И ещё вдруг захотелось самой испытать описанное подругой – мотоцикл, скорость, запутавшийся в волосах ветер, тепло любимого рядом…

Только не уверена, согласится ли Дрэйк?

* * *

Городской дом Дрэйка – изящный, кремово-розовый особняк в длинном ряду похожих двухэтажных зданий, что тянулись по обеим сторонам улицы, широкой, тихой, несмотря на близость к императорскому дворцу с одной стороны и целым шипастым лесом многоэтажек с другой. В самом доме тихо, пустынно – встретившая нас Хейзел сказала, что отпустила всю прислугу, и на мой вопрос о сыне ответила, что оставила малыша с надёжными друзьями в безопасном месте. Графиня осмотрела критично нашу с Лиссет одежду, покачала головой и принесла нам по чёрной куртке. В Эллорану мы вернулись на автомобиле Дрэйка, и мужчина ещё перед отъездом переоделся в обычный свой костюм. И я поймала шальную мысль, что тот Дрэйк, свободный, уютный, нравится мне больше, пусть я и терялась поначалу с непривычки. Сейчас мужчина снова собран, сдержан, чуть холоден. Его общение с Хейзел – общение давних коллег, напарников, понимающих порой друг друга без слов. В их фразах, коротких, чётких, нет никаких лишних эмоций, только сосредоточенность на деле и лёгкая обеспокоенность возможным неблагоприятным исходом. Я волновалась, мне не терпелось увидеть Нордана наяву, однако взаимопонимание между Дрэйком и Хейзел не могло не вызывать болезненных уколов в сердце и ощущения собственной ненужности, неуместности. Понимаю, их связывали не нежные чувства, это не любовь и не физическое влечение, но дружеская симпатия и участие, слаженность двоих, привыкших работать вместе, плечом к плечу, и осознаю с горечью, что я не могла ни предложить, ни заслужить подобного отношения.

Потому что я пара, своя женщина, хрупкий беспомощный цветок, который надлежит защищать и ограждать от жестокости окружающего мира. И нежный цветок не рассматривают в качестве напарника, готового в случае необходимости прикрыть спину боевому товарищу.

Беван легко, непринуждённо вливается в общую деятельность, мы же с Лиссет остаёмся словно в стороне. Переговорив с Хейзел и Беваном, Дрэйк даёт нам с лисицей последние указания и предостережения. Находит мою руку, гладит нежно пальцы, улыбается скупо и уезжает во дворец. Графиня провожает нас в подвал, показывает вход в тоннель. Сама остаётся снаружи, а мы втроём спускаемся в дышащее холодом подземелье.

Мои кошмары превращаются в явь.

Тёмный лабиринт.

Паутина коридоров, сменяющих, перетекающих друг в друга.

Шероховатые серые стены, по которым скользит свет от фонарей в руке моей и Лиссет. У Бевана план, желтоватый лист бумаги с пометками, сделанными Дрэйком. Мы следуем ему, руководствуемся знаками, что подмечает мужчина, указывая нам то на щербинку в старой каменной кладке, то на выбоину в полу, и без того неровном, местами обрывающимся небольшими ямками. Часть тоннелей сохранилась лучше, часть хуже. Часть шире, просторнее, и мы можем идти вдвоём рядом друг с другом, часть уже, с низким потолком, и нам приходится растягиваться цепочкой. В подземелье холодно, и одолженная Хейзел куртка перестаёт казаться лишней. Идём в молчании и тишине зябкой, мёртвой, нарушаемой лишь звуками наших шагов, хрупаньем камешков под ногами. Вдыхаем воздух стылый, замогильный, я и Лиссет ёжимся, опускаем плечи, сжимаемся в попытке сберечь драгоценное тепло.

Постепенно становится холоднее, свет фонаря выхватывает то тут, то там островки искрящейся наледи на стенах. И появляется запах.

Туман, мох, лесные ягоды.

Талый снег.

Я замерзаю и, чтобы немного отвлечься, сосредотачиваюсь на запахе. Он слаб, новый оттенок непонятен, но я иду за ним, слышу его, как могла бы слышать зов, речь или песню, как могла бы слышать голос, окликающий меня по имени. Иду всё быстрее, увереннее, отмечая отстранённо, что обогнала спутников, что уже не цепкий глаз Бевана и план ведёт нас, а я.

Знаю, что Нордан рядом. Знаю, и всё.

Стремлюсь к нему, едва сдерживая желание перейти на суетливый бег.

А потом коридор заканчивается тупиком. Стеной заледеневшей, блестящей в свете фонаря. Я прикасаюсь к ней, чувствую, как гладкая поверхность обжигает кончики пальцев холодным огнём.

– Пришли? – нарушила молчание лисица.

Беван сверился с планом, кивнул, сложил бумагу и убрал во внутренний карман куртки. Казалось, бывшего собрата не беспокоил холод, за всё время мужчина даже куртку не застегнул.

– И что дальше? – спросила Лиссет.

Беван шагнул к левой стене, принялся ощупывать камни на уровне своей груди.

– А ты здесь раньше когда-нибудь был?

– Несколько раз. Правда, о выходах в город не знал.

– Здесь должно быть так холодно? – лисица переступила с ноги на ногу, поёжилась в который раз.

Наше дыхание срывается с губ облачками пара.

– Раньше было холодно, но не настолько, и льда на стенах я не замечал. То ли сила Норда таким образом материализуется, то ли Рейнхарт где-то чего-то перемудрил.

– Ему может быть больно? – прошептала я.

– В теории не должно. Он же спит. Отойди-ка, Шелли.

Я отступила послушно, Беван нажал на один из камней.

– А колдуны Рейнхарта точно не оставили нигде своих защитных амулетов? – уточнила Лиссет, оглядевшись подозрительно.

– Да точно, точно. Во-первых, Дрэйк сказал, что Рейнхарт не доверяет своим шавкам настолько, чтобы подпускать их к ценному объекту. Рейнхарт сам размещал заговорённые амулеты со стороны официального входа. Во-вторых, он, возможно, и не знает о существовании этой части тоннелей. А защитный полог братства я миную без труда. Ядовитая кровь-то у меня никуда не делась.

Старый, наверняка заледеневший механизм подчинился не сразу. Заработал лишь спустя несколько минут и после повторного нажатия на камень, натужно, с глухим скрипом. Треснул сковывающий тупиковую стену лёд, осыпался мелкими осколками, и она начала открываться медленно, поворачиваться неохотно. Я поставила фонарь на пол, помня, что в потайной комнате должно быть светло. Дрэйк просил меня не заходить туда, дождаться вместе с Лиссет в коридоре, но я не смогу. Любимый аромат становился сильнее с каждой секундой, с каждым мучительным мгновением, пока ледяная плита вяло, словно через силу, открывала проход.

– Шелли, я тебя умоляю, только никуда не лезь, – напомнил Беван тихо. – Дрэйк мне голову оторвёт в прямом смысле, если ты хотя бы ноготок тут сломаешь.

Нет. Я пойду.

Плита застыла, открыв проход не полностью, но всё же достаточно, чтобы по одному проникнуть внутрь. Мужчина нахмурился вдруг, направился к проёму. Лисица тоже нахмурилась, принюхалась, обернулась, вглядываясь в темноту позади нас, а Беван неожиданно отшатнулся от слабо светящегося прохода, даже не переступив порог. Я метнулась к мужчине, посмотрела поверх его плеча.

Ледяная комната из моих кошмаров, маленькая, с голубым потолком, что светился сам по себе, наполняя тесное помещение сиянием бледным, мертвенным. Невысокая подставка в центре, на ней большой чёрный ящик с прозрачной крышкой, так похожий на гроб. И я знаю, кто в нём. Моё сердце тянется к нему, запах зовёт и мне кажется, я вот-вот услышу настоящий голос.

Его голос.

– Норд, – произнесла я и попыталась протиснуться мимо Бевана, но мужчина удержал меня рукой, отодвигая обратно за спину.

– Полог не пропускает, – пояснил он напряжённо.

– Почему? – мой вопрос звучит резко, требовательно.

– Потому что это новая версия защитного полога, созданная на моей крови.

Я чувствую, как каменеет Беван. А на середину комнаты выходит высокая девушка в чёрных брюках и куртке с меховым воротником. Руки в перчатках, светлые волосы собраны в пучок, в зелёных глазах отрешённое разочарование и решимость упрямая, непримиримая.

Госпожа Веледа Ритт.

Глава 5

Я прижимаюсь к Бевану со спины, едва ли не наваливаюсь на мужчину всем своим небольшим весом, словно могу сдвинуть его с места. Девушка стоит между проёмом и ящиком нежданным препятствием, помехой, не позволяющей мне приблизиться к Нордану.