Unis Abdullaev – Elveda
Зал еще некоторое время не стихал, но, когда все расселись, мадам Максим подозвала своего секретаря и велела ему вынести череп с трубкой, похожей на кальян. Среди пустых глаз и через открытый рот виднелись голубые всполохи воспоминаний – вдохнув их, мадам Максим выпустила в Зал большое облако пара, которое обратилось в воспоминания Мэри Стюарт. Саманте, даже в ее положении, потребовалось меньше десяти секунд, чтобы понять, что произошло, и она тут же вскочила, но ноги подвели ее – и она повалилась на пол, больно ударившись локтем и плечом.
– Неееееет! – Только и смогла выдохнуть она, но в воздухе уже витали завитки ее памяти. – Умоляю вас, не нужно…
Сначала на весь зал раздался неопределенный голос, вещавший, что: «Никому и никогда ты не расскажешь о том, что с тобой приключилось. Никому и никогда… до самого конца…». Затем появились воспоминания с самого начала – Мэри оказалась в Замке, попала на распределение, познакомилась с Сириусом…
Саманта кричала так сильно, как могла – она уже догадалась, что прошлым вечером мадам Максим отравила ее, и слабость, тошнота, головокружение – лишь побочные эффекты, чтобы вывести ее из строя, не дать помешать раскрыть всем правду. Ее сил хватало лишь на крик – она лежала на полу перед столом бывшего директора Шармбатона. Мадам Максим всего за несколько часов отобрала все ее самые счастливые и самые беззаботные воспоминания, не гнушаясь выставлять на всеобщее обозрение ее любовную связь с молодым Римусом, невинные шалости с Джеймсом и остальными мародерами. Здесь были и ее воспоминания о Северусе – то, как они вместе варили зелье и как прятались в шкафу. Затем мадам Максим показала ее отношения с Доркас, Марлин, Лили и Алисой. От всего этого глаза Блэк наполнились слезами, и она заплакала от бессилия и боли.
– Как мы видим, подсудимая во время своего, так называемого исчезновения, забавлялась и была совершенно счастлива. В то время, как Франция находилась на пороге войны, оплакивая своих дочерей, матерей и сестер. Мисс Блэк, что вы можете сказать в свое оправдание?
– Вы смеетесь надо мной? Я не помнила, кто я! Не помнила ничего – даже имени своего не знала!
– Боюсь, мисс Блэк сейчас вряд ли сможет что-либо прояснить. Дадим ей один день на то, чтобы прийти в себя, а присяжным заседателям – осмыслить увиденное.
Саманту подхватили под руки и вынесли прочь из Зала, где начался гомон. Оказавшись в камере, Блэк сначала прочистила желудок, засунув два пальца в рот и напилась воды из раковины – грязной, но не отравленной. Ей стало немного лучше, и она устроилась на постели так, чтобы видеть свет в маленьком окошке у самого потолка. Несколько долгих часов она пролежала в одиночестве, думая о том, что теперь с ней будет и как это воспримут ее близкие, прежде чем услышала шаги позади себя.
– Почему ты не рассказала мне?
– Прости, я не могла. Я пыталась, правда…
– Может, стоило показать воспоминания?
– Не думаю, что это было возможно раньше. Ты сам все слышал – никому и никогда. До самого конца. – Она медленно села и обернулась, силясь рассмотреть фигуру в темном углу. – Прости меня, если сможешь.
– Все могло бы быть иначе…
– Не трави мне душу, Римус. Я только свыклась с новой жизнью. Почти забыла время, проведенное в теле Мэри Стюарт…
– Ты должна отпустить меня.
Послышались шаги в конце коридора, и Люпин поспешил ретироваться, оставив Блэк одну. Она вернулась в постель, провожая взглядом солнечные лучи и забылась чутким, тревожным сном. Весь следующий день она провела почти в беспамятстве – сон на время отступал, давая ей возможность напиться воды, и снова забирал ее в свои объятья – мадам Максим явно не рассчитала дозу. В день последнего слушания в Зал Суда явились все, кому была небезразлична судьба Саманты – даже Кингсли занял почетное место (без права голоса, разумеется). Когда туда ввели Саманту все вмиг замолчали – она была почти полностью седой. Мадам Максим еще несколько раз показала воспоминания Мэри Стюарт, а затем вызвала первого свидетеля:
– Мистер Блэк, скажите, вы помните Мэри Стюарт?
– Нет. Такая девушка не училась со мной.
– Вам эти воспоминания не знакомы?
– Знакомы, но… но только без Мэри Стюарт.
Судья довольно ухмыльнулась и вызвала второго свидетеля:
– Мистер Снейп, вы помните Мэри Стюарт?
– Нет.
– Вам эти воспоминания не знакомы?
– Нет.
Мадам Максим еще больше обрадовалась, вызвав третьего свидетеля:
– Мистер Томсон, может быть вы помните Мэри Стюарт?
– Нет. Я ее не знаю, но все, что вы показали...
– Вам что-то из этого знакомо?
– Воспоминания о Марлин… там, где она роняет книги на лестнице. Никто не видел нас в тот день и не слышал разговора. Эта девушка, возможно, не врет… может, она попала в прошлое… в другое измерение…
– Оставьте право делать выводы Суду, пожалуйста.
Когда все свидетели вернулись на свои места, мадам Максим обратилась к Саманте:
– Что вы можете сказать на это, мисс Блэк?
– Ничего.
– Вы не отрицаете, что сами выдумали весь этот мир, где якобы находились почти год после исчезновения?
– Не отрицаю. – Саманта смотрела прямо перед собой – в этот раз ее приковали к стулу, как особо опасную преступницу. Поднять взгляд на Сириуса или Северуса ей не хватало смелости после того, что они увидели. – Я не знаю, что это было. Возможно, я попала в прошлое. Возможно, в другую вселенную, а, может, просто запуталась в своем собственном разуме. Даже Дамблдор не разгадал эту тайну, мне не стоит и пытаться.
– Вы признаете, что вместо того, чтобы разделить со своей страной и народом ужасы войны, прохлаждались неизвестно где?
– Прохлаждалась? Я потеряла память! – Саманта попыталась встать, но цепи надежно держали ее прикованной к стулу. – Каждый день я пыталась найти ответы!
– Тем не менее, это не помешало вам завести друзей и любовника и радоваться жизни…
– Я потеряла их всех! Это ли не достаточное наказание?! – Хоть в глазах ее блестели слезы, голос ее был тверд. – Я очнулась в мире, о котором забыла, и, когда пришла в себя, поняла, что никогда больше не поговорю с ними! Все здесь потеряли кого-то в минувшей войне, но я потеряла еще и тех, кого не могла знать... Их отнял у меня Волан-де-Морт, и я сражалась с ним не только ради живых, но и ради тех, кто погиб. Мерлин вас всех побери, я достаточно страдала!.. – Затем она повернулась и нашла среди слушателей Сириуса, посмотрела ему прямо в глаза и произнесла. – Я встретила отца…
Эта последняя фраза так взбесила мадам Максим, что она лишила Саманту права последнего слова перед объявлением приговора и удалилась вместе с присяжными. Обсуждение длилось не меньше часа – все это время Блэк провела в одиночестве в закрытом кабинете, охраняемом, наверное, всей армией Франции – но она и не думала бежать – сил совсем не осталось, да и некуда ей было теперь идти. Когда Верховный Судья, а с ним и присяжные заседатели, вернулись в Зал, Саманта уже ждала их, прикованная к стулу.
– Во время обсуждения участи обвиняемой выяснились дополнительные обстоятельства. – Зачитал секретарь. – Два дня назад, после заседания номер шестьдесят семь, Саманта Тереза Блэк вела диалог с человеком в камере строго заключения, что является отягчающим обстоятельством при вынесении приговора…
Саманта рассмеялась, не дослушав до конца. Все взоры обратились к ней.
– Я говорила сама с собой.
– У нас имеются другие сведения. Вы обращались к другому человеку по имени. – Мадам Максим улыбалась, явно довольная тем, что собиралась открыть миру еще одну тайну ненавистной ученицы. – Имя этого человека – Римус Люпин. Мисс Блэк, вы в курсе, что он погиб при битве за Хогвартс второго мая сего года?
Блэк закрыла глаза и подавила вздох, крепче схватившись за ручки кресла. Несколько горячих слезинок все же сорвалось с ее ресниц, и она коротко кивнула.
– Так с кем же вы говорили?
– Похоже, у меня было помутнение рассудка, госпожа Верховный Судья.
