– Дрэйк, – я тонула в запахе, в объятиях, в безумной радости, за пеленой которой мерк, исчезал окружающий мир. – Дрэйк.

Не получается произнести ничего, кроме его имени, словно другие слова закончились разом. Дрэйк прижимает меня к себе, затем отстраняет чуть, рассматривает внимательно в сумерках. Снова прижимает, обхватывает лицо ладонью, целует. Обвив его шею руками, я отвечаю, задыхаюсь от ощущения губ Дрэйка на моих, от радости, накрывшей с головой, рвущейся на волю слёзами облегчения. И едва сдерживаю разочарованный стон, когда мужчина прерывает поцелуй.

– У нас всего несколько минут, – проговорил Дрэйк, погладив меня по щеке. – Я не могу отсутствовать долго, иначе это вызовет подозрения.

– Но мы же можем встретиться позже в другом месте? – спросила я.

– И даже нужно, – добавила Лиссет. – Беван тут, понимаешь ли, революцию затеял…

– Он с ума сошёл?

– У него есть план.

– Правда? – в голосе Дрэйка сомнение, скепсис. – Уже горю желанием его выслушать.

– Дрэйк, он… ведь здесь, во дворце? – прошептала я.

Пристальный взгляд, тьма в глазах, нарушаемая огненными всполохами.

– Да. Точнее, под дворцом. Я убедил Рейнхарта, что надёжнее не перевозить его в другое место, а оставить в городе, где он будет под нашим постоянным наблюдением.

– Маленькая комната с ледяными стенами и посреди неё – гроб с прозрачной крышкой?

– Да, – во тьме мелькнуло удивление рыжей тенью. – Откуда ты знаешь?

– Видела… во сне.

– Что там с охраной? – обернулась к нам лисица.

– Наш стандартный защитный полог и несколько охранных амулетов колдунов Рейнхарта.

– И в чём подвох?

– Должен быть ещё подвох?

– Разумеется. С тем же успехом ледышку можно было выставить в главной тронной зале и экскурсии к нему водить. Снять человеческие заклинания не шибко трудно, особенно если ты силён и подкован в этих вопросах, а ваш полог кто-то талантливый пробил ещё три года назад.

– Только мне и Рейнхарту известно, в какой именно комнате подземного уровня хранится тело Норда, – парировал Дрэйк спокойно. Я застыла в его объятиях, впитывая тепло, аромат, пытаясь запастись ими впрок. – И, будем откровенны, Лиссет, кому Норд нужен, кроме нас?

– Действительно. Он же не корона Афаллии.

– Всё же это слишком рискованно, – мужчина провёл вновь по моей щеке, подбородку.

– Я не боюсь, – не хочу терять их, ни Дрэйка, ни Нордана. Не хочу жить в постоянном страхе за дочь, за моих мужчин, за родных и себя. – Кто знает, сколько бы ещё я скрывалась, если бы не появился Беван, но даже без его возращения я всегда понимала, что не смогу прятаться вечно. Рано или поздно мне пришлось бы покинуть убежище, если не ради собственных чувств, то ради Звёздочки.

– Звёздочки?

– Эстеллы, нашей… дочери, – я смешалась вдруг, сообразив, что сказала «наша», хотя Эстелла для Дрэйка самое большое моя дочь, никак не наша. Не его. – Я… называю её Звёздочкой иногда, потому что…

– Эстелла означает звезда, – впервые за вечер замечаю на губах Дрэйка улыбку, нежную, согревающую. – Она с тобой?

– Нет, я оставила Эсти в убежище. Не знала, что ждёт в империи, поэтому не решилась взять дочь с собой.

– Лиссет, – мужчина отодвинулся от меня, вынудив с неохотой расцепить руки, достал из кармана жилета сложенную бумажку и передал лисице. – Это вам на завтра. Инструкция.

– Пароли и явки? – усмехнулась Лиссет, забирая бумажку.

– Практически. И предупреди Бевана, чтобы подготовился как следует и сумел убедить меня в целесообразности своего плана. Я не намерен рисковать жизнью Айшель ради его ничем не подкреплённой безумной затеи, – Дрэйк повернулся ко мне, и лисица тактично перевела взгляд на реку. – Вам пора уходить. И по возможности не задерживайтесь во дворце.

Невесомое почти прикосновение пальцев к щеке. Губ к моим губам. И шаг назад, словно мужчина не доверял себе, своей способности отпустить меня вновь.

А я опять хотела столько рассказать, о стольком расспросить. Но не рассказала, не расспросила.

– Я… – слабая попытка возразить теряется во тьме.

– Айшель, иди.

Лиссет приблизилась, решительно взяла меня под руку и повела к двери. Я с трудом заставила себя не оглядываться, не думать, что ухожу, едва успев обнять, вспомнить, поверить. Лисица постучала по стеклянной створке и дверь открылась. Беван пропустил нас, зашагал рядом. После относительного покоя, уединения балкона шум зала оглушал, гости будто сжались вокруг стеной живой, давящей.

– Как прошло? – едва слышно спросил Беван.

– Страстные объятия и слёзы радости, – ответила Лиссет. – Если больше ничего в культурную программу нашего вечера не входит, то можно с чистой совестью отчалить.

– Было бы неплохо засвидетельствовать наше почтение Её императорскому высочеству, – мужчина вытянул шею, осматривая зал.

– Зачем?

– Связи, Лиса, связи. Нужные связи, хорошие друзья, правильно выбранные знакомые – и будет тебе почти везде и стол, и кров, и поддержка, и информация.

– Может, Пушком обойдёмся?

– За высоким покровительством потом к Пушку обратишься?

– Бев, прости, конечно, но какая из Валерии высокая покровительница? Она как минимум ближайшие десять лет будет на коротком поводке у своей мамочки.

– Добрый вечер, леди Ориони, госпожа Элери.

Молодой черноволосый мужчина остановился перед нами неожиданно, поклонился.

– Добрый, – нахмурилась лисица, присматриваясь к мужчине, принюхиваясь незаметно.

– Вы, должно быть, меня не помните уже. Мы с вами встречались всего дважды, почти три года назад здесь, в Эллоране. Меня зовут Пейтон Лэнгхэм, я снимал дом на той же улице, где вы жили тогда.

Мы с Лиссет переглянулись непонимающе, перебирая в памяти те давние события. Если мужчина знает меня, то, выходит, встретиться мы могли только в течение того недолгого времени, пока я жила с Норданом и Дрэйком.

– Я наносил вам визит, – пояснил Пейтон терпеливо. – Но вы, леди Ориони, ко мне не вышли. И несколькими днями ранее я поздоровался с вами на улице перед моим домом.

День, когда я рассказала Нордану и Дрэйку правду о себе, назвала своё настоящее имя. Я не могла вспомнить лица того человека, но память воскресила реакцию Нордана на невинное приветствие, на взгляд, брошенный чужим мужчиной на меня.

– Чем обязаны?.. – Беван выдержал намеренную паузу, посмотрел вопросительно на мужчину.

– Господин Лэнгхэм, – уточнил Пейтон.

– Так чем обязаны, господин Лэнгхэм?

– Я услышал о вашем возвращении, леди Ориони, – Бевана Пейтон удостоил лишь взглядом равнодушным, мимолётным и посмотрел на меня внимательно, с отчаянной, пугающей мольбой в карих глазах. Продолжил тише: – Новости по бальному залу разносятся быстро, миледи. Я знаю, что вы едва ли примите мои слова на веру, но всё же я считаю своим долгом предупредить вас. Уезжайте из Эллораны, из империи. Уезжайте немедленно и как можно дальше. Вы рискуете, вернувшись в столицу.

– Ну, это мы, положим, и без вас знаем, господин любезный, – парировала лисица недовольно.

– Нет, вы не понимаете, госпожа Элери. Опасность леди Ориони грозит не только от братства. Если она узнает о вас, леди Ориони, и о ваших отношениях с Норданом, то не миновать беды. Она не успокоится и не остановится, пока не…

– Пейтон, вот ты где пропадаешь!

Пейтон вздрогнул чуть заметно, опустил голову привычным движением слуги, склоняющимся перед господином, отступил в сторону, пропуская к нам приблизившегося второго мужчину. Среднего роста, молодой, худощавый, с короткими тёмно-каштановыми волосами и улыбкой светской, переменчивой, словно весенняя погода. Окинул нас троих взглядом цепким, изучающим, задержавшись на Беване.

– Не вы ли опальный собрат Беван собственной персоной? Разве вы не умерли?

– Бывший. И слухи о моей смерти немного преувеличены, – поправил Беван, присматриваясь настороженно к незнакомцу. – А вас я что-то не припоминаю.

– Мы виделись несколько раз в общих компаниях, но мельком, не думаю, что мы и десятком слов за всё время перемолвились. Эрин Игнаси, к вашим услугам, – мужчина отвесил нам с Лиссет церемонный поклон. – Титул в принципе есть, но так, для благозвучности, если вы понимаете, о чём я.