– Стой. Стража! Никакой магии, оружие на землю! – С улицы, где была контора нотариуса, выбежали четверо стражников, а с другой стороны подбежал десяток крепких бойцов с гербом Гильдии наемников. Две силы, недолюбливающие друг друга по вполне понятным причинам – «эти неумехи в железе! – эти продажные псы!» – коротко обменялись любезностями, то есть парой презрительных взглядов и задиристых оскалов, и сосредоточили внимание на месте короткой схватки.

– Веревку! – приказала Жозефина тоном, душащим в зародыше всякую мысль о возражении или неповиновении; один из наемников подошел, разматывая тонкий прочный шнур, и занялся преступным магом. Убедившись, что руки мага связаны, девушка, не обращая внимания на столпотворение, подошла к Жану и склонилась над ним. Мальчик был мертв, он лежал в лениво расползающемся кровавом ореоле и удивленно глядел в небо.

– Прости меня, если можешь… – прошептала Жозефина, поцеловала его в лоб и нежным прикосновением пальцев закрыла ему голубые, как небо, навсегда остановившиеся глаза. Не уберегла…

– Что здесь произошло? – отмер один из стражников.

– Что здесь произошло? – повторила Жозефина, уже склонившаяся над Гуго. Он тоже был мертв – арбалетный болт, пущенный в упор, пробил его почти насквозь, пройдя через сердце. Она закрыла и его глаза, поднялась, разворачиваясь, как пружина или как атакующая змея, и заговорила дальше так, что, увидь ее домочадцы или Мать Севора, они бы не узнали в ней ни свою ласковую госпожу, ни скромную воспитанницу. Она чеканила каждое слово, и во взгляде ее была покрытая инеем отточенная сталь.

– Здесь, на благополучной улице благополучного Приречья, убили мою лошадь, моего человека и пытались убить меня. Воины, призванные защищать город, явились, только когда двое преступников уже сбежали, а с третьим справилась я сама. По торговой улице кольца ноблей, добрых ремесленников и купцов бродят разбойники и убийцы, и уж не тем, кто не сумел их вовремя заметить, задавать вопросы мне! – Она обернулась к наемникам, напряженно слушавшим отповедь, и каждое ее слово было им как гвоздь в крышку гроба. – Меня сопровождал Гуго, боец Гильдии наемников; он погиб первым, не успев сделать ничего, даже заметить опасность. Прочие члены Гильдии тоже не заметили смертоубийства, творящегося прямо на их улице, в сотне шагов от входа в Гильдию, – и, чуть довернувшись, опустила взгляд так, чтобы видеть сразу оба фланга. – Очевидно, добрые жители города могут рассчитывать только на себя, когда речь идет об их безопасности на улицах столицы.

Стражники и наемники совокупно молчали как примороженные. Отповедь, в которую Жозефина, урожденная нобле, вложила все свое горе и всю ярость, да еще с потоком Силы, неслышным эхом металась над улицей, продолжая разить разум смыслом отзвучавших слов. Наконец один из слуг порядка проговорил:

– Г-госпожа, необходимо провести расследование… О нет, конечно, вам не придется никуда являться, завтра вас посетит служащий Розыскной канцелярии…

Ответом ему был ледяной прищур.

– Безглазые порождения Ирокара, что здесь стряслось?! – раздалось из-за спин стражников, и Жозефина ощутила присутствие человека, равного себе.

Он прошел сквозь жидкий строй стражников и оказался в круге, центром которого была нобле де Крисси, и встал, глядя на нее. От него веяло Силой, а нашитые на его плечах шевроны внятно говорили, что это государственный маг – так привыкли называть тех магов, которые подчинялись Канцелярии спокойствия и занимались происшествиями и преступлениями с использованием магии. Взгляд Жозефины мгновенно отметил в нем зеленоватые глаза, скуластое, уверенной лепки лицо и шрам, спускающийся от уголка левого глаза на шею и дальше, под воротник.

– Убийство моего человека, попытка ограбления и покушение на убийство меня самой, – известила она новоприбывшего. Этот маг был тем, с кем можно играть на одном поле по одним правилам – она знала это так же, как и то, что лицо собеседника отмечено шрамом, а Жан погиб страшно и безвозвратно. И зазря.

– Да уж, вижу, – пробормотал маг, взмахом руки стирая кровь с уличной вымостки. Сочувственно поглядел на мальчика, ощутимо равнодушнее – на Гуго и очень пристально – на связанного мага. Подойдя к нему и заглянув в лицо, он воскликнул в голос:

– Грег?! Но это не может быть Грег… – и мотнул головой, будто стряхивая наваждение. По его знаку стражники подхватили пленного – наемник, державший его, специально для них состряпал крайне самодовольную ухмылку. Маг же принялся распоряжаться уборкой улицы. Едва сожженное тело лошади приподняли, готовясь закинуть его в телегу, Жозефина мгновенным ловким движением схватила лежавшую на мостовой карту.

– Что там? – Маг подошел к ней с явным намерением посмотреть, но Жозефина только покачала головой, пряча карту и снимая с седла совершенно не тронутый пламенем сверток Кроненбаха.

– Это мое. К слову, завтра обещали прислать розыскника. Полагаю, им будете именно вы?

– Да, судя по всему, – отозвался тот, оглядывая масштабы магического бедствия. – И как только проморгали… – и, круто развернувшись, отправился приглядывать, присматривать, искать и заметать следы. Жозефина дождалась, когда он все же остановится на месте, раздавая указания, неслышно подошла сзади и тихо сказала:

– Один из разбойников увешан амулетами, среди которых был и заряженный Кругом Тишины, что активирован здесь. А еще Грег или тот, кто им притворяется, предлагал мне взять некий кинжал. Найти и изучить его тоже не будет лишним.

Когда маг обернулся ответить ей, она уже была поглощена разговором с неким высоким, полноватым дядькой с гербом Гильдии наемников во всю грудь и при мече у бедра.

– …Дональд Барбус, глава Гильдии. Я сожалею, что с вами произошел такой ужас прямо у нашего порога.

– Уже неплохо… – с вернувшимся холодом процедила Жозефина. И без того уязвленный Барбус приобрел и вовсе жалкий вид: урожденная нобле есть урожденная нобле, даже если воспитывалась она в скромности и смирении при храме; в жилах ее текла древняя и славная кровь, и теперь носительница обратилась к ней и облеклась, обернулась ее мощью. Что мог пусть и немолодой, но все еще сильный мужчина с десятком своих бойцов за спиной и полусотней еще таких же, которые прибегут, только свистни, – что мог он противопоставить тысяче лет гордости, силы и славы, на острие которых стояла сейчас эта хрупкая девушка, за которой была правда?..

– Гильдия будет счастлива предоставить вам достойную охрану, – продолжал лебезить главный гильдеец, – это будет стоить куда меньше… извините, что я сейчас о презренном металле…

– После такого происшествия Гильдия полагает, что вообще может вести разговоры об оплате бойцов? Тех самых, которые не могут присмотреть за собственной улицей, полагаю?

– Вам… вам сейчас же будет выделено сопровождение, – пробормотал Барбус, – прочие переговоры отложим на завтра, сейчас у вас явно иные заботы… Мои люди сопроводят вас сюда, чтобы…

– Мне не кажется, что ваше положение позволяет вам приглашать посетителей к себе, – впервые позволила себе «клыкастую» ухмылку Жозефина.

– Конечно… – окончательно сник тот и, обернувшись назад, махнул рукой. К нему подошли четверо бойцов, и он указал им на Жозефину. – Сопроводите госпожу до дома и оставайтесь с ней до получения распоряжений.

– Мне нужна лошадь, – все так же холодно и без возможности отказа сообщила нобле. – И телега, чтобы увезти тело.

– Да-да, вот уже… – Жана уже действительно накрыли рогожей. Девушка оттолкнула чужие руки и сама бережно перенесла тело мальчика в телегу. Даже мертвым он не обвисал в руках, как обычно делает покинутое душой тело, но казался почти невесомым. Тело Гуго забрали его товарищи, показав стражникам не то кулак, не то просто дулю.

Наемники уже ждали в седлах. Жозефине тоже подвели скакуна, отряженные в сопровождение стражники устроились на телеге и рядом с нею, и кавалькада медленно двинулась вверх по улице. Проезжая мимо конторы Кроненбаха, Жозефина подала знак остановиться.