Эмма нацепила аспиратор и бросилась помогать остальным в зале, а я просто стояла у окна и смотрела…Среди серой пыли люди кричали и падали… Словно сила Земного притяжения ослабла и уже не позволяла держаться уверенно, я почувствовала себя плохо, у меня закружилась голова и я была готова потерять сознание, как сердце остро закололо, я увидела, как на улицах появляются большие белые автобусы и люди в белых костюмах.
Их лица были закрыты защитными шлемами и к каждому прикреплен баллон с трубкой, они словно кого-то искали в беспорядочной толпе… Одних хватали и надевали им на головы такие же шлемы, сажали в автобусы, других осматривали и оставляли лежать на дороге, как будто бы они им в чем-то не подходили…
Так дети собирают камушки и стеклышки на морском берегу – красивые и гладкие берут, а остальные оставляют без внимания. Ущербные уродливые камушки детям не нужны…
Я обернулась, чтобы позвать Эмму, как вздрогнула и едва не закричала, один из таких людей стоял прямо передо мной. Он протянул мне шлем. Я машинально схватила его, как послышался голос Романа Сергеевича – “И мне, дайте мне…”
Человек в костюме обернулся к профессору и прозвучало странное: “Не положено”. Тогда я не понимала, что все это значит…Я бросилась было к нему чтобы дать хоть немного воздуха, как почувствовала, что меня больно схватили за плечо.
– Времени нет, идите в строй, – сказал человек в шлеме и толкнул меня в сторону.
Я обернулась – все студенты с нашего потока были построены в одну шеренгу, а на полу лежали преподаватели и сотрудники ресторана, которые были старше нас. Они все были старше нас, на это я сразу обратила внимание…
– Эр, надевай и хватит уже думать! – Эмма раздраженно протянула мне платье и туфли. Я затряслась, то ли от вина, то ли от восхищения, уже ничего не понимаю…Как-то быстро я захмелела.
Где она их взяла, как она смогла их сохранить?
– Я не хочу…
– Ты, хочешь, хочешь! Сейчас же надевай!
– И куда мы пойдем? Куда идти Эмма? Давай лучше надеремся как следует дома и…
– Нет уж, нет, – покачала головой Эмма, – Надевай и пошли, нас ждут. Она аккуратно убрала прядь волос за ухо и наморщила свой красивый лоб, какая нежная и гладкая у нее кожа…И как ей удалось сохранить в глазах столько веселости, как будто мы снова в том не и собираемся на вечеринку? Разница только в платье.
Такое откровенное платье я никогда не носила…Вырез на всю спину и очень глубокое декольте, а туфли, какие шикарные туфли! И где все же Эмма это взяла?
– Нас ждууут! – напомнила Эмма
Мне почему-то стало не по себе при ее словах “нас ждут”. Кто нас ждет и зачем? Но я сбросила с себя комбинезон и надела платье… Кожа задрожала от прикосновений прохладного шифона. А туфли… Наверное, я не смогу пройтись и пары шагов на каблуках… Но как же это волнующе…Как же это волнующе! У меня и правда день рождения, впервые за последние 20 лет…
Я услышала, как щелкнула входная дверь и возненавидела себя за то, что задрожала как мышь при виде кошки. Какая я стала жалкая, боюсь любого случайного шороха, наверное, Железяка снова что-то чистит… Странно, что до этого я ее совсем не слышала.
Искусственные помощники не должны беспокоить несколько часов в сутки, это время отводится на отдых и сон, так Совет дает людям понять, что у них есть лично время. Сволочи…Все равно что калекам всучить скакалки и сказать – “прыгайте в свое удовольствие”.
Послышались шаги и показался силуэт, а потом я увидела Столина. Того, кто печет хлеб и у которого в доме есть собственное Солнце. Он здесь зачем или пришел навестить и поздравить как добрый сосед, а не ценный член Совета?
– Девочки, я принес, – он с улыбкой поставил передо мной хлебную корзинку. Кто бы знал, что именно то, чего многие девушки избегали в мое время при посещении ресторанов, станет таким дефицитом, что за него будет не жаль и убить…
Я застонала от переполняющих эмоций – булочки с фисташками, мои любимые… Треугольники обжаренного в масле с семечками бородинского и белый пористый батон. У меня даже голова закружилась. Правда, не от аромата, потому что корзинка была туго обмотана пленкой, чтобы не привлекать к себе внимание шлейфом горячей сдобы, но сам ее вид был настолько вкусным и совершенным, что я заплакала!
Столин улыбнулся и стоит в предвкушении, мне даже на секунду показалось, что все совсем как раньше, можно броситься ему на шею, расцеловать и вести себя так, словно все остальное – приснилось…
– Столин… – зарыдала я.
– Она что, уже успела… – он удивленно указал на бутылку, а Эмма пожала плечами, кто может мне сегодня запретить пить вино? Сделаю еще пару глотков…
– Машина ждет, – тихо рассмеялся Столин и добавил, – Быстро и тихо!
Эмма в предвкушении потерла ладошки и так искренне рассмеялась, что я едва не расплакалась, и куда они собрались ехать? Какой-нибудь подвал или сарай, скрытый от чужих глаз, где будет музыка и кино, и танцы? Я слышала, что такие места есть, если Столин на соседней улице умудрился содержать подпольную пекарню, почему бы и нет…
– Нет. – Столин словно прочел мои мысли, – Все будет совсем не так, пошли!
Я почувствовала, как заболели коленки и икры ног на втором шаге от высоких каблуков, словно иду во взрослых туфлях впервые в жизни…
Со Столиным мы познакомились в том белом автобусе, куда нас всех запихнули с ресторана, он был среди людей и кричал, что не может найти жены, к нему прижимались две девочки. Как выяснилось позже, его супруга была старше на десять лет, это сыграло с ним дурную шутку. Ее оставили, а его спасли, и его дочерей спасли…
Столин возглавлял кафедру по генным разработкам и только защитил докторскую по генной терапии, так что, именно диссертация спасла ему жизнь. Но он также запомнил тот день, как и я. Мне не дали попрощаться с родителями, а ему – с женой. Он плакал и его дочери плакали, а я взяла одну из них на руки и прижала к себе…Я еще не была психологом, но почувствовала, что все, что сейчас нужно этой бедной маленькой девочке – объятия и лишь их я могла ей дать в тот момент… Только их.
Нас привезли к большому полю, несколько километров сплошного черного асфальта, это я хорошо запомнила… Было очень трудно идти, нам дали тяжелые металлические пруты, чтобы мы не падали, но они были такими тонкими, я еще удивилась, как такой тонкий прутик может быть таким тяжелым! Как дешевые туфли, на вид -хрупкие и легкие, но стоит их взять в руки, как кажется, что у тебя в руках целая тонна веса!
В асфальте в одном месте была дыра, а в нее вела лестница, в самую глубь. Привозили сотни людей на сотнях автобусах, творилась такая неразбериха… Люди вели себя тихо потому, что все были страшно напуганы, времени на вопросы и истерики просто не было…
Всех спустили вниз и закрыли. Мы оказались на огромном искусственно освещенном полигоне, все было такое белое, что у меня заболели глаза…Потом всех заставили раздеться и побриться наголо, без раздевалок и прочего, все просто раздевались и лишь немногие скованно пытались закрыть свои прелести. Глупые люди, в тот момент никому не было дела до чужой груди или членов....
Дальше – всех помыли каким-то раствором, мощные струи появились из стен и потолка, пола, чтобы омыть нас этим полностью. Я помню, что пахло свежими яблоками… тогда Столин сказал, что этот раствор убирает с кожи токсичные вещества.
Он стоял рядом и был таким бледным, не выпускал из рук ручки своих дочерей, одной девочке было около пяти лет, вторая на пару лет постарше. Они плакали, но крепко держали своими маленькими ладошками руку отца. А где мои мама и папа никто так не ответил, может быть среди всех этих людей, может быть…
Мне стало плохо и сильно заболело сердце, потому что, когда струи убрали и я огляделась, поняла, что почти все моего возраста, встречались люди старше, но мамы и папы я среди них не видела. Они родили меня поздно…Я пыталась отогнать ужасные мысли и сдавила себе виски, чтобы не думать о плохом.
