Наталья подавилась сухариком и громко закашлялась, Павел устало улыбнулся.

– Хорошо. Объясню все доступно. При окунании во время крещения в воду, с людей смывается так называемый первородный грех. Святая вода это вода, которую святит Церковь два раза в год. Один из них как раз под Крещение. «Кто не примет водного омовения в день Крещения Господня, да будет отлучен от святых таин на сорок дней. Если же кто будет увлекать за собой других, да будет извержен из Церкви, пока не принесет покаяние. Ибо отказывающиеся воспоминать благодатное Крещение Господа, обновиться в святых и честных водах, в которых пребывал сам Господь, освятив их Своим естеством, суть еретики, отрицающие и Церковь, и Крещение»…

– Обещал же, доступно!

– Извини, я продолжу, с твоего позволения. Воду освещают с целью возвращения чистоты и святости, которая ушла после первородного грехопадения человечества, именно молитва возвращает свойства, способные исцелять и очищать грехи у людей, кто верует. Тебе же не надо объяснять, что есть первородный грех?

– Я в курсе, Ева сожрала яблоко, которое ей впарил змей и попал Адам, с тех пор все бабы типа дуры, а мужики жертвы. Только нихрена никто не вспоминает, что первая женщина была создана из ребра этого драного Адама, и именно долбанная, продажная мужская натура виной всей истории!

– Зачем ты так!

– Ой, да ладно тебе, неженка. Все равно не понимаю, к чему ведешь. Вода это смерть, как ты говоришь. Люди, входя в прорубь, якобы умирают духовно, и, окунаясь трижды с твоими молитвами, после чего ты их поливаешь святой водой…

– Окропляю, сестра. И ты все перепутала.

– Перестань так меня называть, я тебе не монахиня, черт возьми!

– Но сестра?

Наталья чувствовала нарастающее между ними раздражение. Конечно, Павла коробила ее манера разговора, но он никогда не читал проповедей и не пытался наставить на путь истинный, присущее брату спокойствие и холодность оттаяли в свете произошедшей трагедии. Павлу, наверное, было нелегко сейчас.

Третьякова прекрасно представляла, какая паника творится в высших кругах Церкви и среди православных прихожан, на Епископе большая ответственность и последствия будут явно не радужными.

– Не закипай, объясни, в чем суть? Почему вода не замерзла при таком морозе, раз, и почему она стала замерзать после твоего освящения, два!

Павел устало протер глаза:

– Крест, как тебе известно, я уронил и не закончил. Не закончил обряд…

Девушка на секунду замолчала, широко раскрыв рот, а потом громко воскликнула:

– Охренеть!!! Это ж надо, так вот почему столько мертвяков в итоге, и ведь мысль на поверхности просто!

Возмущение Павла достигло своего апогея, он поднялся на ноги и серьезно сказал:

– Сестра, прошу тебя следить за своим языком, если есть хоть капля уважения ко мне.

– Ладно, извини…

Наталья виновато улыбнулась и подошла к старому серванту, который достался от бабушки. За стеклянной дверцей стояла батарея бутылок, она выбрала одну с коньяком и зубами вытащила пробку, сделала большой глоток. Тепло стремительной волной пробежало по горлу и приятно опустилось в районе живота.

– Мир? – она протянула коньяк брату. Павел тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Здесь надо думать о воде в целом, ее свойствах. Пока мысль у меня такая, что вода просто проявила одно из своих аномальных свойств, из школы ты должна помнить об аномальных свойствах воды.

В свете одинокой лампочки Третьякова разглядела на лице брата множество глубоких морщинок и большие синяки под глазами, будто Епископ не спал несколько ночей подряд.

– Ничего я не помню, Павел, и не понимаю, причем тут обряд крещения?

– Притом, что Церковь играет большую, я бы даже сказал великую роль…

– Ты хочешь мне сейчас объяснить, мать твою, что эти обряды освящения и заговоры воды, и вся церковная история это не тупая лапша на уши людей, как я всегда думала, а секретная миссия по спасению Человечества?

Павел усмехнулся. Ей бесполезно что то объяснять, только больше все запутает. Зря он сюда приехать, надо вернуться в Храм. Судя по всему, с Котовым Наталья эту тему не обсуждала, а значит, в этой непонятной истории она ему не помощник

Наталья выплеснула остатки коньяка в чашку с недопитым кофе.

– Ко мне сегодня опять эти в темных очках приставали, Павел.

Епископ осторожно посмотрел на сестру:

– И о чем был разговор?

– Сказали, чтобы я не лезла в это дело. Не нравится мне это все, пытаются прикрыть какую то жуткую хрень, как пить дать!

Павел понимающе кивнул, поднялся и обнял сестру за шею. Проявления нежности между случались редко.

– Наташа, я думаю, что тебе стоит прислушаться к совету оставить все это.

Наталья с удовольствием обняла брата за локоть, ей захотелось снова стать маленькой.

– Расскажи мне.

– Рассказать что? – Павел искал глазами ключи от машины.

– Что начал рассказывать, про Церковь и ее Великую роль.

Павел удовлетворенно вздохнул, ключи нашлись на подоконнике.

– Уже поздно. Ложись спать, я поеду к себе.

– Ни хрена ты никуда не поедешь, ненавижу, когда говорят «А» и не говорят «Б»!

– Завтра, – Третьяков нежно поцеловал сестру в щеку.

Наталья поняла, что спорить бесполезно и грустно посмотрела на пустую бутылку, сейчас спать уж точно не будет. Девушка достала из серванта пачку «Мальборо Лайтс», она курила иногда в одиночестве, когда голову разрывало дурное состояние беспомощности, усугубляемое бессонницей. Под пачкой лежала старая записная книжка.

Третьякова пролистала желтые листы и остановила палец на одной из них, раз уж надо вспоминать аномальные свойства воды, она знает, кто поможет все быстро вспомнить. И как бы брат не надеялся на то, что она прислушается к совету специальных агентов, это дело она уже не оставит. Рука потянулась к телефону, как взгляд упал на циферблат экрана. Да уж, уже поздно даже для неприлично позднего звонка, а рано еще не наступило.

Наталья закурила, злясь на Павла за то, что оставил ее с кучей вопросов.

Глава 2

Призраки над водой

Южный Федеральный округ, пос. Ленинский, низовье р. Ахтубы, 19 января 2020 г.

Роман Верховодин долго ждал поездки на рыбалку с давними друзьями. Последнее время Вика душила глупой ревностью и придирками. С тех пор, как он занялся фермой, прошло три года, и за это время ни одного нормального выходного, только ее идиотские истерики! Если бы у них родился малыш, сын, все было бы по другому… Верховодины долго не могли зачать ребенка, может, в виду этого Вика «слетела с катушек». Жена не могла совладать с эмоциями и даже посещала личного психолога, но толку от него было мало. А когда то все было совсем по другому… Они были любящей и дружной парой, и, казалось, что ничто на свете не может испортить идиллию молодых и веселых людей.

Занятый мыслями, мужчина положил в свой пикап рюкзак со снастями и повернулся к дому, жена стояла на крыльце с тонкой сигаретой в руках и зло на него смотрела. На белую водолазку красивой, но высохшей женщины был накинут пуховый платок, делавший Викторию похожей на бабушку. Он все еще любил Вику, только бессилие последние месяцы принимало облик пустоты, которое дыой разливалось где то в области сердца. Роман подошел к жене, прикоснулся к изгибу худой руки.

– Вик…

– Отстань! – она с силой отбросила его от себя. Ее худой лоб покрылся глубокими морщинками, женщина брезглво поморщилась.

– Иди куда собрался, к бабам своим. И не забудь удочки в задницу засунуть, когда будешь их трахать!

Она срывалась на крик, и чувствовала, что не в силах совладать с эмоциями. Роман едва сдержался, чтобы не ударить жену.

– Дура. Буду в понедельник. И хватит столько курить.

Визг тормозов больно зазвучал в висках, Вика отбросила окурок и села на корточки, обняв острые колени в шерстяных колготах. Она заплакала.