже не пытаясь дотронуться. - Мамочка! Ну наругай меня, только очнись! Пожа-а-алуйста! - Открыто хныкала мелкая, размазывая слёзы по щекам.

Машу эта сцена явно зацепила за живое, да и мне как-то стало не по себе, но я вспомнил сон непосредственно перед провалом, вспомнил, с какой ненавистью только что шипела “попаданцы” первая встреченная нами бесовка, по-прежнему привязанная к вилам, и тихо прошептал “морок”. Маша вздрогнула, но кивнула.

- Не плачь, мелочь, лучше расскажи, что это за место, как мы сюда попали и как нам отсюда выбраться обратно. Маша, - повернулся я к невольной напарнице, - мы ведь домой хотим, верно? Нам ведь здесь ничего не нужно? - Та в ответ закивала настолько решительно, что мне стало боязно за её шею. Я снова повернулся к мелкой. - Тебя как зовут?

- Л-л-лана… - Тихонько ответила та сквозь очень искренние всхлипы. - Я у мам-мы с-самая млад-дшая. С-сен-ня - сам-мая с-старшая, а Р-рина и Р-рена - посе-серед-дине, д-двойня-няшки.

- Лана, расскажи мне, что это за место, и я, может быть, развяжу твою маму.

- Молчи! Не говори! Мама запретила рассказывать! - Наперебой загалдели остальные сёстры, но Лана только замотала головой.

- Ес-сли м-маму не раз-звязать - она не-не очнётся! А бе-без мам-мы мы пропа-падём!

Остальные насупились, но громкость сильно убавили. Я с трудом разбирал отдельные слова - “ни в коем случае”, “что бы ни случилось”, “даже если резать будут” - но смысл остался прежним: молчать в тряпочку и ждать. Вопрос только - чего?

А мелкая продолжала хныкать, правда, уже не так отчаянно.

- Ма-мама всегда го-говорила, что по-попаданцам нельзя верить, ч-что на словах они всегда сильные и хо-хорошие… эти… как их… саксаульные великаны, а сами уже через неделю сбежать норовят. - Последнюю часть фразы мелкая произнесла, явно копируя чужие интонации - видимо, в меру понимания цитируя родительницу. Я в ответ погрозил пальцем, невольно лишний раз покосившись на связанную.

- Можешь мне поверить: ни в какие великаны я записываться не собираюсь. Я хочу домой. - Мелкая опять разревелась в голос. Из с трудом прорвавшихся сквозь всхлипы неразборчивых слов я понял только главное: полный облом, вернуться домой нам не светит.