Памяти папы, Хорунжего Владимира Романовича, страстного любителя крепких детективных историй.

Книга является художественным произведением. Любое совпадение мест и событий, а также сходство имен и персонажей с людьми как ныне живущими, так и ушедшими – случайны и являются плодом фантазии автора.

Кроме всего прочего, правильных ответов не существует. Существует лишь неограниченное количество разных.

Роберт Кийосаки.

Егор Фомин, старший следователь главного управления по особо важным делам, взглянул на поворотный указатель «Деревня Зазнобино» и прибавил скорость.

«Усадьба Зазнобино – так, пафосно, называет ее Малышев. Кем он мне приходится – свояком или деверем? – размышлял Егор. – Лучше бы, вообще никем. Ладно, черт с ним. Не мне быть экспертом в личных отношениях. В этом я точно не преуспел».

Телефон сообщил, что пришло сообщение. Поглядывая на дорогу, Фомин открыл приложение. Племянница Лена прислала фотографии со своей свадьбы, на которой усердно пыталась помирить Егора с подружкой Олесей. Фомин вспомнил любимые духи экс-любовницы. «Magie L’amour». Невыносимый запах.

Он кинул мобильный на пассажирское сиденье и искоса взглянул на пачку сигарет. «Нет. Бросать, так бросать».

От деревни Зазнобино до поселка Еловый Бор, куда направлялся Егор, не больше двадцати километров. Чтобы жить ближе к брату, Лиана уговорила мужа строиться недалеко от дома Егора, где он сейчас планировал устроить приватный новогодний банкет для себя и верного друга Маффина.

Дом в Еловом Бору достался Лиане и Егору в наследство от тетки Николины. Они всегда обожали это место, связанное с детскими воспоминаниями, когда на каждые каникулы мама отправляла их из Самары к родной сестре в Подмосковье. Теперь здесь жил Егор. От места службы до дома, без пробок он добирался за сорок минут. Смешное время по меркам Москвы.

Лиана с Егором называли этот дом Николиной дачей. Муж Николины, писатель-историк Бронислав Ледынский, за создание мемуаров для одного из партийных лидеров высокого ранга, получил квартиру в центре и дачу в ближайшем Подмосковье. Бог не дал им детей, и тетка Николина после смерти мужа завещала все имущество племянникам.

Егор щелкнул пультом, и ворота медленно задвигались, пропуская в дом владельца. Навстречу выскочил кавказец Маффин, по-свойски шлепнув широкой, массивной лапой по ботинку Егора.

– Пойдем, пойдем. Соскучился?

Маффин активнее завилял рыжим хвостом, подставляя лобастую голову под руку хозяина.

– Вижу, кто-то к нам заходил, Маффи. – Произнес Егор, разглядывая на собаке новый, модный ошейник с чипом. – Сестрица была в гостях? Конечно она, кому мы с тобой еще нужны, дружище.

Маффин заскулил, потом резво подпрыгнул и лизнул Егора в щеку.

– Она и поцелуй мне передала, Маффи? – засмеялся Егор, открывая дверь.

В прихожей витал запах духов сестры. Егор поставил пакет с продуктами у двери и огляделся. На пуфике лежал шарф Лианы, источая терпкий, травяной аромат. На зеркало Лиана, как обычно, приклеила забавный стикер, в этот раз – в виде косоглазого снеговика – и подписала: «Егорушка, спасибо за подарок. Не теряю надежды увидеть тебя сегодня. Люблю. Сестра».

– Вот же, упрямая. Не мытьем, так катаньем. – Произнес Егор с улыбкой.

За две недели до праздника Лиана принялась уговаривать его встретить Новый год в Зазнобино. Приводила разные доводы, наверняка зная, что Егор не согласится.

«Потеря надежды – последнее дело» – любимая поговорка Лианы.

А Егор мечтал встретить Новый год спокойно и всласть. Не торопясь поужинать, а затем выспаться на мягком диване под негромкое сопение Маффина. Тот получит праздничную косточку, изгрызет ее в клочья, ляжет перед камином на вязаном Николиной коврике и, вздохнув, мирно задремлет под звуки уходящего с телеэкрана старого года.

Зная, что сестра обязательно заедет днем, Егор оставил ей на каминной полке сувенир – негритянку, фарфоровый персонаж из романа «Унесенные ветром». Еще один экземпляр в коллекцию «Куклы мира». Свой подарок Егору Лиана по традиции оставила там же.

Фомин разжег в камине огонь, взял коробку, перетянутую зеленой атласной лентой, и осторожно встряхнул. Справившись с любопытством, Егор поставил ее обратно, решив открыть ночью, и прошел в кухню, на ходу пультом включив телевизор.

За спиной прозвучала легендарная фраза Юрия Яковлева «… что за гадость эта ваша заливная рыба».

– Маффи, неси продукты, будем сибаритствовать.

Так говорила мама. Она любила замысловатые слова, витиеватые предложения и все, что помогало ей представить мир вокруг прекраснее, чем он был наяву.

Маффин исполнительно зашлепал по паркету влажными от снега лапами и через секунду вернулся, держа в зубах увесистый бумажный пакет. Егор открыл холодильник, точно зная, что увидит там – оставленный сестрой, неизменный ко всем праздникам салат «Мимоза». Мамин салат.

Егор вилкой подцепил кусочек. Маффин присел рядом, глядя снизу вверх на хозяина, который медленно смаковал усовершенствованную Лианой «Мимозу». Вместо вредных на ее взгляд консервов, она прокладывала рыбный слой слабосоленой семгой, а вместо майонеза собственноручно делала заправку из йогурта, горчицы и еще чего-то, напоминающего вкус каперсов.

– Держи, Маффи. – Егор положил в миску щедрую порцию собачьего утиного паштета и достал из кухонного ящика косточку.

Маффин, учуяв знакомый запах, в один прием проглотил паштет и, смачно облизнувшись, громко потребовал «десерт».

Они перешли в гостиную. Егор устроился перед телевизором с салатом, мясной нарезкой и бутылкой армянского коньяка, а Маффи – у камина, с косточкой, и они принялись получать удовольствие от вкусной еды, потрескивающих в огне поленьев и фильма, который за сорок лет россияне выучили наизусть.

На первых кадрах «Ирония судьбы. Продолжение» Егор задремал. Стрелка на больших каминных часах уверенно двигалась к цифре двенадцать. А в машине, тем временем, разрывался от звонков оставленный телефон.

Егору снилась мама. Она ласково гладила его по голове, приговаривая: «Егорушка, когда же вы с Линочкой мне внуков покажете? Я им колыбельную спою. Вот послушай, я недавно выучила…». Мама знакомым Егору жестом откинула назад кудрявую прядь волос и красиво запела гимн России.

Егор нехотя приоткрыл глаза, понимая, что слышит его наяву. На гимн накладывался какой-то знакомый, навязчивый звук. Пошарив рукой по ковру, куда он обычно клал мобильный, Егор поднялся, ворча и растирая заспанные глаза. Маффин солидарно подскочил и выразительно посмотрел на дверь спальни, за которой скайп от имени сестры продолжал вызывать на разговор.

Синий кружок соединения закончил вращение, и на экране появилось лицо сестры.

– И тебя с Новым Годом, Лина. Но, честно говоря, я бы с удовольствием подождал с взаимными поздравлениями до утра…

– Егор, приезжай скорее!

Сон пропал мгновенно. Губы Лианы дрожали, а на бледном лице умоляли, опухшие от слез, глаза.

– Что случилось? С тобой все в порядке?

– Толя пропал! Приезжай скорее!

Егор облегченно вздохнул, что не ускользнуло от внимания сестры.

– Как ты можешь, Егор?! Надо что-то делать, иначе случится беда!

Она заплакала, отчаянно запустив длинные пальцы в копну кудрявых волос.

– Пожалуйста, успокойся, прошу тебя. Кто еще в доме?

За спиной сестры появилась фигура Николая Степановича, мужа их сводной сестры Ирины.

Он изумленно взглянул на свое отражение в углу экрана, пригладил усы и тихо произнес:

– Егорушка, привет.

– Привет, Степаныч. Что там у вас стряслось?

– Егор, похоже, что и, правда, того…, стряслось.

– Что?

– Это…. Пропал, похоже, Иваныч.

– Подробнее можешь?

– А ты можешь, наконец, приехать? – услышал Егор окрик сестры, от которого Николай Степанович вздрогнул.

Это было совсем не свойственно сдержанной Лиане.