Литмир - Электронная Библиотека

Бежать стало труднее. На песке чаще стали попадаться валуны, больше появилось небольших ложбинок и ям.

«Ничего, еще пару километров и будет шоссе. А там, если повезет, кто-то меня подвезет. Что значит «если»?! Мне обязательно повезет! Мне бы только до города добраться. И тогда держитесь лооны! У, ненавижу!»

Несмотря на почти полную отрешенность от внешнего мира и уход в свои еще пока сумбурные, но захватывающе интересные мысли, Гарди Ноон смог все же довольно быстро понять, что в Лаборатории все ключевые посты заняли лооны. Директор, практически все его замы, начальники отделов и лабораторий – все они принадлежали к нации, чьей родиной была планета Авразия.

Многие эллы в глубине души (правда, глубины, конечно, были разными) признавали интеллектуальное превосходство лоонов. И, естественно, за это их недолюбливали. Ведь превосходство в интеллекте в развитой цивилизации в первую очередь означает лучший материальный достаток, стремление к которому стало основным инстинктом высокоразвитого разумного существа. Поэтому видя, как лооны копят добро, эллы стали копить на них зло. Но Гарди относился к тем немногим эллам, которые с симпатией относились к людям со смешно оттопыренными ушами. Точнее, он не делал разницы между эллом и лооном. Он отлично знал историю науки, поэтому ясно осознавал заслуги лоонов в развитие элловской цивилизации. Да что там говорить, если теория гиперпространственных переходов была разработана в этой Лаборатории Актуальных Физических Проблем под руководством выдающегося ученого Армира Эйршази. Он же был научным руководителем проекта первого гиперпространственного звездолета.

«Я их уважал, а теперь ненавижу! Пиявки, кровососы! Огнем выжечь! Ох, только бы до города добраться», − Гарди Ноон уже не бежал, а шел, пытаясь в слабом, красноватом свете естественного спутника планеты Орхора, разглядеть лежащие на песке валуны.

В Лаборатории Ноон начал работать в отделе слабых ядерных взаимодействий, изучавшем одно из четырех фундаментальных взаимодействий в природе. Это взаимодействие отличается чрезвычайно малым радиусом действия – в тысячу раз меньшим, чем диаметр атомного ядра и очень слабой интенсивностью − по сравнению с электромагнитным и тем более сильным ядерным взаимодействием. Но именно благодаря такому короткодействию, нейтрино способно пролететь сквозь стальную плиту толщиной в миллиарды километров, ни разу не столкнувшись с ее атомами. Абсолютная проницаемость! Также элловские ученые давно поняли, что слабое и электромагнитное взаимодействия – это разные проявления более универсального электрослабого взаимодействия.

Занявшись этой проблемой, Ноон практически сразу же обнаружил, что все основные теоретические проблемы, связанные с электрослабым взаимодействием уже разрешены до него. И крупных открытий на ближайший момент не предполагалось. Это очень сильно задело умного и в такой же степени честолюбивого Гарди. И именно в этот момент у молодого элла впервые появилось легкое раздражение на лоонов, которое исподволь усиливалось, пока, после своего неожиданного открытия, не переросло в почти физиологическую ненависть.

«Ну, ничего, еще посмотрим кто кого! Я все расскажу эллам. Все! – Ноон, не увидев довольно крупного валуна, сходу налетел на него и тут же упал, сильно ударившись головой о другой валун. – Черт! Не хватало тут еще череп проломить! Вот лооны порадуются».

Гарди Ноон все также бегом бегал на работу, но былого энтузиазма уже не было. Впрочем, желание перевернуть мир у него осталось, только вот «рычаг», при помощи которого он хотел это сделать, неожиданно выскользнул из рук, а нового молодой человек найти не мог. Пока не мог.

Однажды, когда особенно стало тоскливо и в двадцать четыре года жизнь показалась бесцельной и пустой, Гарди пожаловался своему начальнику отдела лоону Мариусу Розеншази и попросил того помочь ему в переводе в другой, более перспективный с точки зрения научных открытий отдел.

– Молодой человек. Дело не в месте, а в голове, которое это место занимает, − твердо отказал тот с ироничной улыбкой. – Работайте! И если чего-то Вы стоите, то сможете сделать открытие буквально на пустом месте. Повторяю, все дело в голове.

Уязвленный молодой элл еще с большим рвением принялся изучать слабое взаимодействие, пытаясь найти хоть какую-нибудь слабину в существующей Единой теории поля, а затем эту слабину превратить в огромную дыру. А что может вылезти из этой дыры, его особенно не волновало. Хоть сам дьявол! Так даже лучше. Будет что изучать! Дьявол и вылез…

Кряхтя и постанывая, молодой человек поднялся на ноги.

«Вперед! Я должен рассказать. Я должен предупредить! Иначе вскоре все эллы будут рабами у этих лоонов. У, ненавижу!» − и вновь, отталкиваясь от зыбкого песка, Гарди Ноон побежал вперед.

Черный небосвод раскинулся над ним, сияя тысячами ярких точек. Слева, заливая все вокруг бледно красным светом, висел огромный Орхор – спутник планеты. Точно в его центре располагалось темное пятно – огромный кратер от упавшего миллионы лет назад астероида. Выглядело это довольно мрачно. Словно огромный красный глаз, не моргая, смотрел с гигантской высоты на людей. Правда, из-за взаимного вращения планеты и ее спутника и их совместного перемещения вокруг звезды Конне, такая картинка – полная «луна» с огромной черной точкой посередине наблюдалась в общей сложности всего пару дней в году.

«Древние верили, что когда виден полностью диск Орхора со «зрачком» посередине, то это самое опасное время. Из земли появляются всякие фантастические твари и пожирают людей. Черт! Что не говори, удачно я выбрал время побега, − жадно хватая воздух ртом, Ноон упрямо бежал вперед. – Все это глупые поверья неграмотных людей, веривших во всякую чушь. А вот лооны – это не чушь!»

Тот день, когда дьявол вылез, точнее, когда он зашевелился за, казалось бы, железобетонной стеной Единой теории поля, Гарди Ноон помнил отчетливо. Конечно, он тогда не знал, что это, действительно дьявол. Тогда элл просто смотрел на компьютере обработанные результаты двухмесячной кропотливой работы. Смотрел и не верил своим глазам. Он еще раз запустил обработку результатов и вновь через два часа бесстрастный электронный мозг показал тот же результат – статистическая погрешность экспериментов по изучению слабого взаимодействия очарованных кварков, которые четыре года назад проводились в Лаборатории, составляла двадцать пять тысячных процента. Но максимальная инструментальная погрешность тогда составляла всего двадцать три тысячных процента! Гарди Ноон ее скрупулезно пересчитал, учтя все, даже прецессионное влияние Орхора. Так откуда вылезли эта разность в две тысячных процента? Получается, что во время распада очарованных кварков на них действовал еще одна неизвестная сила? Очень ничтожная даже по сравнению со слабым взаимодействием, но она была. Была!

Еще неделю Гарди Ноон лихорадочно проверял свои расчеты. Нет, ошибки не было. Какой-то неизвестный фактор, действовавший на элементарные частицы, был.

«Говорите, все зависит от головы? Правильно! Теперь я вам докажу, какая у меня голова! − и хотя мысленно говоря «вам», молодой элл представлял перед собой моложавое лицо с крупным носом и толстыми губами профессора Розеншази, подразумевал он всех лоонов. – Такие умные, а такое проморгали!»

Как он был наивен тогда! А за наивность надо расплачиваться и иногда платить за это очень дорогую цену.

«Ничего они не проморгали. Лооны отлично знали об этих двух тысячных процента. И знали, чем они вызваны. Но они же не идиоты говорить об этом! Но теперь знаю и я! И я, элл, не идиот, чтобы об этом молчать!» − Гарди Ноон даже махнул рукой, сжатой в кулак, словно ударяя какого-то невидимого врага.

К сожалению, при этом он ослабил внимание за поверхностью, по которой бежал. И тут же за это поплатился. Его правая нога зацепила очередной валун, а левая соскользнула в небольшую ямку. И мгновенно элл упал лицом в песок.

Мариус Розеншази задумчиво посмотрел на Ноона, когда тот рассказал ему о своих результатах.

8
{"b":"643811","o":1}