========== Часть 1 ==========

Меропа знала, где растут самые сильные волшебные растения для приворота — на кладбище. Она тайком ходила в полнолуние, чтобы собрать беладонну и приготовить из нее Амортенцию. Отец на нее не обращал внимания, Морфин ухмылялся, когда она стояла над кипящим котлом, а на магглов было плевать — она жила своей жизнью.

Том был ее страстью и смыслом жизни. Вот она и варила приворотное зелье, чтобы он был только ее любимым. То, что Том никогда не ходил на кладбище, где были похоронены его предки, волшебницу не удивляло, потому что у молодых людей не было желания сталкиваться со смертью. Но причина была в другом: когда Том оказывался на кладбище, он приходил домой простывшим и злым, как собака. И льнущая к нему жена вызывала у него желание прибить ее брата. Том думал, что в этом браке виноват Морфин, но и не подозревал, что у него банальная аллергия на растения, растущие возле могил. Вскоре Меропа забеременела, ей показалось, что самое тяжелое позади, и травы, растущие на кладбище, перестали быть актуальными. Она надеялась, что приворотное зелье ей больше не нужно варить. Казалось бы, известие о ребенке должно было обрадовать, но, перестав пить Амортенцию, Том Риддл возненавидел Меропу, ребенка и всех Гонтов до седьмого колена. Ребенок же, известный под именем Лорд Волдеморт, Том Риддл-младший, не знал, что аллергия передалась ему по наследству.

Но причем здесь Гарри Поттер? Как аллергия коснулась его жизни? Он не подозревал о ней, пока не купил перед своим четвертым курсом некачественно сваренный экстракт белладонны. На уроке Зельеварения, когда Снейп задал сварить «хоть нечто подобное Амортенции» Гарри расчихался и ходил сам не свой несколько дней, списывая на зимние холода. Мадам Помфри давала всем заболевшим Бодроперцовое зелье, но Гарри так и проходил с хлюпающим носом и слезящимися глазами две недели. К счастью, все обошлось: никому не потребовалось пробовать Амортенцию на вкус.

Об этом сейчас вспоминал Гарри, который стоял, привязанный к могильной статуе на кладбище. Глаза его, которые и так плохо видели, слезились, не позволяя видеть происходящее невдалеке от него над кипящим котлом. Обоняние, единственное чувство, которому не было преград, впитывало ароматы трав — белладонны, горечавки, мяты и много чего еще. Гарри хотел бы попросить, чтобы его пинком погнали бы от этого удушающего запаха, но кто бы ему позволил? Седрик убит, а Кубок огня нельзя увидеть из-за заплывшихся глаз. В двадцати футах от Гарри лежал сверток, который как магнитом притягивал и так слабое зрение. Кто это?

Ответ был дан мгновенно. Петтигрю взял на руки сверток, раскрыл его, и показался немощный ребенок с тоненькими ручками и ножками. Он не был милым или красивым, его личико искажала гримаса злости и боли. Петтигрю опустил ребенка в огромный котел, способный вместить взрослого человека, и Гарри услышал, как его тельце стукнулось о дно котла. Как?! Зачем топить ребенка?! Гарри захотел вырваться, чтобы спасти малыша, но наколдованные путы не давали ему двинуться ни на дюйм.

Петтигрю поднял палочку и призвал в ночи:

— Кость отца, взятая без ведома, возроди своего сына!

Возле Гарри вверх взметнулись кусочки земли и нечто, похожее на кость, взлетело и упало прямо в котел. Жидкость в нем сменилась с белой мути на ярко-синюю жидкость.

Затем лицо Петтигрю приняло обреченный оттенок. Он из-под мантии достал острый длинный клинок. Взвизгивая, он закричал:

— Плоть слуги, данная добровольно, оживи своего господина!

Он вытянул перед собой правую руку — ту, на которой не было пальца. В левой руке он держал стилет и замахнулся.

Гарри почти не видел ничего, но картинки перед его глазами представлялись как живые. Вот Петтигрю бросает кусок своей руки в котел, и в нем забурлило и заискрилось.

— Кровь врага, взятая насильно, оживи своего врага!

Гарри и не заметил, как перед ним встал бледный, задыхающийся Петтигрю и клинком провел по его руке.

— Апчхи! — только и смог сказать Гарри против насилия над шестнадцатилетними подростками. Петтигрю вытер лицо от Гарриных соплей и продолжил свое черное дело.

Острая боль прошила руку Гарри, кровь обильно потекла, но ни одна капля не пропала. Петтигрю подставил пузырек и собрал полный. Пошатываясь, слуга вылил кровь в котел с жидкостью, упал возле котла, и все исчезло в глубоком белом тумане.

«Всё? Неужели все померли?» — подумал Гарри.

Как в ответ на его мысли, туман рассеялся, и показался силуэт человека, который снился парню на протяжении прошлого года. Он не был уродлив, как ожидалось Гарри, обычная внешность обычного человека. Ну разве что более смазливая, чем у среднестатистического обывателя. Он вдруг чихнул, и туман тут же развеялся.

Лорд Волдеморт восстал вновь.

Лорд какое-то время рассматривал лицо Гарри, но затем стал изучать свою собственную внешность. Красивое лицо и волосы его весьма обрадовали. Белые руки и изящные пальцы заслужили самой высокой оценки. Он ими касался груди, плеч, лица… Все тело казалось ему превосходным. С явным удовольствием одетый в мантию Волдеморт нашел в ней палочку. Чихнул снова, но ему для призвания Петтигрю не требовались никакие заклинания, и предатель кулем упал возле Гарри.

— Ну что же, сейчас проверим, — задумчиво произнес Волдеморт и нажал пальцем на бледную Черную Метку Петтигрю, которая тут же обуглилась и проявилась весьма четко. Гарри, будучи в слезах и соплях, взвыл от боли в шраме.

С жестоким удовлетворением Волдеморт вскинулся и оглянул темное кладбище. Неожиданно снова чихнул и по-детски вытер нос мантией.

— Интересно, сколько появится храбрецов, которые явятся, и трусов, которые побоятся встретиться со мной?

Он стал прохаживаться перед Гарри и Петтигрю, цепко осматривая пространство кладбища. Красные глаза — единственное, что выдавало в Волдеморте неестественную природу, а Гарри, как завороженный, следил за его взглядом.

— Гарри Поттер, ты стоишь на бренных останках моего отца, — прошипел Волдеморт, — он был полезен так же, как и твоя матушка. Благодаря им мы и встретились. Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец, а мать жила в деревне. Угораздило же ей влюбиться в него. А он не одобрял колдовства. Он бросил ее и вернулся к родителям-магглам. Заметь, Поттер, это все случилось до моего рождения. Мать умерла при родах, а я воспитывался в маггловском приюте. Я поклялся отомстить этому болвану, давшему мне имя Том Риддл, и убил его! — взревел он и чихнул три раза подряд.

Тут стали появляться аппарирующие волшебники. Они были одеты, как один, в черные мантии и белые маски. Опасливо приближаясь, они поклонились своему господину. Волдеморт еще раз чихнул.

— Мой лорд, вы простыли? — спросил Петтигрю.

— Нет! — яростно ответил Волдеморт. — Тут слишком сильно пахнет какой-то травой.

«Точно! — подумал Поттер. — Кажется, у меня аллергия»

— Приветствую вас, дорогие мои Пожиратели смерти, — просто сказал Волдеморт.

Пожиратели негромко ответили, каждый свое. Один из них приблизился к Волдеморту и поцеловал край черного одеяния. Повелителю это понравилось, и Пожиратели один за другим стали приближаться к нему и целовать край мантии.

— Пятнадцать лет прошло с нашей последней встречи, пятнадцать лет, а вы явились, будто мы расстались вчера. Стало быть, Черная Метка еще объединяет нас. Не так ли?

На красивом лице Волдеморта появилось зловещее выражение. Раздув ноздри, он с силой втянул воздух, но у него оказались сопли, и он с раздражением вытер нос.

— Я чую вину, — сказал он, — в воздухе пахнет виновностью.

«Белладонна тебе не пахнет? — подумал Гарри. — Или можжевельник? А может Амортенцию Петтигрю сварил и не признается?»

— Я вижу вас перед собой целыми и невредимыми, вы быстро явились на зов, значит не утратили своей магии, но как так получилось, что вы, которые клялись мне в преданности, не смогли придти ко мне на помощь? Мне, вашему господину? — при этих словах Волдеморт снова чихнул. Три раза.